Он ехал в пустом купе. Тёплый свет растекался по помещению, и в его окружении зимний вечер за окном казался темнее, чем он есть, практически чернильным, загущенным; и это с учётом того, что вечера в такой глуши в целом были темнее вечеров городских. За окном тянулось полотно снега, кажущегося сейчас темно-синим, и изредка мелькали красноватые огоньки богом забытых поселков.

   Ему было тревожно. Он почувствовал это ещё когда зашёл в здание вокзала; нет, раньше – когда ехал туда на такси, вглядываясь в сине-серый сумеречный город с его яркими светящимися вывесками, фарами и светофорами. Он должен был ехать с Ваней, но тот задержался, что называется, "по семейным обстоятельствам", и Константин остался один.

   Поезд был в пути уже сутки – Константин несколько устал от бесконечного мелькания вокзалов и крохотных станций, от отсутствия нормальной еды и душа, но если бы у него была возможность, как Ваня, полететь самолётом, он отказался бы – он был суеверным и считал, что полёт неизбежно испытает его удачу; он знал, что бывает с теми, кто приступает к их работе сразу после полёта и, в конце концов, ему нужно было взять с собой пистолет.

   С каждым часом, проведенном в пустом купе, дурное предчувствие становилось всё сильнее, растекалось мучительным зудом по коже. Он понимал, что в их работе это хорошо, что во многом благодаря своему чутью он здорово поднялся по карьерной лестнице, но, честно – легче от этого не становилось. Чем дольше он листал пухленький скоросшиватель с документами, тем сильнее ему хотелось выпить – или хотя бы покурить.

   Именно с этой целью Константин вышел в тамбур – и без особого удивления обнаружил, что он там не один.

   Перед ним был мужчина лет тридцати, наверное, в дурацких очках, напомнивших Константину не то о сессиях в институте, не то о долгих очередях в МФЦ, однако одежда человека это впечатление перечеркивала: тёмная футболка с надписью «не беси» премило сочеталась с пижамными штанами в клетку. Честно? Константин выглядел не сильно лучше, в подаренной футболке с волчьим принтом а-ля «безумно можно быть первым» и трениках из магазина с дешёвым китайским барахлом.

   — Что? — Вдруг спросил мужчина и поднял на него взгляд, подчеркнутый алым отсветом тлеющей сигареты.

   — М? Ничего, — Константин закурил.

   — Чего тогда... так пялитесь? — Незнакомец прозвучал надломленно как-то, то ли неуверенно, то ли нервно.

   Он улыбнулся, ответил:

   — Интересно стало, где вы работаете.

   Мужчина смягчился, и резкая настороженность перетекла в любопытство.

   — И что же вы думаете?

   Константин задумался: это точно был бюджетник, ну, или айтишник, но скорее бюджетник. Но кем именно он работал? Врачом или учителем? Нет, не учителем, в крайнем случае преподом. Константин поставил бы на врача, но что-то в нем было не то – как будто он не работает с людьми на постоянной основе. Гм. Патолог? Да нет, нет. Инженер? Скорее всего, мимо. Учёный? Был на этом человеке какой-то налёт учёной заумной дури, но не так, чтобы останавливаться на этой версии.

   — Врач или препод, скорее препод, но чего-нибудь естественно-научного. Ну, когда на паре моргаешь, и вся доска исписана какой-то умной ересью. Угадал? — Спросил Константин без особой надежды, скорее, наслаждаясь реакцией незнакомца на эти искрометные умозаключения.

   — Врач, — он негромко фыркнул.

   — Серьёзно? Но ты же не просто терапевт? — Незаметно для себя, Константин перескочил на «ты».

   Он удивлённо приподнял брови, глядя на Константина.

   — Эпидемиолог. А вы?

   — Да долго объяснять. Константин, кстати, — он протянул незнакомцу руку.

   — Валерий...

   Они пожали друг другу руки; ладонь Валерия оказалась оказалась неожиданно аккуратной, тонкой даже, но при этом сильной.

   — Далеко едете?

   — В Нижние Выстюги, в командировку. А ты?

   Он чуть нахмурился, насторожился:

   — И я.

   Так, а это очень интересно. В такие места просто так не ездят, особенно эпидемиологи. Нужно обязательно его разговорить, и только Константин об этом подумал, как рядом образовалась проводница.

   Сука.

   — Девушка, а почем лотерейки?

   Константин надеялся обнаружить во взгляде Валеры благодарность за "спасение", но, казалось, его впечатлило это чуть меньше, чем никак, и нервничать из-за этого он не собирался – может, даже наоборот, был бы рад пособачиться с проводницей.

   Он уговорил его поболтать и выпить чая, и прошёл с ним плацкарт, сжимая в руке проклятые билетики. Они были последним, в чем он нуждался, и поэтому остановился у боковушки напротив.

   — Мужики, хотите лотерейку? Да просто так. Вдруг квартиру выиграете? Мне не нужно, у меня уже есть. — Он улыбнулся, пытаясь втереться в доверие.

   Нижняя полка напротив Валеры на удивление оказалась свободна, хотя Константин понимал, что это ненадолго, и что в любой момент сюда может вломиться сонное создание, обволоченное в пуховик, с огромным чемоданом или бесформенной сумкой. Валера, ожидаемо замерзнув в тамбуре, забрался в темно-зеленый свитер.

   — Так зачем тебя туда послали? — Спросил Константин, наблюдая за его движениями.

   Он вновь внимательно на него посмотрел: мерклый свет налип на стекла его очков, так что Константин не смог посмотреть в ответ.

   — Ещё раз, кем вы работаете?

   Ну да, конечно, он не хочет распространяться перед кем попало. В конце концов, само слово «эпидемиолог» в контексте такой глуши звучит жутко, мало ли, что сделает Константин, получив информацию.

   Константин сходил к себе в купе и показал ему заранее заготовленные документы; конечно, не те, что были в пухленьком скоросшивателе. Валера, склонившись над столиком, пробежался глазами по бумагам. Сейчас, в его представлении, Константин выглядел представителем частной конторы, которого кинули в Нижние Выстюги выяснить обстановку, провести некоторые исследования воды и почвы, осмотреть окрестные производства и опросить население, потому что оттуда поступали жалобы – гибель скота, затрудненное дыхание, странный шум по ночам и так далее.    

   — Слушайте, это может быть связано... — Наконец, заявил Валера.

   Константин кивнул. Он знал, что там кто-то чем-то заболел, но думал, что это в рамках его деятельности, а туда, оказывается, одновременно с ним уже пнули инфекциониста, или кто он там, из какого-нибудь НИИ.

   — А у тебя что?

   Валера помолчал пару секунд, а потом резко сказал:

   — Да хер его знает, если честно. Говорят, мол, лихорадка, кашель, головная боль, боль в теле, усталость, тошнота, у кого-то сыпь. Я по такому описанию ничего не скажу, пока сам не увижу. Скорее всего, очередной грипп.

   Константин задумчиво кивнул. Ну, может же такое быть, что в некой деревне зафиксированы следы активности некоего объекта, а то и нескольких объектов, и параллельно с этим, абсолютно случайно, некоторые жители заболели непонятной болезнью? Да может, конечно. Есть такая вероятность. Так же как есть вероятность того, что на их поезд сейчас рухнет огромный метеорит.

   — Валер, хочешь чая?

   — Этой дряни в пакетиках? — Ворчливо спросил врач, глядя на бумаги.

   — Кофе?

   — Если только три-в-одном. Скажете потом, сколько денег вернуть?

   — Да ладно, — Константин смешливо хмыкнул, — я угощаю.

   Он интересным был, Валера. Они немного поговорили о работе – Константин рассказал о том, что его коллега уже разбил штаб в деревне и начал работу, пока Валера смешно дул на кофе в стакане с легендарным металлическим подстаканником. Константин взял ещё плитку шоколада, простого, молочного, и не без удовольствия наблюдал за тем, как этот человек – осторожный, мнительный, но одновременно с этим наивно доверчивый, шелестит бумажной оберткой и фольгой.

   Что-то в Валере его зацепило, и он смотрел на него, как смотрят люди на синичку, которая клюет пшено из их рук. Так что он быстро сбил разговор с делового русла в более неформальное, и Валера окончательно растерялся, словно ему было неловко общаться с Константином о чем-то, кроме предстоящей работы.

   — А семья не переживает, что тебя в такую глушь закинули?

   — М? Да я... не обзавёлся. А ваша?

   — Я в разводе, так что могу хоть на северный полюс, — он довольно рассмеялся.

   — Ну, мы будем не сильно дальше, — подметил Велир, не став спрашивать ни про детей, ни о причине развода, словно чужое грязное белье его интересовало мало.

   Константин всё наблюдал за ним, за его жестами и интонацией, за этим умным взглядом, который подмечал неочевидные вещи, но не понимал очевидных. Была в этих тёмных глазах цвета некрепкого чая как искра хитринки, так и глубина, которую Константину хотелось понять.

   На самом деле, Константину было просто здорово поболтать с кем-то после того, как его пару дней обгладывали тишина и тревога. Особенно с кем-то интересным – а Валерий таким являлся, Константин за жизнь и за годы работы в фонде научился это видеть.

   —...чумы не было, были вспышки холеры и оспы... Ну, сейчас-то понятно, что холера была вопросом времени... — Голос его был немного шершавым, как широкие листья фикуса, сухие по краям; его аккуратные руки рассыпались на жесты, не энергичные, но чёткие – приятное сопровождение рассказа. — Тогда в канализационной системе не было фильтров и... отходы оказывались в воде, которую люди использовали в бытовых целях. Начали говорить о том, что дело в сгнившей рыбе и в том, что приложили руку иностранные службы... Но это даже традиционно для эпидемий и вспышек. Проще поверить в то, что виноваты ведьмы, евреи, англо-саксы, да хоть сам черт, чем в то, что нужно мыть руки и не срать, где попало.

   Тема, кажется, была животрепещущей, если молчаливый Валера за раз сказал так много и с таким интересом. Константин хохотнул:

   — Мы часто так делаем по итогам работы. Всё клевета и виноваты черти, ну, или злостные конкуренты.

   Валера хмыкнул:

   — Далеко не только вы.

   — А тут, как думаешь, кто будет виноват?

   — На самом деле или по итогам работы?

   — На самом деле.

   Валера задумался, заправил светлые кудри за ухо, нахмурился – морщинки пролегли над бровями, и Константину на секунду показалось, что они почти ровесники. Наверное, так и есть, хотя выглядит Валера несколько моложе.

    — Думаю, что люди – хуй на блюде. — Он помолчал, разматывая эту мысль и формулируя её в предложения. — В целом, в деревнях, в холодном климате, редко происходит что-то очень уж... ну, конспирологическое, интересное. Самое худшее – завезли вирус откуда-нибудь из Африки и он чудом адаптировался к местному климату, но это маловероятно. Так что, я бы сделал ставку на долбоебов-ветеринаров.

   — Думаешь, это животный грипп?

   — Какая-нибудь херня от хорьков, куриц, кроликов, не знаю. В первую очередь проверю именно их, особенно если вы говорите, что они там подыхают. А у вас какие предположения?

   Константин подумал о том, что его задумчивость – плотная, правильная, эффективная, – несколько заразна, потому что и у него мысли активнее зароились в голове.

   — Слушай, не знаю... А может такое быть, что... ну, скажем, эта болезнь откуда-нибудь из... местных болот? Они же хорошо сохраняют тела и всякое такое.

   Валера фыркнул, на этот раз смешливо, прикрыл нижнюю лица рукой. Константин, наверное, выглядел идиотом, но с его профессией это не было чем-то новым.

   — В теории, конечно, и не такое может быть, но на практике не сталкивался. Да ладно, что сейчас об этом думать.

   Уже совсем стемнело, и ночь была беспросветно-черной, даже пугающей. Константин с тревогой всмотрелся в чуть замызганное окно. Подумать только – железные ящики на колесах, с людьми внутри, едут сквозь бескрайнюю, заснеженную тайгу, где на много километров вокруг только волки и сугробы.

   Начался снегопад.

   Следующим днем они играли в шахматы. Ваня сел в самолёт, и должен был быть на месте едва ли не раньше Константина, хоть это и не рекомендовалось правилами компании. И случись это на сутки раньше, Константин Ивану позавидовал бы, но сейчас он счел встречу с Валерой большей удачей, чем возможность безболезненно преодолеть такое расстояние.

   Конечно, их знакомство с Валерой в любом случае было неизбежным, но как знать, сложились ли бы у них такие же... благоприятные отношения. Смущался бы Велир вот так, случайно задевая его руки своими, пока двигает фигуры?

   Перехватил бы Константин его руку в какой-то момент, вынуждая разозлиться, взъерепениться?

   «Нет, да ну вас к черту вообще!»

   Но он его не выгонял.

   Они даже договорились о том, что знакомый Леры подвезет Константина по крайней мере до центра посёлка – ехать всё равно с полчаса в одну сторону, так чего гонять лишнюю машину? 

   Ко второй половине дня Константину начали звонить все, кому только не лень, а Валера, с абсурдными наушниками-проводочками уткнулся в ноутбук.

   Казалось, темнело ещё быстрее, чем вчера. От Константина все наконец отвязались, и где-то через полчаса они должны были приехать.

   Он осторожно отвлек Валеру от ноутбука.

   — Скоро приедем. Во что играешь? — Константин ожидал увидеть какую-нибудь "весёлую ферму", хотя уже ни в чем не был уверен.

   Валера развернул ноутбук. "Фолаут", второй или, может, даже первый. Ну да, конечно. Какая уж тут "весёлая ферма".

   Когда они сошли с поезда, снег всё шел, невероятно обильный, накрывая мир вокруг белой пеленой. Что-то в этом было нехорошее... впрочем, во всех местах, где приходилось работать Константину, было что-то нехорошее, и если бы не его нездоровый интерес ко всяким ненормальным, потусторонним вещам, подогреваемый более чем достойной зарплатой, он давно ушёл бы в управленчество или переучился бы на программиста.

   Но предчувствие чего-то плохого, наоборот, его только раззадоривало.

    Тревожный, болезненный свет фонарей боролся с муторными, туманными сумерками. В нем тут же обнаружился силуэт, такой запуховиченный, что невозможно было понять – мужчина это или женщина.

    Впрочем, когда он подошёл ближе, стало ясно, что мужчина – точнее, совсем молодой пацан.

    — Привет, — он, очевидно, обращался к Валере, — как дорога?

    — Бывало и хуже.

    — Он с тобой? — Парень кивнул в сторону Константина, неожиданно напомнив служебную собаку, которой нужен только кивок, чтобы атаковать.

    — Мы с ним здесь по одному поводу. Видимо, придётся работать вместе.

    Уже в тепле машины Василя, как представился парень, Константин понял, как замёрз за те несколько минут на улице, и Валера, заметив это, сказал:

   — Пиздец вам будет в этом пальто.

   — Ну, придётся купить пуховик.

   — Если найдёте, где. — Он ухмыльнулся, и Константин не понимал, смеётся он или беспокоится.

   — Давай свой номер запишу. — Предложил Константин. — Всё равно ещё пересечемся.

   Он кивнул, выудив из кармана телефон:

   — Диктуйте.

   Константин продиктовал и попросил:

   — Наберёшь?

   Телефон в руках Константина мгновенно отозвался на звонок приятной дрожью, и он подумал вслух:

   — Хорошо, что здесь хотя бы связь есть.

   — Не поверите, кое-где даже интернет ловит, — хмыкнул Василь. — Я когда только приехал тоже думал, что будет хуже.

   — А ты давно здесь? — С надеждой спросил Константин.

   — Несколько месяцев.

   Блин. Жаль, ему бы с кем-то из местных поболтать – впрочем, даже будь Василь местным, болтливостью он не отличался.

   — И как тебя так угораздило?

   Но вместо него ответила Валера:

   — Дурак потому что. Я говорил, что так будет.

   — Я не жалею, — холодно ответил он. — Знаешь, не у всех есть семья, на которую можно опереться, и хоть какие-то деньги на образование. У меня здесь своё жилье и работа, я бы по-другому этого не добился.

   Валера поморщился, выдохнул:

   — Ладно, извини.

   Пояснять что-то Константину Василь явно не собирался, но из этого диалога уже можно было предположить, что Василь вляпался в целевое обучение или какую-нибудь программу про переезд врачей в села, и что родственниками они с Валерой не были.

   — Константин, вам точно сюда надо? — Спросил Василь, вглядываясь в снежную пелену на улице.

   — Точно. А что, — решил на пробу спросить он, какое-то нехорошее место?

   Константин выглянул в окно – там, на фоне чёрного неба, тянулась линия сосен, а перед ними, на синем снегу, стоял модный, современный домик, и окна в нем светились, жёлтые, как янтарь. Он был совсем не так далеко от других частных домов, как Константину рассказывали – достаточно, чтобы можно было чувствовать уединение, но не более того.

   — Ну... да нет, конечно, просто слухи разные ходят, — понятно, Василь явно во что-то из этих слухов верил, но, видимо, не хотел показывать, что жизнь здесь так на него влияет.

   — Ладно, я отсюда дойду, спасибо большое.