Воспользовавшись мощью артефакта и остатками энергии смерти, Нние вновь потянулся к энергии Лиафвина, и связь установилась!.. Но что-то, конечно же, пошло не так, и вместо него по ту сторону зеркала отобразилась молодая девушка с мягкими чертами лица и медовыми волосами и глазами, совершенно Нние незнакомая; она ошарашенно глядела на мужчину, застыв в нелепой позе с минуту, а потом вдруг схватила на манер булавы продолговатый предмет, выставив широкую его тканевую часть перед собою, а руками удерживая более узкую и гладкую. Девушка начала ругаться на неизвестном Нние языке, и несмотря на то, что выглядела она миниатюрно, слова её пропитывала угроза, а не страх; звучала она грубо, неприветливо, что, учитывая ситуацию, не являлось чем-то неожиданным, но всё равно заставило Нние внутренне вздрогнуть.

Нние же не мог промахнуться?.. Нет. Нет. Это исключено. Связь двух зеркал возможна лишь при наличии печати на каждом из них. А Нние уверен, что получил обратный сигнал, получил именно от Лиафвина. Поэтому…

Но кто же предстал перед ним?.. И знала ли эта девушка Лиафвина или Илэра?..

Ответ получить определённо не получится, пока она так встревожена. Но, сколько бы Нние не пытался показать, что он не желал ей зла, у него ничего не выходило. Тогда дело взяла в свои руки Атанасия; она заговорила с девушкой успокаивающим тоном, и пусть никто из них не понимал друг друга, но это, кажется, всё же сработало, ибо та опустила импровизированное оружие; лишь глаза её неустанно глядели, оценивали.

Тем не менее контакт наладить не выходило. А в какой-то момент девушка и вовсе ушла, и по ту сторону осталась лишь стена, обклеенная бежевыми обоями с изящным растительным орнаментом застенчивого нежно-розового цвета, да угадывался намёк на окрашенную в белый дверь.

Куда же она ушла?..

Когда изображение в зеркале зарябило, а Нние уже отчаялся получить ответы, собираясь признать поражение, в пределах зеркала показался мужчина с волосами винного цвета; он кинул сонный взгляд прямо на него и замер.

Лиафвин. Это был Лиафвин. С частично выбритой под короткий ёжик головой и длинной прядью с левой стороны, с серебряными украшениями в левом ухе и правой брови, подкрашенной в более тёмный цвет… Он выглядел старше, чем Нние его помнил, но это всё ещё он.

Они нашли его. Живым.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Признаться, Лиафвин уже и не верил, что когда-нибудь коснётся дома, поэтому сильно удивился, когда увидел в зеркале Нние, Атанасию и Иорэта. В этом мире прошло слишком много времени, чтобы продолжать надеяться на нечто подобное… Поначалу Лиафвин даже подумал, что они и просьба Саши проверить её зеркало на предмет «рогатых злоумышленников» ему лишь почудились.

Но нет. Это взаправду. Не сон и не галлюцинация.

— Дракон всемогущий… — выдохнул Лиафвин, глядя широко раскрытыми глазами на троицу по ту сторону винтажного зеркала. — Как вы нашли меня здесь?

— Не столь важно, — отмахнулась Атанасия и, вытиснив Нние и Иорэта, вышла вперёд. — Назовите выживших и их местоположение, хотя бы примерное. Мы обязательно придумаем, как вернуть вас всех!

Отражение шло рябью и словно растягивалось во времени. Но слова слышались чётко.

— Никто так и не объявился? — в недоумении спросил Лиафвин. Ему казалось, что у тех четверых имелись все шансы найти дорогу домой. Неужели о них до сих пор никто ничего не слышал?

— Нет! — подтвердила девушка его мысли.

— Что ж… в таком случае мне следует начать с момента нашего перемещения. — Даже спустя столько лет Лиафвин отчётливо помнил, что произошло в тот самый день. Воспоминания о нём то и дело проникали в его сны. Лиафвин глубоко вдохнул и начал рассказ: — Вопреки нашим опасениям, мы попали в странное место с порталами во множество миров, а не погибли от истощения. Время там как будто не властвовало, и мне доселе неведомо, как место то впустило в свои чертоги смертных вроде нас. Ещё невероятнее то, что сияющая в чернилах небес Звезда коснулась наших тел и исцелила нас, точно заботливые руки лекарей, даровав нам шанс на жизнь. Но из-за де`мона, который тоже оказался там, мы…

— Погодите! Неужто он ещё жив? — перебил его Иорэт.

— Нет, это не так. По крайней мере… я надеюсь на это. Эрмин вытолкнул его в угаснувший мир, лишённый признаков биения жизни или магии, чтобы обезвредить грозящую вновь нависнуть над нами угрозу окончательно. Больше он не объявлялся, — произнёс Лиафвин. — Никто из них двоих, — чуть тише добавил он с горечью. Слова тяжело ложились на язык, оседая в его сердце тяжким грузом сожаления и печали.

— Он… Как же… — Иорэт прикрыл рот ладонью и отвернулся. Изображение на мгновенье потухло, но тут же снова появилось. — Неужели он?..

— Да, — Лиафвин скривил губы. — Никому из нас не удалось помочь ему, и он разделил участь де`мона. Мы проверили, жив ли он, но… не обнаружили его энергию. Мне жаль.

Судьба слишком жестока обошлась с Эрмином. Он не заслуживал пережить столько страданий только для того, чтобы погибнуть бок о бок с тем, против кого пытался бороться. С тем, кто лишил его столь многого.

Лиафвин перевёл дыхание и потёр лоб ладонью в попытке прийти в себя.

— Как я уже сказал, — продолжил он, развенчивая объявшее их всех молчание, — из-за де`мона мы не смогли вернуться. Когда начался бой, некоторые из нас упали в порталы, оставшиеся же поспешили им на выручку. Илэр сейчас находится в одном мире со мной, а четверо других — в ином. Я не могу утверждать, что точно знаю, где искать тот мир, но порталы располагались совсем рядом. Тот, другой, мир не лишён магии, поэтому до него будет проще добраться, чем сюда, я полагаю. Это всё, что мне известно, извините.

— …Благодарим за информацию, — впервые подал голос Нние, и Лиафвин осмелился задержать взгляд на нём чуть дольше. Мужчина выглядел осунувшимся, а в глазах у него стояли непролитые слёзы. Лиафвин и сам мог бы расплакаться с минуты на минуту от облегчения, не перестань он надеяться годы назад. И всё же… увидеться с кем-то из прошлого казалось драгоценным даром даже сейчас — особенно сейчас, — а уж если Атанасия, Нние и Иорэт придумают, как вернуть его и Илэра в Молчаливые леса…

— А что с принцем Рхисом?.. — опасливо вопросил Лиафвин, спохватившись. Ему была неизвестна судьба его дорогого друга и соратника, и он не мог не беспокоиться по этому поводу, ведь... Рхиса не было по ту сторону вместе с Атанасией, Нние и Иорэтом.

Иорэт улыбнулся, разгоняя его тревогу:

— Он жив. Его короновали, а после он сделал Анеирина своим королевским супругом. Мой брат, он…

Изображение зарябило сильнее, и связь тут же оборвалась; мгновение — и вместо знакомых лиц из прошлого на Лиафвина смотрело уже его собственное лицо. Более вытянутое, с несколько измученным взглядом и проявившимися в уголках глаз морщинками. Всё ещё молодое лицо, но куда более взрослое, чем должно быть спустя всего лишь четырнадцать лет.

Но на Земле эти годы тянулись иначе. Совсем не так, как дома.

Нет. Нет… Слишком многое изменилось. Пути назад для Лиафвина уже давно не существовало. О чём он только думал?.. Он крепко привязан к этому миру. И… возможно, не желал оставлять его позади.

За эти четырнадцать лет правда многое произошло. Лиафвин построил на Земле целую жизнь.

Лиафвин и не думал, что когда-нибудь привыкнет к местным обычаям, языкам, нарядам, архитектуре, кухне, транспорту, технологиям… Но вот он здесь, живёт в одной из тесных квартир человеческого многоэтажного дома, ходит в приемлемой по местным нормам одежде и пользуется такими вещами, как мобильный телефон и микроволновка. Он много работает, пьёт местный горький кофе, а с недавних пор… воспитывает тринадцатилетнего сына от земной женщины.

Лиафвин познакомился с ней в Амстердаме. Можно сказать, он чуть ли не на голову ей свалился. Точнее, попал под колёса её транспорта. Юноша тогда только-только попал в этот мир и силился понять, как ему отыскать Илэра, как вдруг вместо этого ему пришлось активно сопротивляться, чтобы его не отвезли к местным лекарям. В которых, к слову, он совершенно точно не нуждался, ибо тело его в тот момент не пострадало.

Странная ситуация и совершенно неловкое знакомство. И, если ещё учесть и то, что Лиафвин, дезориентированный после перемещения в чуждый ему мир и столкновения с чудны́м транспортом, вёл себя не вполне разумно, к своему стыду, ещё невероятнее то, что между ними завязались тёплые чувства друг к другу.

Казалось, женщину ничего не смущало. Ни в малейшей степени.

Её звали Агнет Ленц. Она работала медсестрой в отделении неотложной помощи и обожала читать; её квартира больше походила на библиотеку, чем на жилое помещение. Агнет почти сразу узнала о том, что Лиафвин пришёл из другого мира, и некоторое время активно помогала ему освоиться в чуждом ему месте, как будто ничего особенного в этом не было, а контакт с внеземным существом не являлся чем-то из ряда вон выходящим...

Изначально юноша не хотел задерживаться рядом с ней и уж тем более рассказывать всё о своём происхождении, но… случилось то, что случилось. Доселе невиданные чувства к Агнет вскружили ему голову. Доброта Агнет и её стремление помочь отыскать ему Илэра, должно быть, тоже сыграли свою роль. Заставили его ослабить бдительность. И в какой-то степени… забыться.

Лиафвин далеко не сразу сообразил, что заставило Агнет вызваться стать его проводником на Земле, но позже это показалось ему таким очевидным! Одна из множества историй, так полюбившейся Агнет, перекочевала со страниц книги прямиком в её реальность. Конечно же. Женщина так мечтала о «волшебстве», которое скрасило бы её жизнь, что без раздумий бросилась в омут с головой. Тем не менее чувства её были далеко не вымышленными. Не надуманными. Она в самом деле полюбила Лиафвина и искренне желала помочь ему. Тепло её взгляда и искренность улыбки не солгали бы.

И всё же с каждыми новыми днём вдвоём с Агнет Лиафвин всё больше чувствовал, что лишь мешает ей жить её жизнью, а Агнет… Агнет, как выяснилось, давно переросла свою мечту стать главной героиней любовного романа; пелена спала с её глаз, открывая её взору жестокую действительность. Напоминая о её обязанностях. Их чувства друг к другу тоже прожили недолго. Они поутихли, сменив жаркие поцелуи на тёплые объятия, а после и вовсе на редкие взгляды. В конце концов оба согласились, что им лучше разойтись. К тому времени Лиафвин как раз сумел отыскать Илэра благодаря интернету — обширной коммуникационной системы Земли, которой, разумеется, не мог не воспользоваться Илэр, дабы дать возможность найти его. Лиафвин направился к нему. А Агнет осталась в Амстердаме.

Они понимали, что скорее всего никогда больше не увидятся. И обоих это устраивало. Они провели вместе неплохие пять земных месяцев и ни о чём не сожалели, так что... ничего страшного. У каждого из них свой путь. Это нормально. А тоска в их сердцах об ушедшей любви… рано или поздно прошла бы.

Лиафвин старался не думать об этом слишком много. Ему требовалось сосредоточиться на иных вещах. Он знал это. И именно этим он и занимался. Юноша сосредоточился на Илэре и прикладывал все возможные усилия, чтобы поскорее встретиться с ним, отложив мысли об ином в дальние уголки своего разума.

Юноши воссоединились не сразу. Но когда это произошло, их объяло облегчение. И они продолжили познавать Землю уже вместе, поддерживая друг друга. В какой-то момент они оказались в Санкт-Петербурге. В пасмурном и дождливом городе, откуда Лиафвин так и не уехал до сих пор. В котором выстроил свою новую реальность, такую непохожую на его минувшую жизнь в Молчаливых лесах.

Лиафвин не солгал бы, если бы сказал, что Земля сильно отличалась от того, что он знал и к чему привык. Нельзя также не отметить, что местные жители имели и иную внешность, нежели Лиафвин и Илэр. Тем не менее Агнет подсказала Лиафвину, что на Земле существовало такое наследственное заболевание, как альбинизм, которое характеризовалось отсутствием пигмента в волосах, коже и глазах людей. Именно оно и стало отличным оправданием необычной внешности юношей. Разве что красный оттенок радужки им так и приходилось прятать за тёмными очками и цветными линзами. Но это такая малость, если подумать. Рога, крылья и вертикальные зрачки скрыть было бы куда сложнее.

Чтобы лучше понимать землян, Лиафвин и Илэр на правах «иностранных студентов» отучились в одном из вузов Санкт-Петербурга на бакалавра по культурологии. Совмещали учёбу с бесконечными подработками, дабы не голодать и не ночевать под открытым небом. Илэр и вовсе на месте не сидел — то тут, то там пропадал, зачастую неделями в их общежитии и на парах не появляясь; но рано или поздно всё равно возвращался, с деньгами и кучей новых идей. А идей у него правда было великое множество. Именно благодаря им они так хорошо вписались в ряды землян.

Изначально Илэр черпал вдохновение из вампирских романов Моны Мур. Их ему настоятельно порекомендовала таинственная женщина из книжного магазина, в который Илэр забрёл в первые дни в этом мире; с тех пор он ни одной новой книги из серии не пропустил. Та женщина — по словам Илэра — определённо не являлась человеком, как, возможно, и сама авторка книг. Как минимум потому, что говорила она на Лесном языке. Но это не так важно. Она любезно оказала помощь Илэру, стоило ей заприметить его потерянную фигуру среди всех прочих, указав ему на запрятанные на страницах знания. По-настоящему ценные знания. И это всё, что имело значение.

Изучив все романы от корки до корки, Илэр однажды заявил, что отныне будет жить, как один из их главных героев: колесить по миру и жить за счёт многочисленных любовников и любовниц. Даже волосы перекрасил в малиновый, как у него, и сменил имя — поэтому отныне он Ален Кримсон. Новая личность. И с этой новой личностью начали появляться новые идеи, всё более и более экстравагантные. Вот тут-то они с Лиафвином и разошлись. Угнаться за Илэром — или, вернее, за Аленом — уже было не так-то просто. Лиафвин предпочёл осесть в Санкт-Петербурге, в квартире, которую они приобрели и обустроили пару лет назад. И продолжать строить свою реальность здесь.

Лиафвин, в отличии от Алена, имя полностью менять не стал. Ему было достаточно уже того, что он взял себе земную фамилию, заменив ею своё родовое имя. И теперь он не молодой господин Лиафвин из рода Защитников королевской семьи и сын графа Арона, а простой смертный по имени Лиафвин Ротман. Он предпочёл… оставить от себя как можно больше. Насколько это возможно.

Ныне Лиафвин исправно посещает ночные смены в клубе, где начинал работу диджеем ещё будучи студентом. Он заполучил себе неплохую репутацию, поэтому временами выезжает и на частные вечеринки, на которых требуются его услуги. Как правило, они приносят хорошие деньги. Но для жизни на Земле требуется куда больше, чем может принести музыка, поэтому Лиафвин также пишет на заказ курсовые по различным направлениям искусства и подрабатывает репетитором по немецкому и английскому языкам.

К тому же благодаря множеству занятий Лиафвин мог отвлечься от неустанных мыслей о доме, тисками сжимающих его сердце и терзающих его разум по ночам. Именно так он с этим и справлялся. Зарывался с головой в работу. И это помогало. Помогало смириться. Со временем даже нахождение в тесной квартире с тонкими стенами и кучей соседей, в общем-то, уже не казалось Лиафвину таким уж и ужасным, как он посчитал поначалу. С некоторыми из проживающих в его подъезде людей он даже сблизился: со студенткой Сашей, будущей дизайнеркой интерьеров, и одиннадцатилетним мальчиком-колясочником Грегори, в раннем детстве переболевшим полиомиелитом*.

*Полиомиелит — инфекционное заболевание вирусной природы, поражающее нервную систему. Основной мишенью вирусной атаки является спинной мозг, отвечающий за двигательную активность человека, чувствительность и регуляцию деятельности внутренних органов.

А совсем недавно на пороге Лиафвина объявился мальчик с белыми волосами, закрывающими его разные глаза — зелёный и голубой, как и у Агнет — и чертами лица очень похожими на Лиафвина, но ещё по-детски округлыми, как и полагается ребёнку его возраста. Мальчик тогда сказал, что его зовут Ральф и что он ненавидит Лиафвина за то, что тот уехал и не появлялся так долго.

И пусть Лиафвин не собирался возвращаться в Амстердам, расставшись с Агнет без каких-либо обещаний и по обоюдному согласию, он не мог не чувствовать себя виноватым за то, что совсем не интересовался её жизнью. Ведь из-за этого он понятия не имел, что Агнет забеременела. Что она умерла во время родов. И что где-то остался его ребёнок, нуждающийся в отце.

Как Ральф попал из Польши, где воспитывался родной тётей после смерти Агнет, в Россию и нашёл его — загадка. Мальчик отказался рассказывать ему что-либо даже сейчас, когда они провели под одной крышей столько времени и начали лучше понимать друг друга.

Но это далеко не конец их бедам.

Когда Лиафвин уже подумал, что Ральф начал теплее к нему относиться, он заметил тревожную закономерность в поведении мальчика. В одни дни он был подобен пламени, грозно вздымающемуся в небеса и кидающемуся на окружающих в намерении обжечь их, зачастую вредя при этом и самому себе в том числе; а в другие он стелился травой под ногами, мнущейся от малейшего давления без возражений. Изначально Лиафвин списал это на возраст мальчика. Когда же это начало напоминать не то одержимость, не то странную болезнь, Лиафвин отвёл Ральфа на сеанс к психотерапевту. И опасения мужчины подтвердились. У Ральфа выявили БАР*.

*БАР (биполярное аффективное расстройство) — хроническое рецидивирующее заболевание, которое характеризуется повторяющимися (по крайней мере, двумя) эпизодами мании или гипомании и эпизодами подавленного настроения (депрессии).

Лиафвину повезло, что один из барменов в клубе, где он крутит музыку, имеет опыт с депрессивным поведением его не так давно приобретённого сожителя, поскольку у юноши всегда можно спросить совет по поводу того, как помочь Ральфу в период, когда он наотрез отказывается от еды и спит по пятнадцать часов за раз. И самому Лиафвину, признаться, тоже нужна поддержка в такие дни, ибо он каждый раз опасается, что мальчик в какой-то момент просто не проснётся, и это пугает его, выбивает из равновесия и заставляет становиться рассеянным. К счастью, Михаил всегда готов выслушать его.

В период мании же всё ещё хуже, но Лиафвин, по крайней мере, привык к этому. К обвинениям, к ссорам, к хлопанью дверями... Он знает, как вести себя с Ральфом, когда он злится на него или на что-то другое. Когда повышенная активность мальчика побуждает его кидаться на всех, кому не повезёт оказаться рядом с ним. По правде говоря, в такие моменты Ральфа довольно легко отвлечь, переключив его внимание на что-то безобидное. Главное присматривать за ним, направляя его энергию в мирное русло, и ничего плохого не случится.

И всё же… Если и есть что-то в мании Ральфа, что заставляет волосы Лиафвина шевелиться, то это те пару месяцев, когда Ральф был настолько подозрительным и неуправляемым, что у Лиафвина не всегда получалось помочь ему. Ральф даже пропадал из дома пару раз. И, что самое страшное, он забывал, где он в то время находился и что делал. Совсем. К их удаче, после того как мальчику подобрали более действенные препараты, такого больше не случалось.

Всего за год знакомства с Ральфом у Лиафвина произошло больше потрясений, чем за все годы на Земле вместе взятые. У него даже волосы начали заметно тускнеть, из-за чего он и начал их окрашивать. Тем не менее он продолжал попытки сблизиться с мальчиком. Он хотел доказать ему, что он может положиться на него.

Воспитание детей требует колоссального терпения. И немаленьких денег. И если терпение Лиафвин ещё мог выделить, то с деньгами дела обстояли не так хорошо. Особенно когда его ребёнок в один день может решить, что ему жизненно необходимо скупить пол магазина сладостей, а уже на следующий — разбить чью-то машину из-за того, что водитель как-то не так на него посмотрел. Лиафвин правда не справился бы, если бы Ален не пересылал на его карту дополнительные средства. Признаться, Лиафвин не хотел знать, как тот их зарабатывает, но определённо был благодарен за помощь.

Родительство нелегко ему даётся. Но Лиафвин справляется. Он не позволяет себе опускать руки и делает всё возможное для того, чтобы Ральф чувствовал себя комфортно рядом с ним. Ему действительно важно благополучие мальчика. Важен он. И не только потому, что Ральф является ребёнком его ушедшей любви, за смерть которой мужчина себя винит.

Лиафвин долго учился справляться с земной жизнью. В конце концов он нашёл своё место. Обрёл новых друзей, семью. Но что теперь?.. Разве мог он… бросить всё? Никак нет. Не мог.

Он чётко осознавал, что Ральф вряд ли захотел бы отправиться вслед за ним в иной, чуждый ему, мир; а даже если бы и ощутил к этому хоть малейший интерес, его заболевание не терпело резких изменений в жизни. И требовало надзора его психотерапевта. И лекарств. Оставить сына Лиафвин тоже совершенно точно не мог. Это даже не обсуждалось.

Ответ напрашивается сам собой. Как бы Лиафвин не скучал по дому, но он не вправе уйти. К тому же он всегда хотел обрести себя, обрести цель, которая вела бы его вперёд. Хотел быть кем-то, а не просто одним из сыновей рода Защитников. Разве жизнь на Земле не удовлетворило его желание?

Таков его путь, путь, сотканный его собственными поступками. Лиафвин принял его. И он пройдёт его до конца без сожалений. Его это вполне устраивает.

А вот Алену нужно срочно поведать о произошедшем сегодня.