— Ты поэтому носишь повязку на правой руке?

Казуха кивает с такой привычной безмятежной улыбкой на губах. Под снятыми уже немного потрепанными за время долгих путешествий бинтами взору Странника открылся след от сильного ожога.

— Выглядит безобразно, прости… — Казуха и сам смотрит с неким сожалением на собственную руку. Тихо вздыхает и тянется к совсем новым бинтам, чтобы скрыть это напоминание о случившемся в прошлом за тканью, но его останавливает мягкий голос юноши, сидящего рядом.

— Я могу?

Казуха непонимающе склонил голову набок, когда перевел взгляд левее и увидел, что Скара протянул свою руку самураю, а яркие, словно ночное небо, глаза бегали от чужой правой руки к его алым, в тон просьбе их владельца. Он хочет..?

Казуха после недолгих раздумий все-таки протянул руку Страннику, в глазах которого вместе с легким интересом плескалось еще и сочувствие. Тот с неподдельной аккуратностью берет ее, мягко проводит подушечками пальцев по внутренней стороне ладони и, в конце концов, прикрыв веки, с нежностью касается губами обожженной кожи, от чего у Каэдэхары бегут мурашки по спине. Слишком неожиданно и… приятно оказалось это прикосновение.

Еще несколько поцелуев остаются на коже вместе с несвойственным кукле обжигающим дыханием. Но Казуха совсем не против. Ему нравится.

Для Странника то было спонтанным решением. Увидев, казалось бы, страшный, пусть и давно заживший ожог, он почувствовал странное желание подарить нежные прикосновения, словно таким образом было возможно хотя бы немного притупить боль, которой, впрочем, уже давно не было. Но кожа, должно быть, после такой травмы стала чувствительной, и потому Каэдэхаре приходится носить повязки, ведь в той же руке он всегда держит меч… Люди такие хрупкие, если задуматься. Стоит пораниться – тут же останется след, напоминающий об этом.

Медленно, миллиметр за миллиметром, Скара перебирался к внешней стороне кисти, не упуская ни единого участка кожи, ласково касался губами каждого шрамика, каждой выпирающей костяшки, не забывая вместе с тем поглаживать грубую кожу пальцами. В какой-то момент он и вовсе переплетает их вместе с пальцами Казухи, прижимает его ладонь внешней стороной к своей щеке, поднимает глаза и смотрит с такой искренней любовью, что у юноши сердце пропускает удар.

— Скара, — начал было Казуха, но не договаривает.

— М? — немедленно отозвался тот.

— Э-это смущает…

— О~, — только и выдохнул Странник с легкой ухмылкой, явно довольный вспыхнувшим румянцем на щеках возлюбленного. — Позволишь мне помочь перевязать ее?

И Казухе, глядя в эти чистые в своем намерении глаза, не остается ничего, кроме как согласно кивнуть.