— Интересно, он маты русские знает?

— Мне больше интересно, умеет ли он, ну, писать…

— Ты серьезно? Конечно, умеет!

— А тебе-то, откуда знать? Сама по-английски ни слова написать не можешь!

— Да заткнитесь уже, потом у него и спросите.

В кабинете с самого утра не прекращались шушуканья и споры. Даня волновался не меньше, чем его однокурсники. Он это ни с кем не обсуждал, но ему жуть как интересно было и самому узнать парочку ответов на некоторые вопросы. Нет, не про русские маты и умеет ли английский гость писать. Такая глупость может прийти только в голову Марине. Если студента отправляли учиться заграницу, то он явно был не глуп, и писать уж точно умел. Возможно, ничуть не хуже носителей родного языка.

— А ну цыц! — стуча ребром ладони по столу, призвал к тишине Виктор Павлович. Он педантично поправил съехавшие на кончик носа очки, и приняв как можно более строгий вид, сказал: — Студента не обижать, матам не учить, водки не предлагать, медицинского спирта тоже не предлагать, а также —

Список был не малый, но группа молча дослушала. Вид у всех был крайне недовольный. Как так: водки не предлагать и матюкам не учить? С момента объявления о переводе нового, иностранного студента, группа только и делала, что обсуждала нехорошие вещи, которые можно будет показать и дать попробовать.

Внимательно осмотрев каждого ученика на наличие посторонних предметов или подозрительных бутылок на столе, учитель негромко сказал:

— Энтони, теперь можешь заходить.

В кабинет скромно заглянул невысокий парень и боязливо осмотрелся по сторонам. Взгляды всех присутствующих были направлены только на него, и он определенно чувствовал меня не в своей тарелке. Или, если быть точнее, правильней будет не в своей стране.

Энтони выглядел как типичный подросток, зубрящий днями и ночами напролет и, выходя из дома только чтобы пополнить запасы еды. Черные кеды, черные штаны и темно-темно коричневое безразмерное худи — все это на парне выглядело неброско. Даня решил, что если бы при других обстоятельствах пересекся с ним, скажем так, на улице, то и не подумал бы о том, что этот парень приехал с Америки.

— Здравствуйте, — скромно отозвался Энтони, чересчур медленно подходя к учителю.

Слово прозвучало с явным акцентом, и группа подняла галдеж, не прекращая обсуждение иностранного акцента. Одно единственное слово, а столько оваций.

Парень сразу стушевался. Даня, тоже участвующий в обсуждении говора нового студента, заметил это и ткнул соседа по парте локтем в бок, чтобы прекратили обсуждения. Женька сначала возмутился болезненному толчку, но потом и сам посмотрел на реакцию иностранного студента.

— Кхм, — как можно громче и наигранней кашлянул Виктор Павлович, призывая к тишине. И только после того, как группа замолкла окончательно, продолжил: — Энтони Смит будет учиться с нами один семестра, а если повезет — то два. Постарайтесь поладить с ним, и показать училище. Энтони, присаживайся.

Энтони, будто только и ожидающий последней фразы, сразу приметил свободное место в первом ряду предпоследней парте и быстро зашагал к ней. На самом деле последняя парта тоже пустовала, потому что большая часть группы расселась на последних двух рядах дальше от стола преподавателя, но новенький решил не садиться так далеко.

Не успел учитель отвернуться сесть на свое место, как особо любопытные персоны с первого ряда стали оборачиваться и смотреть на Энтони как на диковинку из ботанического сада. Особо смелые стали нашептывать кучу бесполезных вопросов, на которые Энтони, не произнося ни слова только кивал, или отрицательно качал головой.

— Все вопросы оставите для перемены! — возмутился Виктор Павлович, открывая учебник по праву. — Открываем тетради и записываем!

Прошло не менее двух часов, как Энтони, мучимый кучей людей испарился из виду. Даня глубоко вздохнул. В какой-то степени он понимал решение Энтони свалить поскорее от неловких вопросов на большой перемене и надежно спрятаться. Даня и сам бы убежал, если бы ему стали задавать: «А правда ли, что американцы разносчики сифилиса?». Но неудобные вопросы были не самым странным, что мог ощутить новоприбывший студент. Некоторые студенты притащили водку. Для чего? Чтобы дать попробовать русскую культуру.

В столовой было так шумно, что уши закладывало. Чего Даня только не наслышался: обсуждали и внешний вид Энтони, и его имя, отсутствие отчества, внешний вид, цвет кед и их символизм. Были и те, кто, не выдерживая уровня шума, только зайдя в столовую тут же уходили. Даня продержался целых десять минут. Наслушавшись того, что слушать не стоило, студент, взяв недоеденную булку и закрытый пакет сока встал и вышел следом за такими же недовольными. Появилась идея пообедать на заднем дворе и найти чистую, сухую скамейку.

Даня такую скамейку нашел. Чистая и сухая скамейка была в комплекте с комарами, но жужжали они намного тише обсуждающих наперебой нового студента людей. Удобно усевшись, и раскрыв пакетик с булкой, Даня с удовольствием принялся поглощать обед. Мимо него прошла толпа студенток, разговаривающих о новом месте работы. Неужели сплетни и обсуждения о студенте по обмену улеглись? Даня спокойно доел мучное и скомкал шуршащий пакетик в шар, ища поблизости мусорное ведро. Поблизости скамейки его не оказалось, и Дане пришлось встать и осмотреться дальше. Поломанное ржавое ведро с огромной дыркой посредине нашлось возле большого дерева, и студент уверенно подошел к нему. Мусор с ведра падал прямо на траву, но никого это не волновало. Какого же было его удивление, когда помимо мусорного ведерка нашелся и пропавший на время иностранный студент, сидящий спиной к дереву и обнимающий обеими руками колени. Взгляд Энтони был направлен куда-то вдаль, а портфель прижат к груди. Краем глаза увидев, что на него смотрит его одноклассник, Энтони вздрогнул.

— Эм, я могу уйти, — Даня не глядя швырнул скомканный пакет, и уже готов был развернуться и уйти.

— Нет, стой, wait! — затараторил Энтони, отсаживаюсь на пару дюймов в бок.

Даня знать не знал, что означает это его «wait», но уверенно закивал, мол, да, конечно, я остаюсь.

— Закидали вопросами? — поинтересовался Даня, неуверенно присаживаясь на траву рядом. Как-то он не думал, что сможет так спокойно поговорить с новым студентам.

— А? — не понял Энтони. — В меня не кидали. Вопросов много спрашивали.

Даня, не удержавшись, рассмеялся. Энтони испугался внезапному хохоту, и не понял, чем же он вызван.

— Извини, — отсмеявшись, начал объяснение Даня. — Это образное выражение. Закидать вопросами — это много спрашивать.

К удивлению Дани, Энтони достал ручку и жирнющую сто двадцати листовую тетрадь, на обложке которой было приклеено куча стикеров с птицами, и начал что-то писать. Приглядевшись, Даня увидел, что этим чем-то была его фраза «Закидать вопросами — это много спрашивать» и этот термин он стал записывать также и на своем родном языке чуть ниже.

— А ты много уже записал, — не удержался от комментария Даня, с интересом читая часть, которую понимал.

— Да, так проще, — закрыв тетрадь, подтвердил Энтони. Немного подумав, он открыл тетрадь снова. — Может, есть еще подобные странные фразы? — скромно спросил иностранец.

Даня невольно заулыбался и с жаром заявил:

— Конечно, есть! Бери ручку, сейчас буду вспоминать все, что знаю.