Стекло. Хрупкое, как чувство, которое питала она к Ане. И даже смотреть на него волнительно: вдруг расколется от неосторожно брошенного взгляда? В сердце не было суматохи: рассыпчатость новых ощущений растворялась в Насте, не сумев ею же овладеть.

В этом кукольном спектакле за ниточки дёргала она.

Настя упивалась вниманием к своей персоне. Ей нравилось знать, что Аня ждала её звонка, жаждала её прикосновений и была готова слушать её с открытым ртом, пока та рассказывала о том, каким отвратительным показался ей кофе спросонку. Она наслаждалась взглядом шоколадно-ореховых глаз, спотыкающимся на её губах, будто Ане не хватало сил перевести его. Настя улыбалась, когда замечала пристальное внимание к кольцу на своём пальце и последующий за этим незаметный, по мнению собеседницы, вздох то-ли разочарования, то-ли безысходности.

Настя ждала, когда чувства Ани пересилят её принципы. Она ждала, когда собственный интерес сменится желанием действовать.

Ведь первый шаг для неё — признание слабости. Доказательство отсутствия контроля над кукольным театром, принёсшим новые краски в привычный ритм жизни. Оттого и не хотелось бросать четкое планирование уникального спектакля — оно пробуждало в ней давно позабытые чувства, ярким контрастом развязывая Насте руки — и желание становилось выше всего прочего.

Она знала каждую мысль Ани, и насколько часто та крутила их в глубине своей души. Это забавляло Настю, и часто казалось, будто она наблюдает за Бимом, гоняющимся за своим же хвостом в попытке его поймать. Ответ лежал на поверхности, был даже ближе, чем просто в зоне досягаемости, но увидеть его и дотянуться — вещи колоссально разные, и Настя сознавала это гораздо лучше Ани.

Как бы Настя не хотела брать на себя ответственность, она решила дать ей повод. Сначала неосознанно, будто пробуя эту мысль на вкус, раскатывая её медленно-медленно на языке, но позднее — уверенно, именно так, если бы возникшая в один миг идея таковой бы и не являлась.

Впрочем, происходящее вполне устраивало Настю. Ей нравились неловкие переглядки, «случайные» прикосновения и потеря мысли на доли секунды, казавшиеся малышке Ане незаметными. Она была готова принять любой из исходов развития событий, и всё же Настя привыкла брать всё, что ей могли дать, а Аня предлагала куда больше, чем должна была — всю себя. Все свои секреты и желания, пороки и грехи. Эта девушка была готова пасть, чтобы вознестись позднее к совершенству. Про себя Настя часто отмечала, что излишняя святость девочке не к лицу, и была безмерно рада появившейся возможности избавить её от подобного недостатка.

***

Дорога была гнетущей. Аня успела послушать музыку, полистать ленту «ВКонтакте», посмотреть мемы с котиками и, разумеется, накрутить себя как только угодно из-за предшествующей встречи. Она совсем не знала, как вести себя с Настей, как не разговаривать через зубы с её мужем, который, в общем-то, не сделал ничего такого, за что она могла бы относиться к нему с презрением, за исключением того факта, что Настю встретил раньше, полюбил её раньше и женился на ней раньше. Получается, обогнал её во всем.

К середине дороги она задумалась о том, зачем вообще согласилась на эту встречу. Уверенности в том, что она ничего ей не даст, у Ани было не отнять. Она была твердо убеждена в том, что эта встреча лишь присыплет соли на открытые раны, а ситуация при этом не сдвинется ни на шаг. И всё же у нее мурашки по спине бежали даже от мысли, что встретит Настю. И это было для нее столь же приятно, сколь и тошнотворно.

Несмотря на то, что она чуть ли не отсчитывала минуты до конца поездки, остановку машины Аня почти не заметила. Покинув авто, она окинула оценивающим взглядом дом, в котором проведёт сегодняшний вечер и, быть может, ночь. Двухэтажный, но относительно небольшой, внешне он казался достаточно уютным: облицовка была из тёмно-коричневого кирпича, крыша отдавала легким блеском в свете фонарей, расставленных по периметру и вне участка. Но первой её внимание привлекла гирлянда под крышей, отливающая белым свечением. Аня сразу же поняла, что это было прихотью Насти: она любила всё сияющее и блестящее, в отличие от мужа — приверженца минимализма.

Улыбнувшись собственным мыслям, девушка направилась к дверям, грея тревогу в сердце. Ей отчаянно хотелось сбежать отсюда и сделать вид, что вовсе забыла о приглашении, но она что, зря тратила на дорогу почти пятьсот рублей? Конечно, Ане очень хотелось бы, чтобы это было единственным волнующим её в данный момент фактом.

— Ага, ты, видимо, Аня? — раздался голос со стороны, отчего погрузившаяся в свои мысли девушка вздрогнула, мгновенно обернувшись.

По правую сторону от нее стоял молодой человек, держащий наполненный едва ли не до отвала пакет. Её тут же пронзил его взгляд, как бы говорящий: «Вот ты и попалась, девочка!». У него были кудрявые каштановые волосы, и Ане почему-то тут же вспомнился её бывший одноклассник, кучеряшки которого она любила то ворошить, то, наоборот, приводить в порядок. На переносице у него покоились очки с полукруглой оправой, которые он всё стремился поправить. Водолазка сливового цвета подчеркивала острый мужской подбородок, а черная кожаная куртка сидела на нём как влитая, придавая его относительно строгому образу некую взбалмошность, легкий дух бунтарства.

— Да, я Аня, — ответила она, улыбнувшись. И почему она думала, что Настя предупредит о её присутствии только Мишу?

— О, бомбита. Я Артём, сегодня тонем на одном корабле, — усмехнулся парень, проходя вперед и подхватывая Аню под руку. — Шучу, шучу. Вот что-что, а отдыхать Настя с Мишей любят и умеют.

— Верю-верю, — поспешно добавила девушка, слегка поразившись такой открытости и непринуждённости со стороны почти незнакомца.

— Но вообще, с ними невыгодно общаться. Они постоянно забывают фрукты купить, это огромный минус в карму. Наське ещё могу простить, но только потому, что она делает вкусные коктейли с этими самыми фруктами. А вот Мише... Ладно, ему тоже могу простить, он даёт на них деньги.

Аню сказанное позабавило, и она тут же рассмеялась в частности из-за того, каким суровым тоном Артём преподнёс ей эту информацию. Она тут же представила, как Настя с деланным «Да что ж это такое!» ударяет себя по лбу, когда осознаёт, что вновь забыла про важный элемент любых посиделок. Её тревоги отошли на задворки сознания, позволив ей успокоиться и наконец повеселиться от души. Всё-таки не зря она говорила, что даже если весь мир сойдётся клином, то Артёмы с их вечным оптимизмом и взбалмошностью останутся и лишь разведут руками со словами: «Так и знал, что сегодня не нужно было строить никаких планов».

Спустя несколько минут они уже подошли к мангальной зоне, где их встретили все остальные, за исключением Насти. Та возилась на кухне с закусками и, по словам Миши, должна была подойти с минуты на минуту.

— Вы когда, черти, начнете фруктами сами закупаться?

— Когда ты не сможешь их больше таскать, — шутливо ответил Миша. — Должны же вы хоть что-то здесь делать, а не только мёртвым грузом в кустах наших валяться.

— Да только один раз это было! — возмутился Артём, разведя руки в стороны.

— Настя мне потом неделю на мозг капала, что ты ей цветы помял. Вот носи теперь, пока она тебя не простит.

— Да бля... И как я с вами связался, — деланно заявил Артём, скидывая с себя кожанку.

Аня с любопытством наблюдала за их диалогом, не отводя взгляда от Миши. Её не отпускало ощущение, что они могли бы найти общий язык, не будь он мужем той, в кого она влюблена. Он чем-то был очень похож на Лёшу, умеющего и по шее дать, и в ту же минуту диалог вести дальше как ни в чем не бывало. Она знала его больше из Настиных рассказов, полных настоящих и искренних чувств. Она любила рассказывать о том, как серьёзный с виду Миша двадцать минут выбирал для неё кружку, не зная, купить ли что-нибудь в стиле её тонкой деловой натуры или ту самую с надписью «Папей говна». Или о том, как он пел с ней в караоке песню АлоэВера «Бросайте мужей», как разорвало с этого всех в зале и какие бурные аплодисменты получил их блестящий дуэт. Но из-за этих же рассказов Аня просто не могла позволить себе относиться к Мише хотя бы спокойно. Она постоянно видела в нем соперника, конкурента, оттого и смотрела на него с определённой неприязнью, не имея над этим даже грамма власти.

Она часто думала о том, что с удовольствием вырвала бы из груди чувства к Насте с корнем. Понимала, что они не принесут ей ничего путного, не станут её панацеей, а совсем наоборот — только утащат в пучину тьмы, из которой ей уже будет не суждено выбраться.

Поток мыслей был прерван, когда Аня почувствовала, как Бим трется о её ноги, выпрашивая ласки и радуясь её присутствию. Погладив его по голове и почесав за ушком, она с улыбкой перевела фокус внимания на появившуюся Настю. Волосы ее были собраны в тугой хвост на затылке, красно-черная клетчатая рубашка, полы которой она завязала в узел на животе, крайне выигрышно подчеркивала женскую талию и открывала вид на татуировку на левом боку. Впрочем, джинсы её же и закрывали, но Аня сумела разглядеть очертания чешуек и сделала вывод, что там либо дракон, либо змея.

— Вау, никто ещё не побежал купаться в пруд?

— Это тоже было всего один раз, — поспешил ответить парень, ранее представившийся Ильёй, чего Аня не умудрилась запомнить. Она в целом не посчитала нужным запоминать здесь кого-либо, понимая, что вряд ли ещё хоть раз встретится с этими людьми.

Быть может, именно такое мышление и губило её? Нигде надолго не задерживаясь, она не оставляла в помещениях «себя», не стремилась стать душой компании и не хотела, чтобы её имя запоминали, уточняя позднее: «А где сегодня Аня?». Почти для каждого она была фигурой блёклой, не имеющей особого веса, но не стремилась ли она к этому в самом деле? Она знала, что никто из присутствующих в следующий раз не поинтересуется, куда она запропастилась, ведь, погружённая глубоко в свои мысли, Аня не оставит о себе даже толики воспоминаний.

Она всегда была одна. Позднее появился Лёша и стал единственным, у кого получилось раскрошить её стеклянный купол да вытащить её из него. Но Аня уже успела привыкнуть ни к кому не привязываться, полагаться только на себя, не думать, что что-то в жизни можно назвать «постоянным».

И если Лёша аккуратно подобрался к её душе и раскрыл её, подобно цветочному бутону, то Настя просто растоптала тот кокон, в котором Аня была предоставлена только сама себе. Она и сама не успела понять, как не была раздавлена вместе с ним. Но в Насте она видела исключительно спасительницу, совершенно не осознавая, что та разрушила основание, которое стало бы Аниным перевоплощением немногим позже.

Зачем противостоять своему палачу, когда можно падать ему в ноги?

— Я буду сильно грубой, если скажу, что лучше б ты тогда потонул? — засмеялась Настя, мягкой поступью устремившись к Мише, сосредоточившемуся на мясе.

— Этим ты точно разобьешь мне сердце, — драматично держал ответ Илья, жуя огурец.

— Отлично, отправим на шашлык за ненадобностью, — усмехнулась девушка, после чего потрепала мужа по волосам, обращая на себя всё его внимание.

От углей в мангале не было столько тепла, сколько выделилось при одном только взгляде Миши на Настю. Аня была уверена, что не только она это заметила, а потому мысленно облегчённо выдохнула, когда из-за спины донеслось:

— Ой, ну хорош глазами друг друга раздевать. Мы, конечно, понимаем, что твоя жёнушка горячее пирожка с вишней из «Мака», но ты уж поумерь свой пыл, а то мы без еды сегодня останемся.

— Ты что, опять сегодня язык пирожком обжёг?

— Да, это уже личная травма.

— Вот и оставь её при себе, раз личная, — усмехнулся Миша, перевернув шампуры.

***

По истечении нескольких часов их ряды поредели: Кристина и Илья, успевшие опьянеть, удалились в гостиную и уснули там в считанные минуты. Все остальные же были или достаточно трезвы, чтобы покинуть своеобразную вечеринку, или достаточно не трезвы, чтобы покинуть своеобразную вечеринку. Артём играл на гитаре, напевая успевшую приесться «Батарейку», Миша удалился на перекур, а Настя развлекала Аню разговором о её прошлой работе, с которой она ушла «из-за всепоглощающей скуки, серости и тоски».

Они сидели за столом, когда выскочивший почти что из ниоткуда и перепачкавший все лапы Бим поспешил к Ане с грязным мячом. Абсолютно неожиданно он передние лапы уместил на светлых джинсах, мгновенно оставляя на них темные пятна, а игрушкой, что держал в зубах, перепачкал Анину кофту, когда отправил её в свободное падение.

— Бим! — возмущенно воскликнула Настя, отбросив в сторону мяч и жестом показав Ане подняться. — Пойдем, застирать надо, а то потом в жизни пятна от травы не выведешь. И где он только грязь откопал...

Ане оставалось только повиноваться и следовать за Настей, как утенку за уткой.

Минуя один поворот за другим, они оказались в ванной комнате буквально через несколько минут. Настя закрыла за ними дверь, что в целом не вызвало никаких вопросов: вряд ли Аня хотела, чтобы хоть кто-то здесь увидел её в одном белье.

— Ты уж извини, никогда не знаешь, что этому ребенку в голову придёт, — начала оправдываться Настя, пока девушка снимала кофту через голову.

— Да не страшно, наверное... Ну, если отстирается, — нервно усмехнулась Аня, протягивая ей перепачканные вещи.

И лишь в этот момент она осознала, что они впервые остались наедине. Даже эта мысль заставила её дыхание сбиться, а ещё через мгновение до Ани дошло, что она стоит перед Настей в одном только белье.

А осознание того, что она видит улыбку на её лице, пришло еще позже и окончательно выбило землю из-под ног.

— Тебе кто-то говорил, что до тебя медленно доходит? — вопрошала Настя кокетливо, подойдя ближе.

— Да ты с ума сходишь... — прошептала девушка, сглатывая вставший в горле ком тревоги, волнения и тяжелых сомнений.

Медленно развязав узел на животе, Настя обнажила живот и упругую грудь в чёрном бюсте, как бы говоря этим действием: «Ну вот, любуйся». Аня тяжело выдохнула, взгляд её упал на татуировку, — всё-таки дракона — а мгновением позже девушка утянула её в требовательный, обжигающий поцелуй, положив Анины руки на свои бедра, направляя её.

Ане казалось, что всё это не взаправду. Что она перепила, а теперь ловила приходы, или что она всё же отказалась от встречи и теперь сладко спала в своей кровати, улавливая очередное сновидение. Она была готова поверить в любую ересь, но не в факт того, что они с Настей целуются в ванной комнате у неё на даче, пока ничего не подозревающий Миша, вероятнее всего, расспрашивает Артёма о том, куда они делись.

Тем временем Настя уже обжигала горячим дыханием кожу у её ключицы, шепча что-то про бездействие со стороны. У Ани плохо получалось вникать в сказанное и чувствовать её прикосновения, такие уверенные, всего с крупицей нежности, но с особо ощутимой страстью и похотью. Когда мягкие подушечки пальцев касались её груди, Аня мелко вздрагивала, а ноги её подкашивались, и тогда Настя перемещала вторую ладонь к её бедру, с силой сжимая бледную кожу, приводя девушку в чувство, возвращая в реальность и четко давая понять, что этим они на сегодня ограничатся.

Аня осмелела, лишь когда Настя оставила парочку укусов на её плече: она резким движением прижала её к себе и расстегнула её лиф со спины, проводя по ней холодными руками, отчего девушка ойкнула и усмехнулась.

— Как много в молодежи храбрости, — томно проговорила она и позволила Ане прикоснуться к своей груди, пробравшись пальцами под ослабившую натяжение ткань.

Медленно проведя языком снизу вверх по яремной вене Ани, Настя задержала дыхание, чтобы обжечь девичье ушко словами:

— На этот раз хватит, детка.

Аню как ледяной водой облили. Она тут же отстранилась от Насти и утерла губы тыльной стороной ладони. Ей вмиг стало стыдно, отчего она залилась румянцем.

— Ты похожа на клубничку, — улыбнулась Настя, ловким движением застегнув бюстгалтер и повернувшись лицом к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. — Я принесу тебе вещи. Вернешься к нам, когда перестанешь улыбаться, как дурочка.

Аня посмотрела на себя в зеркало: растрепанная, вся красная и едва дышащая от восторга, она меньше всего напоминала себе... себя? Ту себя, которая приехала сюда несколькими часами ранее, не ожидая от этой посиделки ничего подобного. Ту себя, которая никогда не связалась бы с замужней девушкой банально из собственных принципов. Ту себя, которая уж точно не получила бы от этой истории удовлетворение.

Она точно не могла сказать, что ей не понравилось. Не могла сказать, что не повторила бы этот опыт при любой удобной возможности. Аня ни в чем более не была уверена, зато точно знала, что наконец поняла, почему люди так любят говорить это до боли простое, банальное «не зарекайся».