Чувство юмора

— Сказал как-то деревенский кузнец своему новому подмастерью: «Сейчас выну из огня подкову. Как кивну головой, бей по ней со всей дури молотом». Так новичок–подмастерье сразу стал кузнецом.

Послышался смешок, а Хром застыл, так и не открыв дверь в лабораторию. Сперва он не понял, что именно было не так во фразе, сказанной Геном, а когда до него дошло, его глаза округлились от ужаса. Что он только что услышал? Историю убийства? Причём такую жестокую и внезапную!

Но что было самым странным и непонятным — это то, что Сенку в ответ посмеялся. Да, он не хохотал во весь голос, но Хром-то слышал этот смешок! Так неужели надежде всего человечества было так смешно слушать про чужие смерти?..

Не успел Хром обдумать ситуацию, как Ген вновь заговорил.

— Ладно, а что насчёт такого? Спрашивает как-то бабка: «Внучек, как зовут того милого немца, который сводит меня с ума?» А тот отвечает: «Альцгеймер, бабуля, Альцгеймер».

Сенку вновь прыснул, но не отругал Асагири за то, что тот мешает ему работать своими разговорчиками о всяких убийствах и пытках.

Глубоко вздохнув и постаравшись успокоиться, Хром вновь положил ладонь на ручку двери. В конце концов Сенку и Ген — не те люди, которые будут смеяться над тем, что другим людям плохо. И вообще, повезло, что в этот раз он не застукает их целующимися, как в прошлый.

Хром не был уверен, что хуже: ловить друзей с поличным или слышать, как они смеются над такими ужасными вещами.

Натянув на лицо улыбку, изобретатель всё-таки распахнул дверь и вошёл в лабораторию. Сенку, который как и обычно корпел над чем-то супер-научным, что Хром не до конца понимал, махнул ему рукой в приветственном жесте, а Асагири, который тоже как и обычно занимался ничегонеделаньем, поздоровался.

— Я вот ещё немного медной проволоки принёс.

— Отлично, давай сюда! — тут же протянул руку Сенку, не оборачиваясь. Настроение у учёного явно было хорошее, чему точно поспособствовал Ген и его короткие чудовищные рассказы.

— Что делаете? — перевёл тему Хром, немного неловко пристраиваясь в сторонке. Сейчас его помощь не требовалась, так что он мог немного отдохнуть, пока Сенку химичил с проволокой и новыми веществами.

— Да вот, анекдоты травим, — отозвался Ген. — Кстати об анекдотах. Заходит как-то давление в один бар в один бар, а бармен говорит: «Извините, сто тысяч паскаль здесь не поместится».

Сенку уже откровенно смеялся, запрокинув голову и совершенно отвлёкшись от работы. Обычно учёный себе такого не позволял, но Хром, как и остальные в деревне, уже давно заметил, что Ген влияет на него как-то по-особенному.

А Асагири, полностью довольный собой, продолжил:

— Идёт урок домоводства у девочек в средней школе. Учительница говорит: «Девочки, у нас сегодня очень сложная тема: выворачивание канта наизнанку». Одна ученица тянет руку и спрашивает: «Сенсей, это что же получается, нравственный закон над головой и звёздное небо внутри нас?»

Сенку даже пришлось отложить медную проволоку с плоскогубцами в сторону, чтобы случайно не уронить в приступе смеха.

Хром понял, что ничего не понял.

— Это смешно? — неуверенно спросил он.

— Очень, — кивнул Ген.

— Но я не понял… Это тоже что-то из вашего мира?

— Тут шутка в недопонимании, — начал объяснять Сенку. — Смотри, с одной стороны кант — это такой элемент в шитье, когда с помощью тонкого куска ткани обрабатывают края одежды, чтобы те не обсыпались. С другой стороны, Иммануил Кант — это немецкий философ в эпоху Просвещения. И пока учительница говорила о шитье, ученица подумала о знаменитой фразе Иммануила Канта: «Две вещи наполняют душу всегда новым и всё более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне».

— А-а-а, — слабо протянул Хром. Он не совсем понял, что подразумевалось под нравственным законом, но и спрашивать не спешил. Он хоть и стремился познать всю ту цивилизацию, о которой постоянно рассказывал Ишигами, но понимал, что многие моменты останутся для него такими же незначительными вещами, как и Иммануил Кант.

Ген же надулся:

— Ну вот, Сенку-чан, из-за объяснения анекдота он уже не такой смешной!

— Так расскажи новый, — предложил Сенку.

Это действительно было на него мало похоже. Обычно Ишигами не терпел пустой болтовни за важным делом и никогда не являлся её инициатором, но Ген Асагири, опять же, творил чудеса. Менталист, одним словом.

— Ну, ладно. Говорит как-то девочка: «Дяденька, не прыгайте, там кислота», а дяденька ей отвечает: «Врёш-ш-ш-ш-ш-ш-ш», — и зашипел под конец. Сенку вновь засмеялся. Хром же, пусть и понял шутку, не мог не ужаснуться. Кислота — это же так страшно и опасно!

— Это правда так смешно? — неуверенным тоном вновь спросил он.

— А разве нет? — удивился Ишигами. Хрому оставалось лишь развести руками. Он не знал ответа на этот вопрос. Но если самому Сенку было смешно… Кто ж знает.

Хром перевёл взгляд на влюблённо щурящегося Гена, который только на веселящегося Сенку и смотрел, потом тяжело вздохнул и махнул рукой — ну их, этих голубков. Пусть продолжают флиртовать и дальше, даже таким странным образом. А у него самого ещё есть куча своих дел.

Уже покидая лабораторию Хром услышал новую шутку:

— Бесконечное число математиков заходит в бар. Первый заказывает одно пиво, второй — половину кружки, третий — четверть, четвёртый — одну восьмую… Бармен наконец не выдержал: «Знаю я вас, вам две кружки на всех!»

И в ответ — искренний смех Сенку.