– чёрт подери, ада! – чертыхается леон. приходя в себя, он понимает, что лежит на кровати, а его руки прикованы к изголовью. и, конечно же, это его собственные служебные наручники.
ада, разумеется, смеётся. леон пытается разозлиться на неё, но ничего не происходит. он дёргает одной несвободной рукой, проверяя материал на крепость, и вздыхает, не понимая, на что он надеялся – леон со всей ответственность относился к собственной экипировке, и это не один раз спасало ему жизнь.
а с другой стороны, ну что она мне сделает, думает леон. убьёт?
– выглядишь, как всегда, хорошо, – ада обходит кровать, почти любуясь видом прикованного леона. за всё время, что они были знакомы, ада увидела достаточно его беспомощности (как и он её, если уж совсем не кривить душой), но эта беспомощность была другого толка. расслабленная, сладкая, неспешная беспомощность.
– я рад, что я тебе нравлюсь, – огрызнулся леон. – остался один вопрос: нахер ты меня приковала?
– только не говори, что у тебя нет ни единого варианта. – ада говорит вкрадчиво, почти неслышно. – я буду разочарована.
– их три, – отзывается леон. – первый вариант: тебе нужна от меня какая-то информация, и ты собралась пытать меня щекоткой. у тебя ничего не выйдет, потому что щекотки я не боюсь.
– мимо, – ада села рядом с ним на кровати, прикоснулась коленом к его колену; леон немного дёрнулся от неожиданности.
– хорошо, тогда второй: тебе просто нравится надо мной издеваться, – он попытался отодвинуться, но тогда ада положила на его колено ладонь.
– теплее, – почти промурлыкала она. – а третий?
– третий? ты решила сократить дистанцию, – сказал леон, слегка усмехнувшись.
– сократить дистанцию? – она погладила его колено ногтями, и по ноге леона пробежали мурашки.
– ты хочешь меня, – прямо сказал леон. – но ниже твоего достоинства показывать это прямо, поэтому ты ищешь обходные пути.
ада немного нахмурилась.
– допустим, ты прав, – наконец сказала она. – но мне так не нравится эта формулировка.
– что, правда глаза колет? – леон фыркнул.
– м. – ада не ответила, только задумчиво посмотрела на его лицо; леону захотелось отвернуться, но не то чтобы это сработало.
когда она начала раздеваться, ему захотелось отвернуться ещё сильнее, потому что он не так себе это представлял – даже наполовину не так, как оно происходило. впрочем, он знал аду достаточно, чтобы не быть слишком удивлённым; подобные выходки всегда были в её духе. вот она расстегнула блузку, под которой не оказалось ничего; вот начала снимать штаны. она раздевалась буднично, как будто ничего не происходило и не должно было произойти, и леон даже позавидовал её непосредственности, потому что его собственное сердце билось где-то в горле. в кончиках пальцев закололо от желания прикоснуться, прижать её к себе, возможно, попытаться показать, насколько она его недооценивает, но наручники всё ещё были прикованы к изголовью, а ада расслаблена донельзя.
– ты такая жестокая, – вздохнул леон.
– спасибо, – она фыркнула, избавляясь от белья. леон замер, как сурикат, пытаясь вобрать этот момент в свою память; запечатлеть так, чтобы не забыть никогда в жизни.
– это не было похвалой.
ада перелезла на его бёдра, обнажённая, красивая – и всё равно недоступная. это было какое-то его личное проклятие, личное издевательство – всегда, когда леону казалось, что он вот-вот дотянется и дотронется, она ускользала из его рук, словно тень от пламени свечи.
ей нравилось ускользать от него, в то время как леон просто сходил с ума каждый раз, когда это происходило.
– стоит ли мне помочь тебе раздеться? – задумчиво сказала она, украдкой наблюдая за его выражением лица. леон прикусил губу.
– давай ты снимешь с меня наручники, и я сам разденусь? – спросил он с долей надежды.
ада снова рассмеялась.
– ищи дурака.
она потянулась к нему; медленно расстегнула пуговицы на рубашке, рванула её полы в сторону, обнажая его торс, и едва слышно то ли вздохнула, то ли всхлипнула.
– ты такой красивый, – сказала ада едва слышно. – противозаконно прикрывать это тело одеждой.
– расскажи мне о противозаконном, – фыркнул леон, пытаясь смотреть в стену. – ты же у нас в этом спец.
она проигнорировала его слова; упёрлась одной рукой рядом с плечом леона и легла на него, наслаждаясь этой близостью и своим контролем над ситуацией. она чувствовала себя защищённой, зная, что леон не сможет вырваться; не сможет схватить её, прижать к себе – и тогда у неё не возникнет соблазна остаться, чтобы побыть с ним подольше.
леон глубоко вздохнул, чувствуя собой каждую клеточку её горячего тела; закусил губу, просто не зная, куда себя деть. ада снова выпрямилась, потянулась цепкими руками к его ширинке; немного повозилась, прежде чем стащить с него брюки вместе с трусами.
– м. так ты меня всё-таки хочешь, – сказала она с оттенком эмоции, которую леон не понял.
– то есть, ты сомневалась? – удивился он искренне, и ада засмеялась.
– действительно, – она наклонилась, поцеловала его в шрам на плече, лизнула и отстранилась снова. – как я могла сомневаться.
– и правда, – откликнулся леон глухо. – очень зря.
она продолжила свою сладкую пытку: осыпала его быстрыми поцелуями и прикосновениями; трогала его, казалось бы, везде, где он даже не думал, что ему может понравиться. ада откуда-то чувствовала, откуда-то знала, что будет приятнее всего, но самое мучительное было то, что он просто не мог прикоснуться к ней. от этого её ласки ощущались на бесконечность горячее. вот она положила ладонь на его член, вот слегка сжала – он не смог удержаться от гортанного стона – вот её рука задвигалась по всей длине.
– ада, чёрт побери, выпусти меня, – прошептал или прокричал он. как же чудовищно ему снимала крышу эта чёртова ситуация, где он был бесконтролен и подвластен только ей.
ада только усмехнулась. наклонилась к его лицу, игриво куснула его за нижнюю губу.
– ни за что, – прошептала она ему в рот, снова отстраняясь.
она играла с ним – как, впрочем, всегда – в «холодно-горячо», была так близко и далеко одновременно, что у леона внутри всё сжалось – и от бешеного возбуждения, и от чувства безысходности одновременно. он не привык к такому, и он не хотел к этому привыкать, потому что каждый признак потери контроля над ситуацией доводил его до нервного исступления.
он пережил слишком много, чтобы это не имело значения; он чувствовал себя беззащитным перед ней.
аду это забавляло.
она свела ноги вместе, приподнялась и села на член леона – их стон слился воедино – и опустилась до самого конца. леон затрясся, как будто в лихорадке, желание схватить её за бёдра и прижать к себе, желание сделать хоть что-то заполнило его сознание полностью; и, пока он ещё не пришёл в себя, ада начала двигаться. у неё были мускулистые ноги, красивые, очень красивые – и леон не сомневался, что она будет мучить его вечность, если только ей этого захочется. и он готов был остаться, смириться, забыть – лишь бы только это никогда не прекращалось.
он дёрнул руками ещё раз, пытаясь освободиться из мучительного плена беспомощности, но опять ничего не вышло; ада снова приподнялась и опустилась до упора, начиная ускорять темп, и леон застонал, и даже не услышал собственного стона. зато он слышал всё остальное – её сбитое дыхание, звуки соприкосновения их тел; чувствовал, какая она горячая внутри, ощущал всем своим телом, как сильно она его, оказывается, хотела – и это льстило, и это немножечко сводило с ума. их движения сплелись во что-то одно, безумное, бешеное и очень желанное, заполонило их разум, вытеснив из него всё остальное. леон не знал, сколько это продолжалось, но вот его тело сотряслось волной блаженства, вот ада скатилась с него на кровать и уткнулась носом куда-то в бок, довольная, почти счастливая.
они лежали в молчании минут десять, восстанавливая дыхание, и затем ада села на кровати. потянулась за бельём и одеждой, медленно натянула всё на себя, встала, разгладила складочки на блузке. посмотрела на леона, который не сводил с неё взгляда, в котором было всё – любовь и обида, жадность и ласка – и грустно улыбнулась.
бросила ему на кровать ключ.
– в твоих интересах освободиться до того, как придут постояльцы и обнаружат тебя… – она оценивающе прошлась взглядом по его телу. – в таком виде. ну, спасибо за сегодня, у меня ещё дела.
ада отсалютовала ему и исчезла за дверью. леон, прикованный к кровати, голый и едва-едва пришедший в себя, засмеялся.
– вот сука, – сказал он сам себе под нос с восхищением.
освободиться из наручников и одеться теперь было делом пяти минут.