Что может быть лучше, чем после долгой прогулки, наконец, прийти домой и позволить себе немного полениться и дать отдохнуть ногам? Возможно, многое, но то было первым, что пришло двоим юношам, вернувшимся в прохладную квартирку. Включили какой-то сериал и устроились на диване. Казуха – сидя, в то время как Скара без всякого стыда лег, положив голову на чужие колени.

Так и просидели-пролежали какое-то время. Не то что бы они сосредоточились на просмотре сериала, потому что Скара уже скоро прикрыл глаза, словно бы готовый задремать, а вот Казуха сам не заметил, как в какой-то момент увлекся и начал гладить и перебирать темные волосы парня… Уж больно это занятие оказалось медитативным для него. И происходящее на экране уже как-то отошло на второй план.

Скара же в какой-то момент стал сам ластиться к рукам Каэдэхары, что вызвало у того умилительный смешок. Брови лежащего из-за этого слегка нахмурились, выражая недоумение, но глаз он не открыл.

— Что?

— Знаешь, Ку-чан, ты мне напоминаешь кота. Такой же своевольный и любишь свободу, но не прочь получить ласку и внимание от кого-то близкого, — объяснил Казуха и заправил короткую темную прядь за ухо парня, однако та непослушно вернулась на свое место. — А еще ты лежишь на спине.

Последние слова, однако, заставили Скару все-таки открыть глаза, столкнувшись с алыми напротив.

— Ты к чему клонишь? — настороженно спросил он внезапно севшим голосом.

На губах Каэдэхары блеснула игривая улыбка, выдавая озорной настрой парня. Одна из рук медленно потянулась к животу Скары, часть которого соблазнительно выглядывала из-под слегка задравшейся толстовки.

Тот вмиг осознал, что задумал его любимый...

— Что угодно, только не живот! Казуха–..! — Скара хотел было вскочить с колен Каэдэхары (удивительно, откуда столько сил, он же явно устал за весь день), но был схвачен цепкими руками Казухи, который не хотел отпускать его. Скара предпринял еще несколько попыток выбраться и отцепить от себя чужие руки, что так опасно пробирались под предмет верхней одежды и своими прикосновениями уже вызывали ощущение щекотки, которую парень так сильно не любил. — Живым не дамся, мертвым тоже!

Казуха мелодично засмеялся. На самом деле ему ничего не стоило удерживать Скару, ведь сопротивлялся он достаточно вяло, хоть и резво вскочил сперва.

Так что, в итоге он повалил парня на спину, отрезав все пути к побегу, так как сам навалился сверху. Запястья брюнета были схвачены одной рукой и зафиксированы над головой, в то время как другая рука Казухи бесцеремонно забралась под толстовку и принялась поглаживать живот Скары, иногда почти невесомо, щекоча, что заставляло парня под Каэдэхарой заметно подрагивать, стараясь избежать прикосновений скорее рефлекторно. Он боялся щекотки. Жуть как боялся и ничего с этим поделать не мог, хотя был совсем не против любых прикосновений человека над ним. И, черт, Казуха то прекрасно знал.

— Не надо... щекотать! — взмолился Скарамучча, пытаясь ускользнуть от чужой руки, что, будто бы назло, перестала гладить и принялась усиленно щекотать, заставляя парня задергаться интенсивнее и сжать зубы, дабы не выронить ни звука, и все же короткие смешки слетали с его губ. Но, черт, вместе с тем его бока были слишком чувствительными, так что Скара все же не сдержался: — Ах… Хватит, Казуха! Я тебя сейчас покусаю!

Движения вмиг прекратились. Казуха отпустил его руки, наклонился ближе и опасно приблизился к шее, обжигая ее своим дыханием, после чего сладко зашептал куда-то на ушко, вызывая мурашки по спине:

— Так кусай, чего же ты ждешь, котенок мой?

И отстранился, заглядывая в чужие глаза с искренним весельем и открытым ожиданием. Кажется, или он все это спланировал заранее? В любом случае, Скарамучча свое слово сдержал. Казухе придется, наверное, еще около недели замазывать укусы и засосы на шее тональником всякий раз, когда они выходили на улицу. А дома уже довольный «кот» любовался совершенной местью.