Рико злится. Он ненавидит, когда данные ему слова нарушают. Он понимает, что работа Ичиро — это не что-то стабильное и предсказуемое, но брат сказал, что надо просто устранить пару помех и переговорить с кем-то, и что он вернётся днём. Днём — это явно не одиннадцатый час вечера, а его всё ещё нет. Рико злится и... Переживает. Просто не может найти себе места, постоянно теребит фиксатор на руке, расстегивает и застегивает его, делает простую тренировку без задействования правой руки, потом дольше часа сидит в ванной, что-то читает, но слова проходят мимо него, просто пытается лечь спать, но не может и глаз сомкнуть, ходит по всему дому, чаще всего застывая в прихожей, где Ичиро перед тем, как уехать, вжимал его в стену и целовал так, что Рико казалось, что он с ума сойдёт, у него буквально дрожали ноги, так что он выбрал просто повиснуть на плечах брата, запустив руку ему в волосы и немного испортив укладку. До этого ему вообще не нравились поцелуи, он просто не понимал, что такого в том, чтобы обмениваться с кем-то слюной. Но, видимо, его просто не так целовали.

Ичиро возвращается только когда стрелки часов переваливают за полночь, и Рико сразу кидается к нему.

— Где ты был?! — спрашивает он зло, едва не срываясь на крик.

— Переговоры прошли немного не по плану, — отвечает Ичиро, снимая пиджак и прижимая Рико к себе. — Ты волновался что ли?

Рико молча отвечает на объятие, утыкаясь брату в плечо, и чувствует вдруг металлический запах и то, что чёрная рубашка Ичиро на плече влажная. Он быстро складывает два и два.

— Как часто твои переговоры превращаются в перестрелку?

— Иногда.

— Нахуя тебе телохранители? Ты же не мог пойти без них, да? — Рико знает, что Ичиро не любит людей, но так же понимает, что его брат определённо не идиот и не ездит по делам без охраны. Он скорее даже чертовски умён, если учитывать его знания о многих вещах и умение читать людей.

— Конечно нет, они были. Просто они оказались... Менее подвижными, чем я, так что мертвы, как и те, кто стрелял. Один закрыл меня собой, но мне всё равно прострелили плечо. Прямо по краю бронежилета. Так что ответ на твой первый вопрос — я был у врача, чтобы мне оказали первую помощь. Дальше я справлюсь сам, не впервые, в конце концов.

— Тебе больно? — спрашивает Рико, и, кажется, впервые задаёт этот вопрос без издевки и намерения посильнее ударить в больное место, а с реальной тревогой.

— Нет, — отвечает Ичиро поразительно спокойно для человека с пулевым ранением в плече. — Но бинты, кажется, пора менять, так что тебе придётся меня отпустить.

Наверху Ичиро уходит в ванную, а Рико садится на кровать, подтянув колени к груди, и ждёт. Сначала слышит шум воды в течение нескольких минут, а потом, когда вода затихает, тихое шипение и ругательства — дверь между ванной и спальней прекрасно пропускает звуки.

— Всё нормально? — спрашивает Рико.

— Да, — отвечает Ичиро приглушенно, будто сквозь зубы.

Рико решает проверить его. В конце концов, он не знает, насколько брата тяжело ранили. Да, он стоял на ногах, соображал ясно, но... В глазах Рико Ичиро не тот человек, кто заботится о своём здоровье. Рико дёргает дверь, и она неожиданно не заперта.

На полу ванной комнаты использованные, буквально пропитанные кровью бинты и такие же куски ваты, а Ичиро стоит с новым мотком бинтов, пытаясь забинтовать себе плечо одной рукой — второй конец бинта он держит в зубах. Рико знает, как неудобно делать подобные вещи одной рукой.

— Дай сюда, я помогу.

— Не нужно, — отвечает Ичиро, не выпуская конец бинта из зубов и пытаясь обернуть его вокруг тела, не тревожа плечо с пулевым ранением. Рана на фоне покрывающих торс Ичиро татуировок кажется расплывшимся алым цветком.

Рико вздыхает. Ичиро сам постоянно говорит о рациональности, но не может просто принять помощь в ситуации явно для него неприятной.

— Я умею обрабатывать раны и накладывать повязки. Тренер не давал мне каких-то поблажек, так что... Пришлось научиться.

— Не отвлекай меня, Рико. Если ты скучал, просто дай мне несколько минут.

Рико не уходит и продолжает требовательно смотреть на брата. В целом, Ичиро справляется с тем, чтобы накладывать бинт, но это явно больно и неудобно.

"Ладно, попробуем по-другому," — Рико Морияма не привык заботиться о ком-то, ему было привычнее ранить кого-то, чем помогать с этими ранами, но ещё сильнее он не привык отступать от своего, тем более... Ичиро заботился о нём. По каким-то своим причинам, которые Рико был намерен узнать сегодня. И момент будет удачным, если брат всё же примет его ответную заботу.

— Ты вытаскивал из меня стекло и бинтовал мне раны. Моя очередь, — Рико смотрит на Ичиро снизу вверх и протягивает руку, чтобы брат наконец выпустил бинт изо рта.

— Я рассчитываю, что больше мне не придётся сталкиваться с последствиями твоей глупости.

— Я не глупый! — Рико вспыхивает легко, словно спичка, и просто хватает бинт у рта Ичиро, дергая на себя. — Если ты считаешь, что я тупой и ничего не стою, зачем сохранил мне жизнь?

Ичиро отдаёт бинт Рико, кивая ему, позволяя разобраться с перевязкой, и слегка посмеивается.

— Кто сказал, что ты ничего не стоишь? У тебя отличное здоровье, так что если продать тебя на органы, сумма выйдет вполне приличная.

— Ты... Серьёзно? — шипит Рико. Он не знает, как говорить о тонкостях взаимоотношений в принципе, а тем более с человеком, который явно считает его глупым ребёнком и периодически внезапно переходит на сарказм.

— Нет, конечно, — Ичиро усмехается. — Иначе зачем было так долго с этим тянуть?

— Ты так и не рассказал, почему сохранил мне жизнь на самом деле, — говорит Рико, накладывая повязку на рану Ичиро. — Я не думаю, что это только потому что ты ненавидишь отца и поэтому хочешь оспорить каждое его решение или не быть на него похожим, — это было бы действительно странно или глупо или... Слишком в духе подросткового бунта, а Ичиро вроде как уже прошёл через этот этап жизни.

— Да, это не связано с отцом или с матерью.

— Нашей матерью? — удивляется Рико. Всё, что он знает об их матери, это то, что она умерла вскоре после того, как родила его. Примерно в тот же временной период, когда его передали в руки дяди. И он догадывается, что умерла она не своей смертью.

— Да. Если ждёшь, что я многое о ней расскажу, то вряд ли — когда я видел её в последний раз, мне было не больше пяти, так что я плохо её помню. Ты тогда только родился. Знаешь, ты впервые увидел меня после того матча, но... Я видел тебя до этого не только по ТВ. Это было один раз, и мать показала мне тебя. Просила о тебе позаботиться. Она любила тебя, думаю. Это был последний раз, когда мы виделись, после этого меня увезли в другой дом.

— Она что? И ты... Из-за этого? — Рико слегка теряет способность составлять предложения. Его концентрации хватает на то, чтобы заставить руки не дрожать. Семья, которой у него не было, была болезненной темой, но он сохраняет сосредоточенный вид и оборачивает бинт вокруг груди Ичиро.

— Я же сказал, дело не в матери. Просто это один из немногих эпизодов с её участием, которые я помню. Так вышло, что там был ты. Её убили где-то через год. Мне тогда сказали "умерла", не знаю почему, не то что бы отец заботился о моей психике хоть раз в жизни, но в пять лет люди уже умеют складывать дважды два.

Рико чувствует, как дыхание Ичиро становится чуть тяжелее, а, подняв глаза на лицо брата, видит задумчивый и мрачный взгляд, и замедляется в работе с повязкой, чтобы быть внимательнее - потому что он не знает, как у Ичиро с откровенными разговорами, но у него самого просто нет подобного опыта, поэтому он предельно осторожен.

Правда в том, что они оба на самом деле чувствуют, будто ходят по минному полю.

— Я выбрал сохранить тебе жизнь даже не потому что ты был не только проблемой, но и последствием — это было скорее причиной убить твоего тренера, — Ичиро никогда не называет Тетсудзи дядей. — Но дело и не в том, что я не хочу быть похожим на отца, или что мать просила позаботиться о тебе. Дело в том, как ты смотрел на меня. Я подумал, что ты можешь подойти мне.

— Подойти тебе? — Рико останавливается, не закончив перевязку, и склоняет голову набок, удивлённо глядя на Ичиро.

— Да. Если бы я не промедлил лишнюю секунду, не присматривался, я бы в тебя выстрелил. И было бы правда легче, если бы я просто увидел в тебе проблему, зазвездившегося мальчишку, которого видел на экране, было бы легче обставить твою смерть как суицид, увы и ах, не перенёс поражения, но... — Ичиро смотрит Рико в глаза, и младший брат не отводит взгляд, хотя обычно Ичиро приходилось удерживать его лицо, — то, что я присмотрелся, заставило меня выбрать эмоции, а не рациональность, сохранить тебе жизнь не за что-то, а просто авансом.

— Ты говоришь так будто жалеешь об этом, — Рико хмурится. Ему больно, неприятно, ему кажется, что брат ему в лицо бросает, что он не заслужил своего шанса, и ему хочется сделать Ичиро больно в ответ, но он не знает никаких моральных рычагов давления на него, а тыкать брата в пулевое ранение в плече, которое сам перевязывал, было бы чертовски глупо.

— Нет, — отвечает Ичиро, и Рико сияет. — Если бы я пожалел, тебя бы тут не было. Но ты действительно мне подходишь.

— Ты так и не сказал, что это значит, — Рико заканчивает накладывать бинт на рану брата, завязывает его и кладёт свободную от ортеза левую руку на повязку.

— Всего лишь то же самое, что и тот факт, что мне не нравятся люди, но нравится быть с тобой. Я... — Ичиро сглатывает, будто ему тяжело говорить вслух то, что он собирается сказать, — впервые пошёл на поводу эмоций, решил о тебе позаботиться и привязался к тебе. Я был совершенно серьёзен, когда говорил, что собираюсь дать тебе будущее и дом, и если тогда это было скорее из интереса, что из этого может получиться, то теперь... Ты мне дорог, — он гладит Рико по щеке, и в этом прикосновении и полуулыбке Ичиро чувствуется какая-то нереальная для них обоих нежность.

Рико чувствует себя... Странно. Он не понимает. Ему всю жизнь твердили, что ему нужно быть идеальным и постоянно побеждать, чтобы получить хоть крупицу внимания, а в итоге Ичиро обратил на него внимание лишь тогда, когда Рико проиграл, и посмотрел на него с интересом только на совершенно разбитого и переломанного, а теперь говорит, что Рико ему дорог, хотя он сам себя ненавидит за свою нестабильность и ощущение слабости.

Рико злился минуту назад, а теперь его ломает от этого нежного поглаживания по щеке, он чувствует себя совершенно беспомощно, и не находит выхода, кроме как обхватить Ичиро за талию и уткнуться ему между плечом и шеей с той стороны, где в этом месте не было бинтов. И он скорее чувствует, чем слышит, что брат, обнимая его в ответ, издаёт какой-то звук, и думает о его ранении.

— Тебе больно?

— Нет.

— Я не слишком туго тебя перевязал?

— Нет, — и Рико не видит лица Ичиро, но уверен, что тот ухмыляется, говоря следующие слова, — ты умница, ты отлично справился.

Рико отстраняется и смотрит на брата. Тот правда ухмыляется. Дразняще и чертовски довольно. Он определённо понимает, как самая простая похвала из его уст действует на Рико. А у него всё ещё нет ответных рычагов давления — Ичиро только что был с ним поразительно откровенен, больше, чем Рико когда-либо был, он ранен и устал, но всё ещё полностью контролирует ситуацию. И Рико смотрит на брата требовательно, закусывая губу, надеясь, что не выглядит сейчас таким беззащитным, как себя чувствует.

— Чего ты ждёшь, Рико? Я договорил.

— Обычно после таких слов ты меня целуешь, — Рико приподнимает уголок губ, пытаясь убедить скорее себя, чем Ичиро, что хочет не просто чтобы брат его поцеловал, но и почувствовать, что он тут тоже принимает решения. И Ичиро, кажется, принимает его игру.

— Поцелуй меня сам.

И Рико целует. Буквально вцепляется в длинные волосы Ичиро, заставляя его наклонить голову чуть ниже, и впивается в его губы, целует жадно и требовательно, вкладывая в это все свои нестабильные переменчивые эмоции, которые брат успел вызвать в нём за этот разговор, всю злость и волнение, испытанные в последние несколько часов его отсутствия, и он даже ведёт в этом поцелуе несколько секунд, но Ичиро этот контроль у него вскоре безжалостно забирает, быстрым движением повернув Рико и вжав его спиной в дверной косяк. Едва ли он был сильнее физически, в конце концов, вся жизнь Рико прошла на тренировках, но дело было не в физической силе или возрасте, просто во всём его существе была какая-то неоспоримая власть, из-за которой Рико даже не ощущал его как реального человека первое время, но сейчас... Сейчас Ичиро определённо был человеком рядом с ним, и это было даже слишком хорошо.

Ичиро кусает нижнюю губу Рико и разрывает поцелуй, скользя по челюсти брата, оттягивая его голову назад за отросшие волосы на затылке, опускается к его шее и находит губами пульс, прижимается к этой точке и сжимает тонкую кожу зубами. Изо рта Рико вырывается полустон, и он вообще не думал, что способен издавать такие жалкие звуки.

— Больно? — с насмешливым сочувствием спрашивает Ичиро, касаясь губами его уха.

Рико молчит несколько секунд. Он не знает, как это комментировать, потому что ему понравилось, потому что его сердце бьётся как сумасшедшее, а внизу живота тянет и горячо, потому что Ичиро невыносимо хорош, а Рико... Рико не знает, как охарактеризовать своё влечение.

— Не надо. Не сейчас. Ты... Устал и потерял много крови. Иди спать.

— Думаешь, если нравишься мне, то можешь мне приказывать?

"Нравлюсь?" — сердце на секунду сбивается с бешеного ритма, пропуская удар.

— Кто-то из нас двоих должен заботиться о твоём здоровье.

Он не может сказать Ичиро, что тот ему тоже нравится. Потому что это значит признать кое-что для себя.

У Рико раньше был опыт только с девушками. Ему не нравилось. Он думал, что дело просто в том, что они были недостаточно хороши, или что у него нет сильного влечения. Он решил, что поцелуи и секс переоценены, а о какой-то душевной близости даже не задумывался из-за запрета на отношения в Гнезде. Он не ставил под сомнение свою ориентацию, потому что быть не гетеро могло стоить ему карьеры, но сейчас... Сейчас у него не было карьеры, и технически ничто, кроме барьеров в собственной голове, не мешало ему признать вслух, что Ичиро самый привлекательный для него человек за всю жизнь. Да, он периодически откровенно пугает, да, он мало того что мужчина, так ещё и его родной брат, но... Какая к чёрту разница? Рико волнует другая вещь между ними.

— Ты такой милый, когда пытаешься обо мне заботиться.

— Не издевайся надо мной.

— Нет, это правда мило, — Ичиро тихо смеётся. — Не то что бы кто-то обо мне заботился не из соображений того, чтобы я нормально функционировал, или того, что это была их работа.

— Я буквально завишу от тебя.

— Если умру, то за неимением других наследников получишь всё, что есть у меня.

Рико, вообще-то, когда-то мечтал об этом. Мечтал стать наследником криминальной империи Морияма, но сейчас... Он совершенно не чувствует себя готовым к такому, ведь видит, что Ичиро, который готовился к этому всю жизнь, справляется не совсем легко, а ещё... Он не хочет терять Ичиро.

А если говорить о наследниках, это то, почему он не готов говорить Ичиро о том, что он чувствует на самом деле. Потому что на брате всё равно есть эта ответственность. Он женится и заведёт ребенка, хорошо, если одного.

— Хватит себя хоронить, не старый ещё. И рана твоя не опасная.

— Не опасная, только ты всё равно волнуешься, — дразняще шепчет Ичиро, гладя Рико по спине сквозь тонкую футболку.

— А тебе плевать, да?

— Нет. Мне обидно, что этот косоглазый придурок испортил мне татуировку.

Это действительно обидно, тату у Ичиро безумно красивые. И они натолкнули Рико на мысль ещё несколько дней назад.

— Ага. Я, кстати, подумал о том, что, возможно, хотел бы стать тату-мастером.

— Предлагаешь подождать, если не передумаешь?

— Нет, просто подумал пару дней назад. Ты сам сказал, что я могу выбрать, кем быть дальше, вот один из вариантов. Я даже понимаю, как это работает.

Рико даже набивал татуировку Натаниэлю самостоятельно. С Кевином и Жаном они набивали тату вместе в дорогом салоне. От воспоминаний об этих людях тошнит, но сам процесс Рико нравился.

— Неожиданно.

— Это интересно. И красиво. И я делал татуировку Натаниэлю, так что примерно понимаю, как всё работает, — и это было сложно. Как минимум потому что Веснински эту татуировку не хотел, и даже будучи избитым, обессиленным, с разошедшимися после тренировки швами, он сопротивлялся. Его руки и ноги были привязаны, но он пытался выбить машинку из рук Рико головой.

— Теперь я хочу увидеть, что из этого получится, — хмыкает Ичиро. — Технически, ты всё ещё принадлежишь мне, и этот факт не поменяется, так что я могу просто не дать тебе времени думать и решить, что это твой окончательный выбор, — он ловит тревожный взгляд Рико, который явно готов цепляться за появившуюся у него свободу выбора, и чуть улыбается. — Не волнуйся, всё равно нужно время как минимум на заживление раны, плюс поверх шрамов нельзя ничего набивать довольно долго... Да и раздеваться перед кем-то ещё я не планирую, так что время определиться у тебя есть.

— А? — удивлённо выдыхает Рико.

— Что?

Рико почему-то был уверен, что у Ичиро кто-то есть. Если не сейчас, то обычно есть. Потому что у Ичиро нет запрета на отношения, он красивый и богатый, и у него есть возможность получить кого угодно, и даже если отношений он не хочет, то вполне может с кем-то спать.

Но теперь по удивлению в интонации и выражении лица брата Рико понимает, что, кажется, ошибся. И это его радует.

— Я думал, что ты с кем-то трахаешься, — говорит он как можно более небрежно, облокачиваясь спиной о дверной косяк. — Или, может, у тебя кто-то есть. Типа... Девушка? Невеста?

Ичиро почему-то рассмеялся так, словно Рико сказал что-то очень глупое.

— Нет... Нет, я ни с кем не сплю сейчас, да и в целом довольно давно.

— Времени нет? — спрашивает Рико, продолжая изображать равнодушие.

— Подумай о том, сколько времени я провожу с тобой. Если бы я хотел кого-то трахнуть, я бы мог потратить его на это, — тон Ичиро откровенно саркастичный.

"Да, действительно..." — в голове Рико начинает складываться определённый паззл, но не полная картина. Он боится додумать что-то не то.

— А насчёт девушки или невесты... Ты же пошутил, да? Потому что это правда было смешно.

— Что смешного? — хмурится Рико. — Это логичное предположение. Рано или поздно тебе в любом случае придётся жениться.

Да, у Ичиро может и не быть никакой невесты сейчас, в конце концов, двадцать пять лет это не так много, чтобы торопиться вступать в брак. Да, возможно, он сейчас вообще жениться не хочет, но... Едва ли даже с его положением в иерархии Ичиро может пренебречь традициями.

— Придётся, скорее всего, — он пожал плечами и поморщился от боли. — Но это будет не из-за какой-то любви, это будет бизнес-сделка. Не важно, кто она, важно, чтобы контракт был выгодный.

— Ты даже не планируешь искать девушку, которая тебе понравится? — Рико смотрит на Ичиро изучающе. — Мне казалось, среди дочерей или сестёр тех, с кем у тебя какие-то дела, должны быть красивые, умные, или что тебе нравится в женщинах...

— Рико... - Ичиро почти давится смехом, Рико никогда не видел его настолько не держащим себя в руках. — Я не смогу найти девушку, которая мне понравится, не потому что с ними всеми что-то не так. Мне просто вообще не нравятся женщины. Я гей, Рико. Я думал, ты понимаешь.

— Что? А... — выдыхает Рико. Он чувствует себя идиотом. Это же так логично! — Значит, я...?

— Да, — отвечает Ичиро. — Ты мне нравишься именно в том самом смысле.

— И ты просто молчал?! — Рико думает, что лучшая защита — это нападение, и если он чувствует себя сейчас неловким и глупым, то лучше предъявить Ичиро за его молчание, пусть это и кажется довольно опасным даже в свете его открывшихся чувств.

— Я думал, ты это понимаешь, но немного переоценил твои интеллектуальные способности, — по губам старшего брата скользит легкая усмешка.

— Эй! — возмущенно воскликнул Рико. — Я не тупой. И мог бы в таком случае хотя бы спросить, что чувствую я.

— Я не говорю, что ты тупой. А насчет того, что чувствуешь ты... У меня два варианта, — Ичиро берет брата за подбородок и чуть склоняется к нему, и их лица совсем близко. — Первый: ты настолько жалкий недолюбленный ребёнок, что готов принимать любовь или что-то похожее на неё в любой форме, в какой я тебе её дам, а я просто этим пользуюсь.

— Я не жалкий, — шипит Рико, на самом деле чувствуя себя жалким, но не до такой же степени. — И ты ошибся, — он ухмыляется, стараясь выглядеть увереннее, чем есть на самом деле. — Если бы мне что-то не нравилось, я бы не посмотрел на то, кто ты и что можешь сделать, и...

Ичиро усмехается. Для человека с дыркой в плече настроение у него поразительно хорошее.

— О, правда? — его ухмылка выглядит опасной, он чуть грубее сжимает лицо брата.

Рико действительно становится не по себе, но одновременно... Это почти приятное волнение. Он нервно сглатывает, но не отводит взгляд. А Ичиро продолжает говорить.

—Итак, второй вариант... Он нравится мне больше. Ты отвечаешь мне взаимностью? — задавая этот вопрос, Ичиро мягко ведет подушечкой большого пальца по нижней губе Рико, которая отдаёт лёгкой болью — прокусил, когда они целовались.

— Да, — отвечает Рико чуть дрожащим голосом, не сдерживая улыбку.

— Ты очарователен.

Рико не способен это выносить, он тянется за ещё одним поцелуем. И он его получает. И это ощущается как-то невероятно ярко. Настолько, что у него опять подкашиваются ноги и кружится голова.

— Знаешь... — вспоминает он, когда Ичиро отстраняется. — Я раньше думал, что люди просто придурки, если им нравится обмениваться друг с другом слюнями.

— Что, никто на твоём жизненном пути не умел целоваться? — Ичиро спрашивает притворно-сочувственно.

— Не знаю. Не то что бы ты делал что-то сильно иначе до того, как начал кусаться, — Рико ухмыляется в ответ и чувствует, как болит губа в том месте, где Ичиро её прокусил даже до крови, судя по металлическому привкусу. — Ну и то, что ты просто никогда не даёшь мне вести.

- Тогда всё просто. Тебе нравится, когда над тобой доминируют.

— Это... Это просто из-за тебя, — хмыкает Рико.

На самом деле правдой является и то, и другое. Рико вряд ли в этом признается, но он получает удовольствие от своего ведомого положения в их отношениях, но одновременно Ичиро — единственный человек, который может обращаться с ним так властно без риска для себя.

— Я польщён, — усмехается Ичиро.

Рико зевает. Сейчас, немного успокоившись после ожидания и волнения на протяжение вечера и словно прокрутившего его эмоциональное состояние через мясорубку разговора, он понимает, что устал и действительно хочет спать. Он просто открывает дверь ванной и тянет Ичиро за руку к кровати.

— Ложись с другой стороны, — Ичиро тоже выглядит усталым.

— Почему? — сонно интересуется Рико.

— Потому что у тебя есть привычка ложиться на меня или обниматься во сне. Мне нравится, но обычно ты спишь на том моём плече, на котором сейчас это было бы проблемой. И не смотри так удивлённо.

— Я был уверен, что первым обниматься во сне полез ты.

_ Нет, не я, — Ичиро ложится наконец рядом, и Рико сразу прижимается к его здоровому плечу. Это стало настолько привычным, что ему теперь тяжелее заснуть одному.

Когда Ичиро хочет что-то ещё сказать, то видит, что Рико уже спит.