Из-за нервного возбуждения по поводу снятия гипса Рико проснулся слишком рано — не было ещё даже пяти утра. Так рано он даже в Гнезде не вставал, минимум в пять. Он хотел встать, осторожно убрав с себя руку Ичиро, но старший брат прижал его крепче.

— Спи, рано ещё.

— Ты можешь спать, пусти.

— Я нормально сплю второй раз со смерти отца, если будешь дёргаться, мне придется немного нарушить своё обещание и вырубить тебя, — сонно отвечает Ичиро.

— Ладно, — фыркает Рико и послушно остаётся лежать.

Любому другому человеку за угрозы в свой адрес он бы устроил ад на Земле, но Ичиро… Это другое. Раз — чтобы попытаться навредить лорду Морияма, надо совсем попрощаться с мозгами и инстинктом самосохранения, два — Рико вдруг понял, насколько его брат, наверное, устал — первый раз со смерти отца он поспал нормальное количество часов вчера.

Так что впервые в жизни Рико решил не быть эгоистичным, тем более, лежать так ему в целом нравилось.

Рико часто мерз по ночам, вечно кутался в тёплое одеяло, несмотря на поддержание постоянной температуры в Гнезде или то, что сейчас лето. Чувствовать тепло и дыхание другого человека рядом непривычно, но так Рико не холодно. А ещё Ичиро вчера сказал, что, приезжая по ночам, видел, как Рико ворочается, разговаривает и иногда кричит во сне, но успокаивается, если Ичиро ложится рядом. Видимо, ему снятся кошмары, и Рико рад, что не запоминает сны.

Что снится Ичиро, он не знает, и сейчас на самом деле впервые видит брата спящим. Во сне Ичиро выглядит удивительно умиротворённо и безобидно, ни следа серьёзности, холодности, усталости, скрытой опасности. И не скажешь, что он босс мафии — похож скорее на обычного студента, ведь даже на свои двадцать пять Ичиро едва ли выглядит. И он невозможно красив — в бликах раннего солнца на бледном лице и чёрных волосах, в подрагивающих ресницах, в упавших на точеное лицо длинных прядях, в расслабленном изгибе губ Рико открывает новые грани красоты.

Он не знает не только сны Ичиро, но и в принципе ничего о том, что у того на самом деле в голове, его мысли или чувства. Эта закрытость тревожит и раздражает, особенно с учетом того, что сам Ичиро будто видит Рико насквозь.

«Слишком честные глаза.» Ичиро всегда смотрит ему в глаза, часто касается его лица, волос, плеч, и эти прикосновения мягкие, почти осторожные, он целует Рико в губы, прижимая его к себе, да и совместный сон был его инициативой — в первый раз, когда Рико уснул на его плече, Ичиро мог просто переложить его на подушку и уйти спать в другую комнату, эта спальня была не единственной в доме, но он остался здесь, и он лёг спать здесь, рядом с Рико, прошлой ночью и этой, и, видимо, ложился так, когда приезжал по ночам и имел достаточно времени хотя бы на короткий сон. Рико не знает, зачем это Ичиро, но ему нравится это. Но ещё это тревожит — потому что так, наверное, выражают любовь, пусть и не совсем братскую, а Рико боится поверить, что Ичиро может любить его. Он всегда хотел быть любимым, и именно поэтому боится выдать желаемое за действительное. И ещё больше боится спросить и получить ответ, потому что ответ в его понимании может быть только один, ведь Рико любви совершенно не заслужил — он проиграл, он сломан, сейчас его не за что любить.

Рико сомневался, что снова уснёт, но, углубившись в свои мысли и закрыв глаза, он погружается в тревожную полудрёму, из которой его выводит тихое жужжание телефона рядом с подушкой и движение Ичиро.

— Да? — старший брат отвечает на звонок, и, открыв глаза, Рико видит его таким же, как в первый день, серьёзным, холодным и собранным, несмотря на утреннюю растрёпанность. — Да, всё верно. Нет. У вас есть инструкции на этот счёт. Не нужно было звонить мне по этому поводу. Это всё, — он отключается и смотрит на экран телефона, потом на Рико, и тон его голоса смягчается. — Я тебя разбудил?

— Не совсем, — Рико потягивается уже привычно одной рукой. — Ну и что ты собираешься сделать с этим человеком за то, что он тебя разбудил?

Ичиро усмехается.

— За это — ничего. За глупые вопросы — в зависимости от того, насколько успешно он выполнит то, что ему поручено.

— А меня угрожал вырубить, — Рико ухмыляется, а Ичиро вдруг растрёпывает ему волосы мягким движением руки, хотя вряд ли то, что по утрам обычно было у Рико на голове, можно было усугубить.

— Посмотри на время. Сейчас почти девять, нам в любом случае было бы пора вставать через пять минут.

Рико удивлённо моргает.

— Так поздно?!

— Не так уж и поздно. Можешь идти в ванную первым, я курить. Или опять пойдёшь со мной?

— Нет, сначала в ванную, — качает головой Рико. Он определённо нуждается в том, чтобы немного привести себя в порядок — не только в плане гигиены, но и в плане мыслей — а из доступных способов только стоять под душем, ведь тренироваться или бить кого-то тут не получится.

«Ох, точно,» — думает Рико, выходя из душа, смотря на себя в зеркало и понимая, что сегодня ему впервые придется выйти в люди, а на голове у него всё ещё полный бардак. Он пытается причесать и уложить волосы так, чтобы они смотрелись нормально, но одной рукой это в принципе не слишком удобно, а ему никогда не приходилось справляться с волосами, которые почти лезут в глаза — в Гнезде ему делали модельные короткие стрижки, чтобы волосы не мешали игре, не лезли в лицо, и при той длине они легко укладывались наверх, держа объём и добавляя визуально пару сантиметров роста. А сейчас длина дурацкая и непослушная. Рико ненавидит нелепые пряди на своей макушке, которые никак не хотят ложиться как надо, и в приступе гнева швыряет расчёску.

— Что случилось? — несколько секунд спустя спрашивает из-за двери Ичиро.

— Всё нормально, — отвечает Рико, и ему удается сохранить голос спокойным и ровным, не дрожащим от злости, но Ичиро, видимо, всё равно понимает, что не всё нормально.

— Открой дверь и впусти меня.

Рико поспешно одевается и приоткрывает дверь.

— Ну, что случилось? — Ичиро смотрит слегка насмешливо.

— Я же сказал, всё нормально, — Рико закрывается, скрещивает руки на груди. — Мне просто надо постричься.

Ичиро поднимает отлетевшую на пол расческу, рассматривает Рико, видит непослушный вихор на его голове, который и вывел младшего брата из себя, и усмехается.

— Не огрызайся. И стричься тебе не обязательно, у тебя красивые волосы, — Ичиро пропускает пряди Рико сквозь пальцы, берёт расчёску и средство для укладки. — Стой спокойно.

Рико застывает, позволяя Ичиро уложить его волосы, и у Ичиро это действительно получается.

— Спасибо, — негромко говорит Рико. — Для тебя это, наверное, легко — у тебя волосы совсем длинные, — он протягивает руку к волосам Ичиро, достающим до плеч, но останавливает в нескольких сантиметрах.

— Можешь трогать, если хочешь. Я думал, вчера ты понял, что ко мне можно прикасаться. И на самом деле с такой длиной, как у тебя, было сложнее всего.

Рико послушно запускает руку в длинные волосы Ичиро, перебирает и гладит. Это приятно. Его волосы красивые и мягкие. Ичиро прикрывает глаза и улыбается уголками губ. Момент кажется подходящим, чтобы спросить, почему он относится к Рико так, зачем эти прикосновения и поцелуи, теперь ещё и комплименты, но Рико не спрашивает — он боится услышать как то, что для Ичиро это просто игра, развлечение, так и слова о чём-то вроде любви. Поэтому, ещё раз пропустив волосы старшего брата сквозь пальцы, Рико выходит из ванной.

Он заглядывает в шкаф и с удивлением обнаруживает, что там не только домашняя одежда — он никогда не приглядывался, что там на вешалках, просто брал с полки свободные футболки и шорты, потом кидал их в корзину для грязного белья, стиркой занимались приходящие слуги. А вещи на вешалках были более подходящими для выхода, и эти вещи…

«Стоп,» — подумал Рико, снимая вешалку с джинсами и рассматривая их. — «Это мои,» — свои джинсы он узнал. Да, обычные чёрные джинсы люксового бренда, таких не мало, но нашивку на карман он пришивал сам, и это выглядело неловко и грубо, но Рико, будучи в середине подросткового бунта, сказал, что это стиль. Вообще-то эти джинсы старые, но так уж вышло, что Рико почти не носил их, потому что был занят бесконечными тренировками и учебой в перерывах между ними прямо в Гнезде, но он и не вырос с того времени, так что всё ещё мог это носить.

Рассмотрев другие вещи в этой части шкафа, он понял, что это его одежда из Гнезда, повседневная, не тренировочная, и именно та, на которой не было никаких символов Воронов или номера, всё чёрное с редкими вкраплениями красного: джинсы, футболки, рубашки, костюмы. То есть, новыми были только «домашние» вещи и нижнее бельё, а остальное сюда когда-то привезли. Рико переоделся и стал ждать, когда Ичиро выйдет из ванной, чтобы задать брату пару вопросов.

Ичиро возвращается в комнату с полотенцем на бёдрах, находу завязывая волосы в хвост.

«Да ты издеваешься,» — думает Рико. Он не был из стеснительных, он вырос в месте, где не было личного пространства и кабинок в душе стадиона, просто Ичиро слишком красивый. На него хочется смотреть и хочется трогать.

— Нии-сан, — тянет он. — А откуда тут мои вещи? И когда они тут появились?

— Ты не обращал внимания? — хмыкает Ичиро. — Ты проспал почти сутки с момента, как я тебя привёз сюда. Я успел отдать пару распоряжений на этот счёт, прежде чем уехать.

— Не было потребности, я никуда не выходил, — Рико пожимает плечами и поправляет воротник своей рубашки. — А твои вещи?..

— В другой комнате. Я начал тут спать только когда у меня появился ты.

Рико склоняет голову на бок, смотрит вопросительно.

— Ты думал, что я просто сразу потащил тебя в свою спальню?

На самом деле Рико вообще не задумывался об этом.

— Покажи свою комнату.

— Там нечего смотреть, она выглядит так же. Я почти не жил здесь. Но вообще это напротив. Можешь пойти со мной, — Ичиро выходит, не дожидаясь ответа, Рико пару минут раздумывает, удивляясь, что брат столь спокойно пускает его в личное пространство — чего он не ждал, так это какой-либо открытости. Ичиро не был похож на открытого человека.

Ичиро будил в Рико что-то, что ему раньше испытывать не приходилось: неуверенность, готовность подчиняться теперь даже не только из страха и ощущение близости, дающее странное тепло.

Он заходит в комнату и видит брата, одетого практически так же, как он, в черные брюки и рубашку с коротким рукавом. Ичиро не солгал, комната действительно выглядит практически так же, те же светлые стены, идентичный набор чёрной мебели, всё так же, не считая пары картин на стенах, нескольких книг на полке, ноутбука на столе, и балкон выходит на другую сторону дома.

— Ну что, посмотрел? — приподнимает бровь Ичиро.

— Да. Что за картины? — они заинтересовали Рико больше, чем книги.

— Подарок, — коротко ответил Ичиро, заправляя выбившуюся из хвоста прядь и пристёгивая кобуру с пистолетом к ремню так, чтобы она скрывалась под удлиненным подолом рубашки. — Идём вниз.

Когда они спускаются, завтрак стоит на столе, но никого нет. Вчера с ужином было то же самое.

— Почему твои слуги прячутся? — интересуется Рико, чуть щурясь — на месте, где он обычно сидит, сейчас солнце бьёт в глаза, и он сдвигает стул так, чтобы этого не было. Он замечал это ещё когда приходили люди, занимающиеся уборкой — они старались не пересекаться с Рико и, если он не выходил из комнаты, явно ожидали этого.

— Потому что я не люблю видеть людей лишний раз.

— Ты вчера весь день со мной провёл. И сейчас, — Рико ухмыляется и глядит на брата любопытно. На самом деле за ухмылкой он прячет тревожную мысль о том, что Ичиро считает, что он нуждается в наблюдении. С другой стороны, против этого говорит то, что он вполне мог надолго оставить Рико одного.

— Допустим, ты исключение, — вид у Ичиро слегка задумчивый.

Они заканчивают завтрак немного в спешке и выходят во двор.

Для Рико это первый выход из дома за последние полтора месяца, и ему тут не нравится. Ему нравились просто тёплые дни, как в конце весны или начале осени, за последнее время он полюбил летние вечера, а вот жара и палящее солнце, бьющее по глазам, ему удовольствия не доставляют. Дома было хорошо, там кондиционер и возможность настроить комфортную температуру, а здесь, во дворе, возникает желание убраться куда-нибудь в тень.

Рико замечает, что Ичиро тоже солнце не нравится — старший брат щурится на свет, говорит, что зря оставил тёмные очки в машине, и пока автоматическая дверь гаража открывается, вращает на указательном пальце брелок с ключами, и они звенят, стукаясь о тонкое кольцо с алым камнем.

Когда дверь поднимается достаточно, чтобы пройти, Рико сразу ныряет под неё, в полумрак гаража, где значительно прохладнее, чем на улице. Ичиро заходит за ним.

— Я так понимаю, вопрос, что тут делает моя машина, не имеет смысла? — интересуется Рико, разглядывая номера своего автомобиля — с цифрой своего первого номера в экси и буквами, означающими университет Эдгара Аллана.

— Всё верно, молодец, быстро усваиваешь, — кивает ему Ичиро, кликает на другой автоматический брелок, видимо, от своей машины, подходит к стеллажу у стены и берёт что-то с полки. — Твои ключи. Забирай, мне они не нужны. Ключи от дома тоже тут, разберёшься.

— Ты не боишься, что я сбегу? — уголок губ Рико дёргается вверх.

Он вспоминает, как кто-то пытался сбежать из Эвермора, не выдержав условий. Вспоминает, как у Кевина получилось сбежать, а потом и у Жана. Рико злится на них за это, за то, что посмели его бросить, ему кажется, что он был во всём прав, что они заслужили побои, сломанные кости и всё остальное, ведь он считал это единственным способом заставить их подчиняться и уважать его, как их Короля. Ведь Тетсудзи Морияма учил своих подопечных подчинению именно через боль и наказания, и Рико наблюдал это с детства, а те, кто сбегал, уходил, убивал себя из-за неспособности следовать правилам, были просто слабаками.

А теперь он сам находится в положении того, кто должен подчиняться. И он слушается Ичиро, хотя тот не делал ему больно ни разу. И Рико подчиняется ему и не собирается сбегать, идти ему некуда, но он не может представить, что Ичиро сделает, если вдруг такое произойдёт — то, что у старшего брата в голове, совершеннейшая загадка.

— Я тебя не держу взаперти, ты можешь ходить, где хочешь. Но ты не сбежишь, — Ичиро берёт Рико за подбородок и чуть наклоняется к нему.

И Рико действительно не собирается сбегать. Но ему интересно…

— Ты так в этом уверен? — он наклоняет голову набок и растягивает губы в ухмылке шире, чувствуя, как длинные пальцы Ичиро чуть сильнее сжимают его лицо.

— Да, — непоколебимо отвечает старший брат, его интонация холодная и уверенная, но по губам скользит легкая усмешка, а взгляд такой пронзительный, что желание провоцировать улетучивается. — А ты собираешься сбегать?

— Нет. Не собираюсь.

— Умница, — Ичиро коротко целует Рико в губы, а Рико чувствует, как его щёки горят просто от короткой похвалы их уст брата. — Всё, поехали, — он садится в машину, и Рико садится рядом, на переднее пассажирское сидение, пытаясь успокоить сердцебиение.

Его раньше не хвалили за что-то, кроме экси, а тренер учил воспринимать эту похвалу и достижения, как должное. А теперь Ичиро его хвалит почти просто так, и это ощущается как что-то нереальное и… Это приятно.

Так вышло, что Рико никогда не был в Нью-Йорке, на самом деле он едва ли помнил что-то в поездках, кроме аэропортов и кортов экси, поэтому в дороге он просто прилип к окну, рассматривая город.

— Можем прогуляться потом, если хочешь посмотреть город, — говорит Ичиро, останавливаясь на светофоре.

— Не в такую жару, — Рико бы с радостью согласился на прогулку в более прохладную погоду, но сейчас ему неплохо и в машине с работающим кондиционером.

— Я это и имел ввиду, рад, что ты со мной согласен, — Ичиро тянется за сигаретами, но Рико ловит его руку.

— Не кури в машине в такую жару, — с кондиционером и тонированными стёклами вполне комфортно, но если открыть окно и пустить этот ад снаружи… Рико не нравится эта идея.

— Ладно, — Ичиро ненадолго задерживает свою руку в руке Рико, потом высвобождает, касается колена младшего брата и кладёт обратно на руль, будто не было ни попытки закурить, ни прикосновений.

— Кстати… — Рико решил задать вопрос, который пришёл ему в голову ещё когда они ехали из Гнезда, но тогда он был слишком взвинчен, чтобы подумать об этом больше секунды. — Ты всегда водишь сам? Не ездишь с водителем?

— Почти всегда. Не люблю не только видеть людей, но и пускать их за руль своей машины.

— Ты говорил, что я исключение. Я умею водить, и права у меня есть. Пустишь за руль на обратном пути? — усмехается Рико.

— Нет. Ты действительно исключение, мне нравится быть рядом с тобой и смотреть на тебя, но за руль не пущу, — ответил Ичиро, сворачивая на парковку частной клиники. — Всё, приехали.

«Нравится быть с тобой и смотреть на тебя. Что он, блять, имеет ввиду?» — Рико смотрит на Ичиро внимательно, пару секунд ожидая пояснений, но потом решает спросить об этом после. Он привык быть решительным, но его жизнь с Ичиро — это постоянное нахождение в уязвимом положении, к которому Рико не привык совсем. Когда-нибудь, когда Рико не будет чувствовать себя таким беззащитным, и не будет чувствовать диссонанса от ненависти к этому чувству и одновременного ощущения безопасности, которое ему даёт присутствие брата, он обязательно заставит Ичиро рассказать, что тот имеет ввиду под всеми этими словами и прикосновениями.

— Отдашь мне очки? — Рико протянул руку к лицу Ичиро, чтобы снять с него тёмные очки, но остановил ладонь в паре сантиметров.

— Боишься лишнего внимания к своей персоне? Неожиданно, — ухмыляется Ичиро. Рико кажется, что его старший брат стал проявлять больше эмоций рядом с ним.

— Не боюсь. Просто не готов отвечать на какие-то вопросы сейчас.

— Бери, — Ичиро чуть склоняет голову, и Рико снимает с него очки, надевая их на себя.

Тёмные очки — классическая маскировка для не желающей лишнего внимания звезды, но в сочетании с другой причёской и отсутствием узнаваемой татуировки они действительно помогают. По крайней мере, пока они идут до кабинета врача по сияющей частной клинике, никто не задаёт никаких вопросов.

— Я подожду на улице, — говорит Ичиро у дверей кабинета.

Рико кивает, снимает тёмные очки и заходит в кабинет врача. Ему задают вопросы о травме, хотя всё наверняка изложено в карте, спрашивают, болит ли рука, снимают гипс, делают рентген и сообщают, что кость срослась благополучно, но нужно будет некоторое время носить на руке фиксирующую повязку.

— Но, думаю, вы сами понимаете, что возвращаться в спорт после такой травмы крайне нежелательно, — доктор говорит это слегка опечаленно, и Рико это даже немного злит. Он едва успел смириться с тем, что действительно больше не будет играть в экси, и его раздражают напоминания об этом.

— Я знаю. Я в любом случае не собираюсь возвращаться в экси, — он рассматривает шрам, который, видимо, останется у него на предплечье навсегда. Вспоминает, что у Кевина на руке тоже шрам от перелома, который ему сделал Рико своими руками, и что Кевин смог вернуться в игру после этого, и что Кевин смог его обойти, и Рико чувствует себя отвратительно слабым, он ненавидит Дэя, но ещё больше ненавидит себя за слабость и проигрыш. И он ненавидит экси теперь.

— Хорошо, что вы понимаете. Другое решение было бы рискованным.

— Я знаю, — Рико держит лицо и голос ровными, хотя ему хочется кричать. В конце концов, даже если его репутация и карьера разрушены, он не хочет позориться в чёртовой больнице. — Я не хочу рисковать. Когда мне можно будет приступить хотя бы к обычным физическим нагрузкам?

— Через месяц можно начать вводить минимальные, если не будет осложнений. Ну и сейчас нужно разрабатывать руку, но не перенапрягать.

Кабинет врача Рико покидает с распечатками в руке — в одной информация о том, какая фиксирующая повязка ему нужна, в другой — рекомендации, что можно и нельзя делать с рукой. Ходить одному всё ещё непривычно и тревожно, но это недолго — Ичиро обещал ждать его снаружи, и он действительно стоит на парковке около машины и курит, в свободной руке у него подставка с двумя пластиковыми стаканами из кофейни.

— Тебе вроде как не нравилась жара и солнце, — говорит ему Рико.

— Да, но это не значит, что я не хочу курить. Возьми, слева твой стакан, — Ичиро протягивает картонную подставку, и Рико берёт стакан с шапкой взбитых сливок в наконец свободную правую руку.

— Что это? — Рико и так на нервах после врача, его рука со стаканом трясётся, и если бы не оставшиеся с ним, видимо, навсегда страх и отвращение к вредным привычкам, он бы выхватил сигарету у Ичиро. Но вместо этого Рико просто присасывается к трубочке и пьёт ледяной шоколадно-сливочно-кофейный напиток, и это сочетание сладости, кофеина и льда приятное, но холод и мелкий колотый лёд бьют по мозгам так, что с его губ срывается короткий возглас. — Ауч!

Ичиро посмеивается, выкидывает окурок и забирает свой кофе — содержимое его стакана тёмное и в нём плавают кубики льда и долька лимона.

— Фраппе. Подумал, что тебе понравится.

— Кажется, тут дневная норма углеводов, — Рико всё ещё на взводе из-за слов врача, которые, пусть и были очевидными, заставили его вспомнить о том, о чём он не хотел думать, и несмотря на то, что этот напиток реально был вкусным, он только усиливал чувство тревоги и злости.

— Мы вчера говорили об этом. Успокойся.

— Я спокоен!

— Не ври мне, — Ичиро берет стакан в другую руку, а освободившуюся кладёт Рико на загривок, над воротником рубашки, и Рико вздрагивает — пальцы брата холодные, на такой жаре это даже приятно, но слишком неожиданно.

— Ладно. Меня выбесил разговор с врачом про экси. Он сказал, что мне «нежелательно возвращаться в спорт». Я это и так понимаю, и я и так не вернусь, но напоминание раздражает.

— Что он ещё сказал?

— Посмотри тут, — Рико поднимает руку с распечатками. — Надо купить фиксирующую повязку.

Ичиро смотрит на наручные часы.

— Тогда садись в машину. У нас есть ещё немного времени.

Рико садится в машину и буквально растекается по сидению, думая, что кондиционер — лучшее изобретение человечества. Его всё ещё трясёт, он едва заставляет себя дышать, и то, что в машине воздух хотя бы не приближен к температуре его тела, определённо делает ситуацию лучше.

— Рико, — негромко зовёт его Ичиро, садясь за руль, — посмотри на меня.

Он послушно поднимает глаза на брата, всё ещё борясь с чувством паники и желанием что-нибудь разбить. Он определённо не хочет злить Ичиро, потому что не знает, что тот сделает, если разозлится, а ещё, возможно, потому что вопреки всем ожиданиям Ичиро единственный человек в жизни Рико, который относится к нему так… Хорошо?

— У тебя опять паническая атака?

— Я… Я не знаю!

Ичиро просто дёргает Рико на себя и прижимается своими губами к его. Это как тогда в лесу — больше похоже на искусственное дыхание, чем на поцелуй, и это… Немного помогает. Рико всё ещё на взводе, он всё ещё злится, ему тревожно, но дышать правда становится легче.

— Ты с ума сошёл! — кричит он, как только Ичиро его отпускает. — А если кто-то увидит?

— Не увидит, стёкла тонированные, — Ичиро совершенно спокоен, он вдавливает педаль газа и выезжает с парковки, одной рукой держа руль, а второй беря стакан с кофе и отпивая.

— Что там у тебя? — Рико пытается переключиться.

— Просто чёрный кофе со льдом и лимоном, — отвечает Ичиро.

— Извращенец, — ворчит Рико. — Кто вообще добавляет в кофе лимон?

— То есть, тебя не смущает характер наших отношений, но лимон в кофе делает меня извращенцем?

— Да!

Отчасти характер их отношений на самом деле смущает Рико, но это не значит, что ему не нравится. Его больше смущает тот факт, что он впервые получает удовольствие от поцелуев и тактильности с кем-то, нежели тот факт, что Ичиро его брат. И его определённо смущает то, что из-за этого удовольствия или из-за того, что он считает Ичиро самым привлекательным человеком, которого когда-либо знал, он совершенно в себе запутался. А ещё его смущает взгляд, который Ичиро бросает на него, когда Рико слизывает взбитые сливки с трубочки, но этот взгляд он вообще не знает, как классифицировать. Жадность? Желание? Что-то другое? Рико не знает, но он не впервые видит в глазах брата подобный блеск. Возможно, ему стоит поговорить с Ичиро, но времени у них сейчас мало.

— Когда ты вернёшься? — спрашивает Рико.

— Завтра днём.

Это хорошо. Это не долго, но достаточно, чтобы за это время Рико смог хотя бы сформулировать то, что хочет сказать. А пока что он позволяет себе расслабиться.