филипп соскакивает с лошади уже легко, привычно, и арамис смягчается, выдыхает будто бы спокойно, подходя к юноше ближе. похвала застывает на краю языка, но д’эрбле щелкает зубами, не умеет разбрасываться лестными обращениями, что искренни. одну лесть вызубрил. но филипп смотрит так умоляюще, словно псина, выпрашивающая ласки, что аббат треплет его за плечо, мол, пойдет, малец. уже со стременем на “ты”. мальчонке хватает, чтобы засветится широкой улыбкой.

арамис рассматривает, как филипп гладит морду лошади. арамис отворачивается, не зная, что делать с слишком гулко стучащим колокольчиком под ребрами.

//

– знаешь в чем фокус, милый мой?

атос подает голос, заставляя арамиса оторваться от начатого письма и при том выглядеть чуть раздраженно. кто же смеет беспокоиться д’эрбле во время его важных дел? да кто бы это ни был, пусть уйдет. но не атос. атосу можно. арамис нехотя вертится на стуле, оборачиваясь к собеседнику лицом.

– я думал о нашей недавней перепалке…

– прости меня, – арамис не дожидается, непривычно признавая свою неправоту. то есть как, неправоту, он, несомненно, прав, но слова о смерти рауля – явно лишнее.

– не стоит. это тема прошедшая. дело лишь о филиппе, – атос улыбается нежно. – заметил интересную деталь. не в одном мне он разглядел отца.

арамис рот раскрывает, да тут же закрывает, гипнотизируя пол. размышления стопорятся. лишнее…но вполне и вполне вероятное. что еще оставалось этому мальчишке, возле которого все крутятся в основном всего два человека, не считая обслуги, да портоса, мелькающего то тут, то там. единственное, что арамиса ломает изнутри – совсем не ждал привязанности мальчишке к себе. со сторону разглядывать себя самого трудно. спорить хочется с атосом, но д’эрбле признает – слишком его атос знает, чтобы говорить противоречие.

– жаль, ответить мальчонке тем же не выйдет.

– ты так думаешь?

арамис поднимает глаза. атос молчит, представляя арамису еще секунды потока мыслей.

– я знаю, граф. я надеюсь. в моем деле будет плохо иметь самому к кому бы то ни было привязанностей.

– есть вещи, что невозможно ограничить. и, все же, чудесна мысль, если бы у мальчонки наконец появились любящие родители.