Прятки с котёнком

Хмар оглядывается по сторонам, пригнувшись, взглядом исследуя участки земли, видимые из-под горки, качелей, скамеек. Детская площадка не так велика, но тут есть где спрятаться. Куда он делся?..

Ага, попался! Парень замечает знакомую синюю кофту за оконцем ярко раскрашенного игрушечного домика. Самое то, чтобы спрятаться внутри или позади него. Он подкрадывается к маленькой деревянной постройке, пользуясь неосторожностью мальчишки, хотя целенаправленно ступает не бесшумно. Умеет, лишь решает не воспользоваться.

Он заглядывает за угол — ребёнок смотрит не в его сторону — резкий выпад — он хватает Демьяна за бока и тут же обнимает поперёк груди, чтоб не вырвался. Поднимает с шуточно злодейской улыбкой, так и наползающей на лицо.

— Ха! — громко и победно восклицает Тать. Мальчик брыкается, весело пыхтя. Хмар поднимает его чуть выше, сам тихо смеясь, и немного сильнее — безвредно, — сжимает его, чтобы точно не вывернулся.

Демьян лягает его в колено напоследок, и он почти ухает. Сильно, особенно для полутора-то метров роста и почти сорока кило в одиннадцать лет. Синяк останется. И, наверное, оно и к лучшему: совершенно не жаль получить, учитывая всю их предысторию. Может, это не самая правильная радость или гордость, но всё же лучше знать, как зарядить кому-то побольнее. Даже если Васькой для пинков придётся послужить самому Хмару.

Лучше научить лупить, что есть силы, чем позволить вернуться в пару лет назад.

— Всё, поймал, поймал, — без промедлений оглашает парень. Держит мальчика на руках ещё немного, дожидаясь момента, когда тот перестанет так яро вертеться ужиком, и лишь после наконец осторожно ставит на землю.

Демьян отбегает на несколько шагов, стоит ему освободиться, и оборачивается. По-прежнему переводит дыхание после немого смеха. Хмар пригибается, чтобы быть ближе к чужому уровню, и поднимает руки, избегая речи вслух. Сложенные в буквы пальцы, “О”, “Л”… Пальцы под подбородок — ладони вперёд. Кисть к уху. Он показывает, чуть пригнувшись, но так, чтобы жесты были легко различимы.

Обращай больше внимания. Слушай.

Демьян показывает ему язык. Вслух не засмеётся, как бы ни хотелось. Зато, когда парень забавы ради встряхивает светлые волосы, мальчик подаётся макушкой к руке, а следом с широкой улыбкой хлопает в ладони. Он умный ребёнок, и он легко находит обходные пути — в том числе, чтобы показать смех.

Хмар снова взмахивает руками, попеременно одной или обеими, у лица или перед собой, сгибая пальцы или прямыми ладонями. Тогда почему не убежал? Демьян снова показывает ему язык, по-детски недовольно складывая руки на груди, отказываясь отвечать. Тать театрально разочарованно цокает языком.

Он выпрямляется, опять перебирая слова кистями и пальцами, — “Я считаю”, — но с этим решают повременить: мальчик беззвучно прыскает, скачком преодолевает шаги, что отделяет его от Хмара — и обнимает его со всех рук. Была бы ещё пара — сжал бы ими. Сделать неприятно не получится, и парень даже не покачивается, но мальчик явно прикладывает все доступные усилия. Хмар на миг теряется, а затем обнимает его в ответ, утыкаясь носом в макушку и прикрывая глаза.

И на минуту его жизнь становится такой простой. Непозволительно мягкой, невозможно тёплой. Никаких проблем. Не нужно в чём-то разбираться. Лишь стоять, закрыв глаза, и считать до всего лишь двадцати — не до четырёх, потом семи, потом восьми. Найти маленького мальчика на детской площадке.

Нет ничего легче или понятнее, ничего радостнее или счастливее — и ничего мимолётнее. Демьян размыкает руки, хлопает Хмара по груди — слабо и всего раз, видимо, призывая к счёту, и парень уже готовится отходить к горке, закрывать глаза и считать до всё тех же двадцати.

Он вздыхает, уже делает пару шагов, когда замечает, что всё не вполне соответствует его ожиданиям. Он останавливается и смотрит вслед Демьяну. Тот отбегает в сторону, и Хмар провожает его взглядом с, как следует полагать, типичной родительской смесью эмоций: интерес, беспокойство, лёгкое недоумение.

Ох, следовало догадаться.

Демьян подбегает к сидящему на скамейке Альтесу, чем-то занятому за экраном телефона. Самого устройства не касается — снова выделывается способностью. Парень бросает взгляд на ребёнка, но быстро понимает, что от него чего-то ждут, и поднимает голову, ненадолго убирая телефон в карман.

Джейк говорит что-то. Тать только начал учить Демьяна немецкому языку, так что сомневается, что мальчик много поймёт. Пусть он и весьма преуспел во французском, но третий язык… Остаётся лишь полагаться на большие надежды, подаваемые мальчиком в свои одиннадцать.

Мальчик берёт Альтеса за рукав и со всех сил тянет на себя. Ну, настолько, насколько позволяет разница в росте в сорок с небольшим сантиметров и в весе почти вдвое. Почти, потому что ребёнок тут не единственный, кого приходится откармливать до здорового веса.

Джейк поднимается, едва успев застегнуть карман и умоляюще бросить что-то сидящей на соседней лавке женщине. Видимо, приглядеть за вещами — пальто Хмара и замотанные в него ножны остаются лежать, как и устроенный сверху рюкзак Альтеса.

Демьян притаскивает парня, ставит рядом с Хмаром и точно так же хлопает по груди — ну, насколько может дотянуться до рёбер, — и снова весело пыхтит с широченной улыбкой. В голубых глазах самый счастливый в мирах блеск — и Хмар не знает ничего радостнее для себя.

— Мне считать? — с неловкой улыбкой спрашивает Джейк, и Демьян в ответ быстро отрицательно качает головой, а затем сразу отбегает к горке. Значит, нет?

— Ты ему нравишься, — с лёгким приятным удивлением и даже дружелюбием подмечает Тать, его слова негромкие и непривычно мягкие.

— Это он так любовь показывает? — брови Джейка взметаются. — Стуком по груди?

— Нет, — и больше ни слова на тему. Э-э… Окей, как угодно? Лучше чем ни единого, честно. — Волосы завяжи, — быстрым шёпотом подсказывает Хмар, пока мальчик спешит к горке.

— Чего?

Джейк поворачивается в его сторону, но не оглядывается полностью. Его бас слишком громкий, чтобы Демьян не услышал, и Хмар это знает. Он повторяет чуть громче, уже свыкшийся с такой невнимательностью товарища:

— Завяжи волосы, — он кивает на мальчика. — А то сразу увидит. Найдёт — беги, — и, предостерегающе: — Только поддавайся.

Парень быстро моргает в ответ, переваривая информацию, и шарит по карманам в поисках хоть одной резинки. Ну была же, прямо в кармане, куда сунул телефон, он же знает, он же нащупывал… Раздаётся стук по дереву — Демьян добежал и собирается начать считать. А умение считать ровно по секундам у него музыкально есть.

— Tortue, — резким шёпотом, короткое незнакомое слово. Хмар бросается к мирно росшему на краю площадки… Кажется, дубу? Альтес не так уж разбирается во флоре, лишь в морской фауне, а Татю это неважно совершенно.

Последнее, что Джейк видит прежде, чем срывается с места сам — белые рукава рубашки и светло-серая жилетка, взметнувшиеся по раздвоенному стволу вверх, к кроне. Он…

Правда? Деваться некуда, и парень пытается спрятаться за подобием шведской стенки, ведущей к закрученной горке-трубе. А ещё что-нибудь шведское тут бывает, а? Ну хоть часы? Видать, только его настолько же надёжный план.

Тянется минута, может, две. Его почти кусает скука, как вдруг рядом раздаются шаги по песку. Джейк напрягается, готовясь скакнуть за горку: бежать от одиннадцатилетка он отказывается, знает, что скорость не рассчитает. Быстроногим на орехи не дают.

Волнение обрывает шорох листвы. Он специально? Остаётся только гадать. А вовсе он видел, куда Джейк бросился? Наверное, да. Высоко сижу — далеко гляжу. Мальчик, чуть его не раскрывший, сразу же отбегает к дереву.

Раздаётся высокий свист, а затем задорный голос Хмара:

— Je ne sais pas de quoi vous parler! — Альтес едва различает звук, лишь понимает, что говорит Хмар уже не на русском — и что в его голосе непередаваемое, ни чуть не прикрытое веселье. Всё, что нужно, чтобы Джейка разбить и добить, заставить выглянуть из-за дерева. Всего одним глазком, никто даже не заметит…

Снова раздаётся громкий свисток, на этот раз вместе с требовательным топаньем ногой по песку. Мальчик явно недоволен таким поворотом событий: он нашёл беглеца, а тот не желает спускаться. Да и на дерево лезть явно не хочется. Кажется, Хмар однажды говорил, что Демьян боится высоты…

И снова. Мгновенная смерть — выбирай, да или нет, но не думай, что у тебя есть настоящая возможность отказаться… а вот и они: белые рукава и серая жилетка, ловко спрыгивающие откуда-то из кроны. И он знает, что Хмар приземляется безвредно, идеально, как всегда, как всегда в глазах Джейка, даже если бы оцарапался или разбил колено. Всё, что нужно, чтобы его добить.

Он прячет голову и завязывает наконец волосы, стараясь не показывать локтей в привычной чёрной кожанке из-за жёлтого дерева стенки. Теперь шагов две пары. Побольше-поменьше, ага. Хмар его искать явно не старается, зато Демьян, учитывая, как звук мечется по сторонам, снова к делу прикладывает все усилия.

Наконец он замечает, видимо, синие джинсы, и выпрыгивает из-за угла. Джейк дёргается, на миг по-настоящему испугавшись — одиннадцатилетка-то! — и прыгает в сторону. Демьян пытается схватить его за руку, но Джейк отскакивает, словно кошка. Не бежит, следует принципу, только прыгает спиной вперёд, сам уже на грани хохотка. Мальчик спешит за ним — ровно до тех пор, пока Альтес не запинается о что-то деревянное и не падает задницей в песочницу. Спасибо, что площадка пустынна, и он не приземляется на какого-то юного архитектора, возводящего замки.

Он растирает ушибленную ягодицу, недовольно прошипев ругательство на родном немецком. Правда, через секунду зависает — слышит незнакомый звук. Тот, что уже доносился до него раньше, но теперь так близко, что невозможно не различить, не понять, не разбиться об него.

Хмар прыскает, прикрыв рот ладонью и — сдерживая смех. Вся боль, что только была, вдруг будто улетучивается, и Альтес снова чувствует себя придурковато-ватным.

— Ты бы себя видел, — Тать стремительно превращает улыбку в язвительную насмешку, да только из глаз её выгнать не получается, как и Джейку уже не потерять картинку и звук в собственной памяти, — такое идиотское лицо сделал.

— Ага, — как-то по-овечьи бездумно соглашается парень, не сводя с Хмара глаз, даже не обращая внимания на Демьяна. Земля, связь потеряна, вы где? Приём!

— Как мило, что ты наконец признал это, — по-прежнему насмешливо произносит парень, скрывая улыбку за кистью.

— Ты милый, — выпаливает Джейк, и тут же жалеет. Знает, что не получит ничего в ответ, объективно хорошего уж точно, но для него сейчас каждое слово сходящее с губ Хмара — на вес не золота, а скандия. Второй по цене из самых дорогих металлов. Жёлтые блестяшки так переоценены.

Хмар привычно разочарованно и неудивлённо вздыхает, и радость наконец покидает его лицо. Как раз вместе с этим Демьян с любопытством и непониманием слабо пихает Джейка мыском кроссовка в голень, вырывая из немого всеобъемлющего восторга.

Альтес удивлённо моргает. Совсем забыл про ребёнка, ничего нового.

— Ладно, всё на сегодня, скоро обед, — решает сразу подвести конец веселью и прервать неловкость Хмар сперва скоро на немецком, а затем на русском — и в ту же секунду хватает под мышки уже рванувшего в сторону Демьяна. Нежеланию ребёнка уходить аккомпанирует расстроенное, совсем детское подвывание Джейка. — Прекратить стенания, — отдаёт приказ Хмар, — мы идём домой.

Два капризничающих ребёнка с рыжим отливом, разница лишь в росте и оттенке волос: морковно-рыжий Альтеса и едва рыжий при определённом свете Демьяна. Поддаваться им Тать не намерен, так что крутит мельтешащего ногами мальчика в руках как котёнка и с осторожностью и шутливостью закидывает на плечо. Альтес уже взрослый конь и может решать за себя, хотя от коня у него максимум возможность быстро бегать. Останется — не Хмару судить.

Демьян хлопает его по спине ладонью пару раз, безболезненно, сопровождая это недовольным пыхтением, требуя поставить его на землю, и Джейк наблюдает за этим с почти хихиканьем. Мальчик замечает его, показывает язык — брови Джейка снова подскакивают в сдержанном удивлении, — и обвисает. Спасибо хоть, что к свистку потянуться не решил.

— Всё? — бросает Тать за плечо, обращаясь к ребёнку. — Можно ставить наконец?

Разочарованный, признающий поражение вздох. Парень осторожно ставит ребёнка на землю, и тот тут же оскорблённо складывает руки на груди и отворачивается. Альтесу ещё труднее сдерживать смех, наблюдая за представшей перед ним картиной семейной идиллии, так что он старается уместить выражение в глупой улыбке.

Джейк вешает рюкзак на одно плечо. Они ждут, когда Тать наденет ремни ножен. Демьян, быстро забывший обиду, подаёт ему пальто, и, пока ждёт, решает повиснуть у Джейка на локте всем небольшим весом. Так что, да, он разбивается снова.

День чудесный.