Нужно просто подождать — выловить подходящий момент. Когда спустя столько времени наконец выпадает такой шанс — упустить его нельзя. Он наблюдает, высматривает и всматривается. Попытка одна, но у него есть преимущество — тоже всего одно.

Удача на его стороне. Всегда была.

Кажется, он слышит выстрел. А ещё чувствует боль в теле от того, что его мотает по каюте. Конечно, каютой это называть достаточно удручающе — тесный и тёмный трюм, местами заплесневелый и заваленный ненужным хламом. Но вопреки здравому смыслу, куда приятнее и радостнее называть это всё-таки каютой, а не тюрьмой или чем-то похожим. В любом случае, когда его сюда кидали — последующих наименований не последовало, да и на стенах не висели таблички с планами эвакуации. Удобства так или иначе мало, но лучше, чем могло быть. Клаустрофобией парень не страдал, однако в момент качки корабля едва ли разноформенные предметы могли вызвать удовольствие.

Дверь — или как оно там называется на корабле — в его каюту открылась уже какое-то время назад. Правильнее будет употребить слово «сломалось», конечно, но для парня сейчас оба эти понятия имеют равную ценность, так что о наиболее подходящие слове он подумает как-нибудь позже. Но выбираться сейчас рисково. Всё-таки он не видит, что происходит наверху. Приходится делать упор на слух, чтобы уцепиться за фразы, которые он успел выучить на чужом языке. Конечно, он боялся, что закончится всё слишком быстро, а он не успеет хоть что-то предпринять. Ждать чуда было глупо, но также глупо было его не ждать и ломиться напрямик. Да, может он и старался не падать духом во время тяжелых ситуаций, но и излишней самоуверенностью — губящей — не обладал.

После очередного выстрела он начинает слышать достаточно агрессивные выкрики для того, чтобы понять, что сейчас на него будут обращать внимание в последнюю очередь. И для него это стартовый сигнал. Он хватает свой импровизированный мешок — просто плотная сеть, завязанная верёвкой в виде кулька. Внутри всё то, что он смог добыть за эти несколько месяцев — что у него не отняли и что не испортилось. Пара банок консервов, собственноручно собранный фильтр, непонятный не горящий материал, пара кусков ткани, гвозди, нечто, отдалённо похожее на молоток, нож, палки, камни и две несчастные небольшие ёмкости, что должны сойти за посуду. Хватит ли этого для выживания? Он очень хочет в это поверить. Так или иначе, оставаться тут он точно не планирует.

Парень напирает всем весом на тяжелую дверь, открывая её достаточно, чтобы суметь протиснуться наружу. Он наконец вдыхает чистых воздух — но тут же сдерживает приступ кашля от дыма, попадающего в горло. Ладно — если план сработает, морским воздухом он успеет насладиться. Он аккуратно пробирается наверх, на удивление, ни с кем не сталкиваясь. А когда оказывается на палубе — действительно начинает бояться. Почти впервые. Неподалёку на воде он видит пиратский корабль — значительно больше, чем тот, на котором он находится. Вокруг него носятся головорезы, замахиваясь друг на друга саблями и ножами. Он не смотрит на пол, чтобы не начать паниковать ещё больше из-за трупов, которые там определенно есть. Он пробирается к заднему борту корабля, пока мимо него носятся вражеские или свои — не менее вражеские — люди. Как бы хотелось, чтобы в данной ситуации работало вот это «враг моего врага — мой друг». В реалиях, в которых он в итоге оказался всё не так однозначно. Что так, что так — его либо убьют, либо будут держать пленным для… Чего-то? Это он так и не выяснил. Его не заставляли делать какую-то работу, он просто сидел у себя в каюте, иногда выходя на палубу — когда у капитана было хорошее настроение. Его почти не били, не обращались плохо… Может, продать хотят какому-нибудь богатому господину. Личиком парень неплох, повреждений быть не должно. Впрочем, сейчас об этом уже не стоит задумываться — свобода близко.

Оказываясь в нужном месте, он чуть ли не крестится, потому что расположение невероятно удачное: битва идёт с другой стороны, пристройка удачно закрывает его от основной части корабля, так что уплыть он может почти незамеченным. Да и вряд ли кому-то будет дело до силуэта на куске дерева, уплывающего куда-то в закат. Радуясь своей удаче, парень поправляет темные волосы и разбирает мешки, сложенные до верха в старую лодку. В них, кажется, зерно. Он бы хотел взять часть себе, вот только не уверен, что лодка выдержит. Освободив свой транспорт, он бегло осматривает его — мало ли дырки какие — но повреждение не обнаруживает. Лодка самая обычная, единственный минус в неё — отсутствие паруса, хотя и наличие мачты. Но даже так — везёт несказанно. Транспорт не из самых лёгких, но и сам парень не слабый. Он всё-таки оставляет небольшой мешок зерна внутри, а сам кладёт рядом лежащие весла внутрь лодки.

Вообще, ему уже достаточно сильно повезло. Однако найти карту и компас было бы неплохо. По его расчетам — условия для которого были сформированы только в голове героя — у него все шансы сделать небольшой забег до ближайшего трупа, чтобы обыскать его. Прикусив губы, он тщательно обдумывает этот момент. Но после рвано вздыхает и аккуратно, но стремительно, идёт к месту боя.

Слишком далеко идти не пришлось. Найденный пират, вероятно, был не из низших классов — возможно, и не был абсолютно точно мёртвым — потому найти у него компас труда не составило. С картой уже было труднее, но хоть с курса не собьётся. На всякий случай был вытащен пистолет и непонятная фляга.

Парень уже возвращался к лодке, когда на него кто-то налетел. Самой первой пришла мысль о том, что это конец. Его отведут обратно, или, что вероятнее, на месте и убьют. Но когда, оказавшись на полу, стало ясно, что упал он не один, а вместе с другим парнишкой, повернутым спиной к нему. Он видел его длинные светлые волосы, а также понял, что на него не нападали. Едва он метнулся, чтобы подняться с пола и скрыться, как парень обернулся на него.

Он был таким же. Не идентичным, конечно, но азиатом. Кажется, оба вражески экипажа были испанскими. Должно быть, он тоже был пленным, только с другого корабля. Не было ясно, как он оказался здесь, но именно в этот момент брюнет твердо решил, что возьмёт его с собой. Прежде чем кто-либо из них скажет что-то, парень схватил найденного за запястье, ведя к лодке. Тот первое время не сопротивлялся, не совсем понимая, что вообще происходит, но как только на виду показалась лодка, парень стал вырываться.

— Отпусти меня, я… — договорить он не успел, так как грубо был прерван ладонью брюнета, оказавшегося на его рту.

— Молчи, идиот, — шикают на него, сурово глядя в глаза, — если хочешь выбраться живым, то не привлекай внимания.

Они оба говорят на корейском. И появление старых знакомых слов темноволосого невероятно радует. Но, похоже, блондин таких же чувств не испытывает. Он хмурит брови и сбрасывает с себя чужую руку.

— Да ты знаешь, что я… — его снова прерывают, всё также закрывая рот и прижимая к пристройке корабля, схватив за запястья другой рукой.

— Да похрен, что ты, — уже шипит брюнет, смотря в глаза напротив. — Я тебе не враг, мы в одном положении.

Его бьют ногой в пах. К счастью, не сильно, но отпрыгнуть приходится, отпуская незнакомца и болезненно шипя. Первое время на его страдания высокомерно смотрят, но брюнет сейчас слишком занят, чтобы обратить на это внимание.

— О, дорогой, мы не в одном положении, — произносит он, когда видит, что собеседник готов воспринимать его речь, — ты — пленный, а я…

Теперь его речь прерывается ударом в шею, отчего тот теряет сознание. Чёрт, он не знал, что так получится. Блондин почти падает, но его вовремя ловят. Брюнет аккуратно кладёт его на пол, наконец возвращаясь к лодке и привязывая к ней один конец верёвки, а другой к выступам на корабле.

И почему он такой напыщенный? Его старая и порванная одежда явно указывает на то, что он такой же обычный пленный. Да и его раса… К чему сказки, раз цель у них всё равно одна. Хорошо бы его тут вообще бросить, вот только своих бросать нельзя. Парень наконец приподнимает лодку, дотаскивает до бортов и перекидывает через них в воду, а после ждёт, пока она перестанет так уж сильно шататься.

Вначале он скидывает в неё свой узелок, а после подходит к блондину, всё ещё находящегося в бессознательном состоянии и поднимает того на руки. Он пытается держать его одной рукой, чтобы свободно пользоваться второй при погружении в лодку. К счастью, у него это выходит. Он аккуратно, цепляясь за выпирающие доски на корабле, опускается к лодке, спрыгивая в нее с парнем на руках. Он облегченно вздыхает — кажется, полпути уже пройдено.

Он кладёт блондина на дно лодки, укладывая его голову на мешок зерна, а после сам устраивается в лодке. Тянет за верёвку, отвязывая от пиратского корабля — да уж, вязать узлы ему поручать нельзя. Но сейчас это на руку. Он устанавливает весла в уключины и, медленно, но верно, начиная грести в противоположную от корабля сторону. Конечно, быстро разогнаться он не может, но движение есть. Да и сам корабль плывет в противоположную сторону. Так что, оказавшись на достаточном расстоянии от корабля, всё ещё находящимся в стадии захвата кораблём больше, он перестаёт грести.

Наконец он полноценно обращает внимание на парня, лежащего в лодке. Было немного странно, что тот всё ещё не может проснуться. Вряд ли удар был таким уж сильным. Может, усталость взяла верх? Это понять можно. Он развязывает свой свёрток, доставая оттуда плотную ткань и накрывая ей парня. Мама всегда говорила, что в ослабленном состоянии заболеть очень просто.

Брюнет отводит взгляд от спящего, натыкаясь на потихоньку удаляющийся корабль. Теперь это позади. Осталось только выжить в условиях жестокого океана. Но он хотя бы не один.

<center>***</center>

Парень успел немного обжиться в лодке. Он плыл уже пару часов назад. За это время успела отфильтроваться первая вода. Качество фильтрации, конечно, оставляло желать лучшего, но всё же было не так и плохо. По крайней мере — пить он может, когда захочет. А ещё может дышать свежим воздухом и любоваться небом. Раньше он очень любил небо — любил рисовать его. Голубой вообще его любимый цвет. И облачно-белый тоже. Он все цвета любит. Хотелось бы сейчас достать карандаши и альбом, сделать пару набросков, надеясь, что фраза «талант не пропьешь» действительно правдива.

Мечтать он перестаёт в тот момент, когда спящий парень, кажется, начинает просыпаться. Блондин вначале пыхтит и ворочается, а после открывает глаза. Через пару секунд после пробуждения он натыкается на взгляд брюнета и какое-то время смотрит на него. Но после резко поднимается, осматривая окружение.

— Какого черта? — он яростно смотрит на попутчика, почти крича на него. — Что ты сделал, идиот?

Брюнет немного удивленно поднимает бровь, не совсем понимая реакции парня. Нет, само собой, он немного в шоке от пребывания в такой обстановке, после долгого плена, но не так, чтобы ни с того, ни с сего обзываться. Должно быть, он правда реагирует так из-за кардинальных изменений — это можно принять.

— Тише, всё нормально, — старается наиболее мягко говорить парень, чтобы помочь быстрее прийти в себя.

Но, кажется, парень даже слушать его не хочет. Он раздраженно рычит, запрокидывая голову вверх. Такой расклад ему совершенно не нравится, судя по этой реакции.

— Что нормально? — раздраженно бросает блондин, становясь около попутчика — благо размеры лодки позволяют сделать это относительно безопасно. — То, что ты сбежал, не имея ничего при себе? Ты как выживать собрался?

— О, тебе больше нравилось быть одному взаперти, сколько там, неделю, две, месяц? — в ответ возмущается парень, складывая руки на груди.

— Что-то не вижу на тебя следов такой уж плохой жизни, — парирует блондин, рукой обводя парня.

— Да что ты? Не бьют, кормят — уже хорошо? — усмехается, поражённо смотря на собеседника. — У тебя стокгольмский синдром, раз всё так радужно?

— А тебе подавай жареного краба на блюде с оливками и масочки для лица? — не унимается блондин.

— Да что ты за человек, можно же пытаться как-то улучшить свои условия, а не сидеть и есть стухшую картошку, радуясь, что хоть она есть, — он действительно злился сейчас. Он так долго к этому стремился, а этот парень просто обесценивает весь проделанный путь.

— О, какой план тогда? — смотрит на брюнета, явно источая раздражение. — Отворачиваться друг от друга, когда захочется посрать за борт лодки, ловить рыбу голыми руками и ждать встречных недружелюбных кораблей, чтобы точно сдохнуть побыстрее?

На это парень не отвечает, лишь надувает губы и отворачивается. Разве сидеть взаперти в своём трюме всю жизнь лучше, чем оказаться на свободе, хоть и в последние дни своей жизни? Он никогда ранее не мог представить себе, что вообще попадёт в такую ситуацию. Не думал, что будет совершать такие важные решения, от которых действительно зависит его жизнь. Он бы хотел сейчас оказаться в объятиях матери. Или вообще в чьих-либо объятиях. Он долго держался. И прекращать не планирует.

— Знаешь, давай вот что сделаем, — говорит блондин, оглядывая содержимое лодки и беря в руки компас. — Отлично, у тебя есть компас. Он лежит на другой стороне лодки от тебя. Ты взял его хоть раз в руки-то, знаешь, куда плывем? Или это для тебя просто талисман? — отчитывает его парень, откладывая вещь и замечая фильтр. — Ого, сам сделал? Умница, пять с плюсом. А знаешь, как долго он продержится? Дай бог неделю, — после он трогает рукой мешок, на котором спал. — Отлично, несчастные щепки, для подушки, я полагаю? — щепки… Брюнет был уверен, что это зерно. Парень берет в руки пистолет и изучает его. — Револьвер с двумя патронами, это для врагов или кита хочешь подстрелить? — после берёт флягу, открывая её и нюхая, — ром, я так понимаю, с горя напиться, — он откладывает флягу и смотрит на мешок, указывая на него взглядом. — Там что-то стоящее есть или мне закончить на этом?

Брюнет отвечать явно не собирается. Он обиженно смотрит вдаль, едва ли пропустив хоть одно слово из уст попутчика. Он не то, чтобы злиться именно на него, скорее наоборот, понимает, что тот прав. Но даже после этого он не жалеет о том, что сделал. Хотя, наверное, брать с собой другого человека было плохой идеей. Не из-за того, что он что-то не рассчитал или теперь он ему не нравится. Просто этот парень на такое не подписывался, не выбирал этот путь.

— Так и думал, — блондин хмыкает, закатывая глаза.

Брюнету хочется съязвить, пожелать отправиться в путешествие вплавь без лодки хоть до ближайшей земли, хоть до дна морского, вот только это не к чему — попутчик критиковал его вполне заслуженно. Да и, похоже, он знает действительно немного побольше. Если вредничать не станет — поможет. Хочется в это верить, во всяком случае.

Блондин смотрит на парня и цокает, когда тот молчит более минуты.

— Как тебя зовут-то, Барон Мюнхгаузен? — смягчает тон парень, хотя всё ещё выглядит не очень довольным.

Брюнет косится на парня и морщится от прозвища. Он всё ещё чувствует себя виноватым, потому говорить о чём-либо теперь неловко.

— Хван Хёнджин, — грустно и тихо произносит парень, смотря на волны.

— Ли Феликс, — в ответ называет своё имя блондин, переводя взгляд с попутчика на воду. — Голодный?

Хван подозрительно смотрит на парня, не понимая к чему этот вопрос. Упрекнуть его собирается снова или заставит грызть щепки, которые вначале брюнет принял за зерно? Феликс лишь усмехается такому обиженно-сомневающемуся взгляду, а потом подносит руку к воде, раскрывая ладонь. Он держит руку так около десяти секунд — Хёнджин уже начинает переживать об адекватности парня, но пока не решается как-то ему помешать.

Он удивленно ахает и в шоке раскрывает глаза, когда в раскрытую ладонь попутчика притягивается рыба, которую он откладывает в лодку, а после повторяет свой трюк, пока не «вылавливает?» четыре рыбы. Наконец он переводит взгляд на брюнета — он выглядит потрясенным. Можно даже сказать, театрально потрясённым. Феликс не думает, что это его поддельные эмоции потому немного удивляется, что кто-то может настолько эмоционально реагировать.

— Что? — наконец отмирает парень, смотря на барахтающуюся рыбу в лодке, будто это мираж от голодухи. — Это как?

Ли ничего не говорит, открывая рукой мешок с щепками и набирая горсть в свою ладонь. Он смотрит прямо в глаза Хвана, чтобы запечатлеть всю его реакцию полностью. Парень накрывает ладонь со щепками другой рукой, с силой сжимает, а после поднимает верхнюю руку, освобождая яркое пламя, зажжённое фактически на собственной коже. Феликс выглядит самодовольно, смотря на попутчика, готового в обморок свалиться от такого чуда.

Следующим этапом удивления стало то, что Феликс просто перекладываетщепки с пламенем в центр лодки, отчего дёргается Хёнджин, готовясь тушить своё единственное средство передвижения, но вначале остановается после негромкого вскрика Феликса, а после — фактом того, что огонь не распространяется дальше мелких кусочков дерева.

— Да кто ты такой? — неверяще произносит Хван, теперь уже завороженно смотря на огонь.

— О, так теперь тебе интересно? — фыркает Ли, хватая рыбу и начиная обжаривать её.

И Хвана накрыла новая волна вины, из-за того, что он даже не выслушал парня тогда, на корабле. Конечно, этот момент оправдывало то, что ну, вообще-то у него было ограниченное количество времени, а парень, кричащий на него это «да ты знаешь кто я?» выглядел не очень дружелюбно. Может Хёнджин вообще взял этого парня с собой не по доброте душевной, а чтобы тот его не спалил ни перед кем.

Зато теперь он понял, почему Феликс достаточно быстро переключился с гнева на взаимовыручку — с какой стороны здесь «взаимо» уже другой вопрос. Он умеет выживать. И даже с тем — как оказалось — бесполезным минимумом, что Хван взял с собой справится. А поругался, так, для приличия?

— Сказал уже, я — Ли Феликс, — уверенно, будто это всё объясняло.

— Конечно, тогда, на корабле, ты хотел назвать мне именно своё имя, — парирует Хёнджин, не принимая ответ.

— То, что было на корабле уже не важно, — немного тоскливо отзывается Феликс, но спросить Хван не решается.

Перекрыв все запретные темы, Хёнджин осознает, что непонятнее всего было это несчастное волшебство. То есть… Как вообще? Он даже думать об этом почему-то адекватно не может. Мысль вообще не может зацепиться — каким-то образом даже удивление не получается воспроизвести. В голове только страх и непонимание.

— Как ты, — он запинается, а потом указывает на огонь, — ну… как это?

Ли снова усмехается, качая головой, начиная жарить уже вторую рыбу.

— Магия, — пожимает плечами Феликс, явно издеваясь над Хваном.

Хёнджин снова хмурит брови, желая получить объяснение происходящему. Его это действительно пугает, он ведь даже понятия не имеет, чего ожидать дальше. Его же и ночью смогут поджечь, раз на то пошло. Теперь он не может понять, рад он, что захватил себе такого универсального помощника или до чёртиков напуган.

— Да не грузись ты, — убеждает Ли, протягивая первую рыбу, уже чуточку остывшую. — На, поешь.

Хван берёт рыбу в руки, рассматривая её со всех сторон. Мало ли, действительно мираж и сейчас пропадёт.

— Не бойся ты её, дурень, — Феликсу явно надоедает смотреть на душевные терзания над рыбой — Ешь, не пропадёт.

Брюнет всё ещё недоверчиво смотрит на Феликса, но после достаёт из своего мешочка нож, начиная счищать чешую. Ли выпускает смешок, а Хван поднимает на него подозрительный взгляд и кивает головой, спрашивая, что не так.

— Сахарный что ли? — указывает взглядом на нож, и дергая бровями. — За борт хоть чисть.

— Да иди ты, — бросает Хёнджин, но поворачивается вбок и чистит рыбу над водой, — тебе, Железному Человеку, что огонь в руках держать, что рыбу с чешуёй есть. Супермен недоделанный.

— Так Железный Человек или Супермен? — Феликс показательно начинает есть рыбу с чешуёй.

Хван цокает и обиженно отворачивается так, чтобы Ли с его дурацкой рыбой в поле зрения не мелькал. Надо же, быстро он включился в какую-то игровую форму общения — будто реально не критиковал тут его десять минут назад. Может, реально для него не имеет значения, где выживать?

— Мадам Покипси, — парирует Хван, наконец дочищая несчастную рыбу. — Объясни уже, что за фокусы.

Ощущение, что, если он не получит ответы сейчас — либо с ума сойдёт, либо спрыгнет в воду и добровольно пойдет на дно жертвой Посейдона — или кто там у них водиться.

— Да что тебе сказать-то, — откровенно не понимает Феликс, — магия и магия, не видел никогда что ли?

— Издеваешься, — Хенджин смотрит прямо в глаза Ли. — Нахрен я тогда так реагирую на тебя, если видел когда-то?

Всего лишь магия какая-то — каждый день видел. Может, они из разной Кореи? Вряд ли в Северной есть такие средства, хотя кто их знает. В любом случае, Ли на этих ребят не похож — что за владение магией тогда непонятно абсолютно. А то, что он считает, что это обычно — тем более.

— Чё, реально никогда не видел? — нахмурился Феликс, будто вправду не понимал. — Так твои пираты тоже маги.

— Чего? — недоуменно отозвался Хёнджин. — Даже если и так, они талантами своими не делились.

— Делились, просто ты не видел, — улыбнулся Ли, — если бы знал, что так бывает — сам бы понял. Ты битву-то хоть на корабле видел, во время которой сбегал или как?

Видел ли? Не то чтобы. У него планы были другие, нежели рассматривать кто в кого стреляет, куда попадаёт и на каком языке матерится. Брюнет качает головой, пытаясь хоть обрывками вспомнить какие-то магические эпизоды — вот только ничего похожего не находит.

— Расскажи блин уже, — откровенно ноет Хван.

— Капризный ребёнок, — констатирует блондин, указывая на попутчика, но после сдаётся под его взглядом, который должен выглядеть угрожающе, но скорее вызывает только жалость и обиду. — Мення обучили магии, когда я был ребёнком. В моей семье многие владели ей. Всё, что каким-то образом излучает жизнь в некоторой мере под моим контролем.

— А огонь в эту категорию как входит? — искренне удивляется Хёнджин.

— Реально дурак что ли или наивный просто? — не отвечает Феликс, но хлопает рукой по мешку со щепками.

Хвану требуется некоторое время, чтобы понимание пришло в его голову. Деревья же всё-таки живые — в их случае, были когда-то.

— И мертвых воскрешать можешь? — интересуется Хван, снова погружая свой взгляд на огонь.

— Пока не приходилось пробовать, — фыркает Ли, наблюдая за неспадающим интересом Хвана.

— Целый корабль трупов был — море возможностей, — закатывает глаза Хенджин.

— На каждый встречный труп ещё силы свои тратить, вот уж спасибо, — Феликс доготавливает две другие рыбы, снова отдавая одну.

Хван берёт рыбу и снова принимается чистить её за борт — чтобы эта хозяюшка не ворчала. Наверное, ему всё же повезло. С двумя банками консервов он бы тоже не справился. Конечно, проблем особенно не убавилось, но теперь он не продрогнет от холода и хотя бы рыбой будет обеспечен. Неприятности будут тогда, когда они рано или поздно встретят другие корабли.

— А у тебя счётчик маны, волшебная пыльца или как? — продолжает сыпать вопросами Хёнджин.

— Счётчик, конечно, — кивает блондин, выглядя очень серьёзно, — восстанавливаю, занимаясь сексом. Как понимаешь, ты следующий, — он натыкается на возмущенный взгляд собеседника. — А что, бесплатный сыр только в мышеловке. Плати чем можешь, если хочешь выжить.

— Если мышеловка в итоге — твоя задница, то уж прости меня… — парень не понимает, стоит воспринимать это в шутку или нет. — Но ты же не серьёзно, да?

— А что, щепетильная тема? — усмехается Феликс, откровенно забавляясь реакцией. — В каждой шутке есть доля правды, господин освободитель от пиратского плена.

Хван вздыхает и прикрывает глаза. Ну почему этот Феликс такой? Сначала ругается, потом издевается. Хоть кормит, спасибо большое. Во всяком случае, чтобы принять существование волшебства у него есть целая ночь. Судя по всему, бессонная.

***

Как бы ни хотелось этого признавать — общаться с Феликсом было приятно. Они вместе справлялись со всеми проблемами, шутили и помогали друг другу. Хван учился выживать в океане, а Ли радоваться мелочам. У них обоих получалось не очень, но они старались — всё-таки были в одной лодке. Тут хочешь не хочешь — а развиваться как-то будешь. Даже если рядом человек совершенно противоположный тебе самому.

Хотя и проблем это приносило немало. Ли часто злился — когда у товарища не получалось следовать его указаниям или когда тот в очередной раз говорил о том, какой красивый закат сегодня. Феликсу уже блевать хотелось от этого заката, да и восхода тоже. А на эту злость обижался Хван. Потому что он не хочет терять красоту этого

мира, наоборот — хочет поделиться ею с другими. А другие даже не пытаются его понять. Да, ты видишь солнце каждый день, но солнце само по себе — чудо. Почему бы не сделать ему комплимент лишний раз?

— Откуда у тебя растут руки? — строго произносит Феликс, смотря на то, как Хван пытается прикрепить канат к мачте, чтобы закрепить парус. — Вяжи крепче!

Брюнет кряхтит, пытаясь завязать узел, но каждый раз делает что-то неправильно, из-за чего узел развязывается. Его руки уже в мозолях, а Феликс всё никак не сжалится над ним.

— Почему ты сам не закрепишь, если умеешь? — возмущается парень, снова пытаясь завязать этот уже надоевший узел.

— Я нашёл тебе этот парус, так что работай, — беззаботно отвечает Феликс, смотря на жалкие попытки выполнить задание.

Фактически он прав: оказалось в лодке был тайный — «то, что ты о нём не знал, не делает его тайным» — отсек, где хранился парус и парусники, которые Ли и нашел. Но почему бы не помочь своему товарищу привязать этот парус, если уж он умеет это делать. А не заставлять несчастного Хенджина выполнять работу, к которой он вообще никогда не стремился.

Узел в очередной раз развязывается и Хван с мучительным стоном валится на пол спиной назад — почти в ноги Феликса.

— Я не могу-у, — ноет Хёнджин, снизу смотря на Ли, а потом показывает свои ладони, — у меня уже все руки болят, ну помоги.

Феликс поднимает одну бровь, а после подносит свою руку к голове брюнета и сгребает его длинные волосы в свой кулак и тянет вверх, заставляя поднять с дна лодки, попутно с этим слушая жалобный крик от резкой боли в затылке.

— Феликс-с… — шипит Хван, принимая сидячее положение и избавляясь от хватки, а после обхватывает раненое место собственными руками, начиная массировать кожу, — больно.

Он тихо хнычет, а Феликс на это закатывает глаза.

— Хван, узел, — напоминает Ли, игнорируя страдания Хвана. Хёнджин морщится, шмыгает носом, но поднимается, снова возвращаясь к своему главному врагу.

— Показал бы хоть, как нужно, или объяснил пошагово, — продолжает дуться парень.

— Я объяснял несколько раз, если не помнишь — тренируй память, — безразлично отвечает Феликс.

— Ты непонятно объяснил, — фыркает Хенджин, пытаясь повторить все указания, данные Ли ранее.

Лодка шатается как во время шторма, вот только Феликса это совершенно не беспокоит, а вот Хван периодически перелетает с одной стороны лодки на другую.

— Я так могу в воду упасть, — предупреждает Хван, надеясь, что Феликс смилуется.

— Говно не тонет, — парирует собеседник, получая оскорбленный взгляд в ответ.

Хёнджин перестаёт с ним разговаривать на следующие десять минут, но от дела своего не отступает. Ли наблюдает за его мучениями, надеясь, что когда-нибудь он справится с этим узлом. Всё-таки раз уж Феликс здесь, с какими бы нулевыми знаниями о выживании в открытом море не был Хван изначально — он научит его справляться со всем. Время есть, да и лишними эти навыки не будут, даже если эта лодка станет последним морским транспортом в его жизни. И не важно, из-за смерти или успешного спасения.

И даже если сейчас Хван не понимает, что это нужно в первую очередь ему.

Феликс, хоть и привыкший к тряске за последние двадцать минут, едва не заваливается набок, когда Хёнджин начинает прыгать на лодке.

— Ликси, видишь, у меня получилось, — он хлопает в ладоши как пятилетний ребенок, указывая на завязанный узел.

Ли хватает его за руку и тянет на себя, практически усаживая на свои колени, чтобы тот угомонился наконец.

— Ага, не скачи так, придурок, проломишь дно, — строго фыркает блондин, с силой надавливая на затылок Хвана, немного тряся, а после осматривает проделанную работу и кивает. — Теперь такой же к мачте.

Хван возмущенно хватает воздух и снова хмурится, обиженно надувая губы. Однако всё равно встаёт и идёт оттачивать навык опытного моряка, умеющего завязывать морские узлы. Феликс морально готовиться слушать бубнеж на протяжении тридцати минут, чтобы в результате получить ветхий узел, завязанные чуть лучше, чем первый. Впрочем, он всё же перевяжет их ночью — чтобы наверняка. Парни достаточно быстро привыкли к выживанию и постоянному нахождению рядом друг с другом. Они не делились чем-то особенно откровенным, но мало-помалу становились ближе друг к другу, как бы Феликс ни издевался — ради блага! — над Хёнджином, выдавая всё больше и больше «морской работы». Иногда, когда Хван не спал ночью и смотрел на звёзды — Ли ложился рядом с ним, смотря на небо. Хван не говорил, но ему было приятно присутствие Феликса рядом. Создавалось впечатление, что тот действительно начинает вникать в красоту этого мира — или хотя бы стараться это сделать. Хенджин слабо улыбался, а потом поворачивал голову в сторону и несколько секунд любовался профилем Ли, пока тот не кидал на него сурово-вопросительный взгляд. Тогда приходилось отворачиваться и продолжать разглядывать небо, а после засыпать под океанский шум и медленное покачивание лодки.

Основной проблемой была, конечно, еда. Они не были голодными, но рыба, пусть и разнообразная, но надоедала. Жаловаться на это глупо — не в пятизвездочном ресторане же. Но временами становилось тошно, пусть и приходилось пересиливать себя и есть несчастную щуку.

— Почему ты не можешь поймать птицу? — поинтересовался Хёнджин, смотря в небо, пока Феликс своим телекинезом пытался добыть рыбу.

— Чего? — выразительно удивился Ли, резко оборачиваясь на Хвана.

Парень не опускал взгляда, смотря на изредка пролетающих птиц. Его волосы развивались от ветра, полностью открывая лицо. Через несколько секунд он улыбнулся и наконец посмотрел на блондина, наклоняя голову вбок.

— Всё живое ведь под твоим контролем, — он пожимает плечами, — значит и птицы. Разве ты не можешь их притянуть, как делаешь с рыбой?

Феликс на секунду сощурил глаза, после поднимая голову, смотря на небо и пролетающих птиц, как и брюнет немного ранее. Около минуты он молчал, размышляя над чем-то, но вскоре снова посмотрел на Хвана, замечая, что тот всё это время смотрел на него. Этот момент он решил проигнорировать.

— Слишком большое расстояние и скорость, — ответил наконец Ли и отвёл взгляд, — рыбы ближе и медленнее, поэтому проще.

— А у меня уж сложилось впечатление, что ты крутой, — расстраивается Хёнджин. — Может попробуешь всё-таки?

Феликс вздыхает и закатывает глаза, но поднимается и поднимает раскрытую ладонь к небу, ожидая птиц. Хван заинтересованно упирается в него взглядом, подпирая голову рукой — неужели сможет?

Птиц, как назло, стало пролетать меньше — или он слишком заострил внимание на них и теперь время течет ужасно медленно. Замечая вдали летящий силуэт, Феликс прикусывает губу и готовится словить животное, заметно напрягаясь. Когда птица пролетает — Ли проводит рукой ей вслед, будто стараясь зацепить, но в итоге лишь теряет равновесие, чутка подкашиваясь. Он цокает собственной неудаче и снова выставляет руку вверх, не собираясь сдаваться. Особенно напрягает сейчас пристальный взгляд Хёнджина, заставляющий нервничать, злиться и смущаться одновременно.

— Ты смотришь, — констатирует Феликс, явно намекая отвернуться.

— Я смотрел и когда ты рыбу ловил, — слабо возмущается Хван, но после требовательного взгляда всё-таки отворачивается, — ну да, раньше было чем похвастаться, а теперь как новая задача, так не смотрите на меня, не хочу показаться вам неудачником ещё сильнее.

Феликс раздраженно вздыхает, но в остальном бубнёж Хенджина игнорирует. Сейчас ему нужно просто поймать птицу. Ничего такого — делал так раньше сто раз. Даже китов ловил, не в одиночку, но в достаточно маленькой банде. А сейчас просто какой-нибудь баклан или альбатрос, пусть и на большой скорости. Ли прикусывает щеку, будто напрягаясь ещё сильнее от собственных мыслей.

— Сначала: «да ты знаешь, кто я», а потом: «не смотрите на меня, я стесняюсь», — всё не унимается Хёнджин, говоря такие слова только чтобы снизить собственный стресс, однако они всё равно режут сознание Ли, — ну, конечно, как только что-то новенькое появляется, на что поглазеть можно, то лавочка закрыта.

Через несколько секунд до брюнета доносится визг птицы, а после шумный всплеск воды, будто в неё что-то свалилось. Хван поворачивает голову в сторону звука, но никакой птицы в поле зрения не находит — так же как и не находит Феликса. Он в панике смотрит на воду, тут же подлетая к краю лодки, протягивая руку свалившемуся Ли. Тот крепко цепляется за нее и старается подтянуться, помогая Хенджину его вытащить.

Когда Ли оказывается на деревянной поверхности, он падает на дно лодки, начиная откашливаться. Тогда Хван замечает, что вместе с парнем вытащил ещё и бедную, теперь почти водоплавающую птицу. Он достаёт небольшой кусок хлопковой ткани, кладя ее на плечи намокшего Феликса.

— Давно в водоплавающие заделался? — язвительно проворчал Хенджин, перепугавшийся за Ли.

— После насильного затаскивания моего бессознательного тела на нечто относительно похожее на лодку, — фыркнул Феликс, принимая сидячее положение и придавливая ногой птицу, которая оклемалась от купания и была готова улетать. — Вот тебе твоя дичь.

Хёнджин качает головой, то ли на грубость по отношению к птице, то ли просто на грубость по отношению к себе даже в таком состоянии.

— Добытчик, — вздыхает Хван, садясь рядом, — теперь без птиц, утопишься ещё.

— Вот уж спасибо, — пренебрежительно цокает Феликс, укутываясь в принесённую ткань.

Снова тяжело вздохнув, Хёнджин двигается чуть ближе к Ли, укладывая свою голову ему на плечо. Феликс хочет возмутиться, хмуря брови, но в последний момент удерживается и просто позволяет опереться на себя, надеясь, что Хван не станет слишком мокрым.

— Огонёк свой включить сможешь? — с улыбкой и легким стёбом спрашивает Хёнджин, пихая Феликса локтем в бок. — Или пыльца кончилась?

Парень снова раздраженно смотрит на Хвана, но загребает из мешка щепки, поджигая их. Хёнджин улыбается и ещё ближе прижимается к Ли, приобнимая его руку, незанятую огнём.

— И что ты делаешь? — небезразлично интересуется парень, не прерывая действия Хёнджина.

— Согреемся быстрее, — непринуждённо отвечает Хёнджин, а после смеётся. — А может я просто рад, что ты не утонул.

— Сам меня чуть не утопил, ещё и волнуется, — высокомерно отвечает Феликс, щелкая Хвана по носу, получая в ответ недовольное мычание, — я ещё лучше тебя плаваю.

Хван обиженно надувает губы, пытаясь отстраниться от парня под жалобное «я же вообще ничего не сделал», но Феликс удерживает его руку, возвращая обратно, после переплетая их пальцы. Хван изумленно смотрит на него, но Ли упрямо смотрит вперед, не реагируя. Тогда Хёнджин хмыкает и ложится обратно на его плечо, прикрывая глаза. Наверное, хорошо, что этот грубиян всё-таки не утонул.

Они есть друг у друга, а значит, им будет немного проще. А пока под ногой Феликса брыкается альбатрос — грубо портя всю романтику — им будет немного сытнее.