соня осталась одна. ну типа абсолютно. в тишине.

она не знала, злиться ли на эту тишину, или наоборот благодарить ее. из сониной жизни исчезли все люди.

макс забрал ребенка. дима бросил. она внезапно поняла, что у нее нет и никогда не было ни одной настоящей подруги. ни одной настоящей любви.

и вроде больше никто ей не приказывает. никто не орет на нее. она больше не сталкивается со стенами непонимания. нет никого, кто мог бы помешать ей сейчас.

а цели тоже нет. помешать чему? у сони ни образования, ни мечты, ни партнера. она всю жизнь все получала за просто так и все равно чувствовала, что должна грызть глотки в борьбе за место под солнцем. но когда ты стоишь один, в пустыне, под этим дурацким солнцем, оно нестерпимо жарит, печет и мучает. соне кажется, что она задыхается. а стены теперь уже ее собственной квартиры давят.

она совсем одна.

у нее нет ничего.

соня шарахалась по дому кругами пару недель. не могла себя найти. просиживала джинсы на тротуаре перед кофейней димы. написывала максу с нелепыми просьбами увидеть ребенка, от которого сама же отказалась. ей не было места в этом мире. она не знала, что делать.

в конце концов голод и скука заставили ее устроиться на работу. бариста. ничего другого она не умеет. дима когда-то дал ей удочку и на том спасибо.

дурацкая кофейня. дурацкий авторский кофе. бесконечные рафы и латте с пафосными названиями. напитки, даже не похожие на кофе. ее раздражало в этом заведение все. коричневая плитка, «мотивирующие» надписи на стенах, посетители.

- мне пожалуйста матча-латте на кокосовом молоке.

- а вы делаете тыквенно-пряный латте?

- капучино на миндальном, и сироп добавьте.

- нет лавандового рафа? а ничего, что я за ним два часа сюда перлась!

соня срывалась. безбожно и отчаянно. кричала на клиентов, разливала кофе, швырялась одноразовой посудой. она не вылезала из штрафов и выговоров, но ее не увольняли. жалели. приятная до тошноты хозяйка велась на грустные рассказы о бывшем муже, забравшем ребенка с помощью влиятельного папаши. она прижимала к себе соню, которую выворачивало от неприязни. давала ей платочки, чтобы та вытерла фальшивые слезы. и раз за разом оставляла на должности, взяв очередное обещание исправиться.

был очередной приторный день, когда пришла она. светило ублюдское солнце, посетителей в целом было немного, и соня сидела в телефоне, злобно листая фотки бывшего мужа с ребенком.

владу она узнала сразу, хотя видела ту всего пару раз и издалека. как будто ее образ отпечатался где-то на подкорке.

- здравствуйте! можно мне мачта-латте?

влада должна была ее узнать. просто должна была. не могла не. но не подала виду. смотрела на соню в упор, немного с вызовом, но без какой-то агрессии.

ублюдская влада, ублюдский кофе. или чай? как там его…

соня ненавидела ее просто потому что. ей не нужна была причина. просто влада пришла и забрала у нее все. правда это или нет, соню не волновало. ее муж ошивался с этой блондинистой бабой, пока их ребенок был неизвестно где.

соня приняла заказ, и с очень большим трудом подавила желание плюнуть в стакан.

- пожалуйста, ваш матча-латте. надеюсь, вы подавитесь.

соня знала, что улыбается абсолютно неискренне. знала, как неприятно это выглядит. знала, как от злости ее глаза почти сверкают. знала, что поставила стакан с такой ненавистью, что часть просто вылилась через край. но владу это, казалось, не провело.

- спасибо. рада, что ты нашла работу.

и развернулась. и ушла.

ни криков. ни скандала.

она просто. спокойно. вышла.

соня была почти разочарована. такой шанс выпустить накопившиеся эмоции упущен.

она даже не знала, надеется никогда не увидеть ненавистную рожу снова, или наоборот… хочет, что влада вернулась. чтобы среагировала.

чтобы обратила на нее внимание.