иногда кайя просто невыносим – кому, как не дилюку, знать это лучше всех? он и в детстве был такой, паровозик чух-чух (у них была маленькая модель поезда, и кайя любил его больше всего на свете: больше, чем играть, и даже больше, чем делать гадости); становился на рельсы своего упрямства и ехал, пока не достигал своей цели. дилюк к этому почти привык, даже, наверное, смирился – перед тем, как они действительно стали встречаться, капитан кавалерии ходил за ним неотступно около полугода.
это было очень смешные полгода: дилюк заходил в ванну после тяжёлого рабочего дня, разворачивался и выходил, хлопнув дверью, потому что кайя уже сидел в его ванной, покрытый пеной. выходил на балкон, чтобы покурить – а там снова он. даже посреди ночи нельзя было нормально выйти на кухню, потому что кайя на тот момент был в его жизни буквально каждый её момент. дилюка это и напрягало, и раздражало – и смешило, если быть честным.
– это, конечно, и твой дом тоже, – говорил он. – но какого чёрта ты от меня хочешь?
– ты знаешь, – загадочно отвечал кайя.
на самом деле, дилюк не знал. не понимал, зачем кайе вся эта ерунда. официальное разрешение держаться за руки? обниматься? целоваться и так далее по списку? дилюк возможно мог бы понять это, если бы капитан кавалерии был застенчив, как суслик перед лицом хищника – но кайя не знал слова «стыд». для него было нормально в любой – вообще любой! – момент подойти и сомкнуть руки на поясе дилюка. когда он сделал так на совещании – не спрашивайте, какими ветрами дилюка занесло на совещание – джинн подавилась чаем. дилюк тоже подавился, но чем – уже не помнит.
– зачем тебе это? – спросил дилюк однажды. – просто потому что так надо?
– мне, – подчеркнул кайя негромко. – мне надо.
какая была сила заложена в этом «мне», дилюк не понимал; но кайя брал измором, поэтому однажды пришлось сдаться.
и потом пришло оно – понимание, в чём был смысл. искусанный и искренне уставший дилюк пёрся в «долю ангелов» сменить чарльза на его барменском поприще просто потому, что хотел отдохнуть. и план был идеален, и даже срабатывал – пока кайя не понял, в чём прикол.
– слезь с барной стойки, – говорит дилюк негромко и угрожающе, натирая стакан в его руке по десятому кругу. – даже если никого нет, это всё ещё рабочее время, и в любую секунду сюда могут зайти.
– в этом и смысл, – кайя легко соскальзывает с барной стойки уже по ту сторону бара; прижимается щеке дилюка щекой, трётся об него. жест дурацкий и очень ласковый, как будто капитан кавалерии не капитан вовсе, а большой кот. дилюк с трудом удерживается от улыбки.
– ты меня заебал, – информирует дилюк, отворачиваясь. кайя издаёт тихий смешок. лезет под барную стойку – дилюк обычно хранит там множество бутылок, недопитых совсем чуть-чуть и потерявших товарный вид.
– ещё нет, – доверительно сообщает он оттуда. дилюк бы даже сплюнул, если бы не помыл в баре полы.
звенит колокольчик; розария и венти стоят на пороге.
тут как тут, думает дилюк. алкоголики почти полным составом.
часть состава всё ещё сидела под барной стойкой; притаился, мыш. дилюк на секунду подумал, что стоило бы выволочь его наружу за шкирку, но соблазн оставить собутыльников неполной компанией победил. он слегка пнул кайю носком сапога.
– как обычно? – спросил дилюк. кайя под стойкой зашевелился; бесшумно, но для дилюка ощутимо. сначала он зачем-то потрогал колени дилюка, потом переместил руку на бёдра.
– да! – венти, как всегда, был хорошем в настроении, а розария только мрачно кивнула. иногда дилюку становилось интересно, как эти двое уживаются без алкоголя – доходят же они как-то до бара трезвыми. не ебутся же они, – подумал он мимолётно. розария недовольно цокнула языком. ты же не читаешь мои мысли, правда? – подумал дилюк, глядя на неё с подозрением.
розария многозначительно прищурилась.
стало как-то неловко.
дилюк отвернулся, чтобы достать бутылки – яблочного сидра для венти и сухого красного вина для розарии. наполнил стаканы до краёв. почувствовал, как кайя шуршит его штанами. прокашлялся.
– прошу.
– а у тебя сегодня хорошее настроение, – заметил венти, забирая оба стакана. – видишь, роза?
– мгм, – только и ответила розария, и дилюк понял, как они уживаются. бард трещит без умолку, а она делает вид, что слушает; идеальная синергия, если бы не тысяча маленьких нюансов.
– венти, – говорит дилюк вдогонку. – не хочешь сыграть?
– о, мастер дилюк наконец оценил мой талант? – венти смеётся. венти смеётся, и его смех заглушает звук расстёгиваемых штанов и вздох кайи.
– да, – скрепя сердце говорит дилюк. не объяснять же ему, что его ёбнутый бойфренд под столом пытается сделать ему минет, и дилюк просто не хочет, чтобы кто-то что-то услышал. – сыграй, пожалуйста.
венти берётся за лиру, розария садится за ближайший к барду столик. кайя берёт в рот обмякший член дилюка. дилюк сжимает барную стойку рукой так, что у него бледнеют костяшки пальцев.
то ли дело в венти, то ли в том, что этот день создан специально для издевательств над дилюком, но вместо героических баллад венти начинает петь весьма похабные частушки. губы розарии трогает едва заметная улыбка.
губы кайи обхватывают чувствительную головку. дилюк чувствует, как у него встаёт; чувствует и то, как кайя улыбается. он ласкает языком член по всей длине, то выпуская его изо рта, даря освежающую и возбуждающую прохладу, то снова вбирает в себя почти полностью. дилюк стоит, как истукан – что совсем не подозрительно, потому что изящностью и пластичностью отличается только полуночный герой. но для полуночного героя время ещё не пришло, и дилюк чувствует себя как дурак с палкой, и когда он обдумывает эту мысль, становится чудовищно смешно. кайя отсасывает ему с таким наслаждением, что дилюку кажется, что это слышно всем – не только венти или розарии, или заснувшему в углу бара всеми забытому пьянчужке, но даже на улице. его сердце стучит где-то в горле, когда кейя ускоряет темп, насаживается ртом на его член; когда дилюк кончает, он опускает взгляд под барную стойку.
кайя смотрит ему в глаза и улыбается, облизывая с губ остатки спермы.
– ой, да пошли вы все нахуй, – говорит дилюк с чувством, кидая полотенце на барную стойку. он застёгивает ширинку, поправляет штаны и быстрым шагом уходит в кладовку.
кейя смотрит на барный стул. потом на напитки в баре. потом на кладовку. думает. что-то рассчитывает.
– ладно, – говорит он из-под стойки громко. – я за ним пополз. кстати, бард, – говорит он ещё громче. – пиздатые частушки.
розария хохочет так сильно, что пьянчужка в углу бара просыпается.