05.03.2019

Нью-Йорк, США, 22:00

Точка Y

Итак, он стоял на широченном балконе нью-йоркского отеля, стоял по ту сторону перилл и смотрел куда-то, не фокусируя взгляд: то ли под ноги, то ли на небоскреб напротив, сияющий окнами так, что слепило глаза. Все мысли выдуло из его головы ветром так же надежно, как он сдувает своим дуновением белые зонтики с одуванчика в июне, оставляя голый стебель. Январь и февраль этого года прошли как в одном сплошном кошмаре, спутанный клубок их поглотил Сокджина, разжевал, переварил в жижу и выхаркнул прочь. Он барахтался, выныривал глотнуть воздуха, и его снова засасывало в водовороты. Честное слово, у всех нас есть лимит.

Мысли покружили вокруг Сокджина, вероятно, надеясь снова залезть в его голову и напомнить о том, что у него в разгаре отпуск: одинокий вольный тур по Штатам, о котором он мечтал в подростковые годы; напомнить, что дома в Сеуле его ждет сын; напомнить, что сына некому растить кроме него; напомнить, что нет на свете той причины, по которой...

Но он закрыл уши и запер двери этим мыслям и напоминаниям. Его лимит достигнут. Уважать себя и подавать пример сыну он уже не мог. Он боялся, что Субин когда-то узнает, каким придурком был его отец. Второй палец отцепился от перил, он смаковал этот момент, погрузившись в него с головой, плавая в нем, увязая в полном нежелании спастись. Перед глазами вихрем проносились лица, события, чувства, все как один, говеные, которые обычно люди отгоняют в подкорку, в подсознание, и которые напоминают о себе только в кошмарах, и ты просыпаешься в поту и учащенно дышишь.

Где-то был, наверняка, иной путь, более правильный, но трудный, а трудности эти широкие плечи уже не вывозили. Хватит. Он пытался. Честно пытался. Слушал, но не слышал умных людей и голос совести, и, раз за разом, падал и расшибался до крови и кишок, потому что его внутренние демоны оказались сильнее здравого смысла, которым он некогда так гордился. Собственная жизнь казалась суррогатом, а та, что желалась - недостижимой химерой. Висящей над головой и дразняще показывающей язык. Он был, в самом деле, как котенок, барахтающийся в ведре с водой. Все, к чему прикасался в этот год, испортилось, истончилось в крошево, он - испортил многим людям жизнь. Пора избавить их от себя. Кнопка «RESET» висела перед ним, и он отцеплял пальцы, чтобы ее нажать.

И в этот момент, в ярко освещенном номере за спиной, проснулся его смартфон, забытый на кровати. Полные губы, которые стягивало от стремительно высыхающего на них вина, тронула улыбка.

«Интересно, кто он - тот человек, что хотел слышать меня в этот момент?» - выползла мысль из пустоты, свободной, казалось, от мыслей.

«Может, это банковские мошенники? Или соцслужбы? Или спам? А, может, Хосок, просит вернуться на работу пораньше? Шао Лянь звонил днем... это не может быть он»

И тут он подумал, что хочет это знать. Аж в ногах и руках зазудело, как сильно ему хотелось понять, кто это - звонит ему в этот момент?! Смеясь сам над собой, он перехватился за перила и рывком вернул себя на балкон. Ступая обмороженными босыми стопами, он вошел в теплый номер. Кожу, ощутившую касание мягкого ворса ковра, защипало от наслаждения. Сокджин захватил бутылку вина и на ходу приложился к горлышку. Он посмотрит, кто там звонит, и с разбегу ухнет, с этой бутылкой дорогого алкоголя, доставшегося со скидкой, вниз. Нет никакой гарантии, что он выживет, останется овощем - ни-ка-кой. 22 этаж. 27 лет его жизни. Он так обрадовался идее, что поспешил осуществить ее.

Подойдя к кровати, он пошатнулся и чуть не упал и не залил все вином, которого оставалось еще много. Рассмеявшись каркающим смехом, он склонился над гаджетом. Рука снова дрогнула, и пальцы разжались сами собой.

Бутылка выпала и покатилась по ковру, вино толчками выливалось и моментально впитывалось в ворс. Сокджин стоял, дрожа от холода, что потоком лился из распахнутых дверей на балкон, и смотрел, как его телефон крутится на мягком покрывале, беспрестанно звоня и вибрируя при этом.

Первый.

Второй.

Третий.

Четвертый.

Его дыхание участилось, жар ударил в голову. Он увидел номер на экране.

- Не может быть, - голос осип. - Как ты...

Он выбросил было руку к смартфону, но замер на пути, а тот звонил, звонил, звонил, словно человек на том конце провода четко знал, что он - обязан дозвониться, и именно теперь. Что это жизненно важно для Сокджина, и... нет! Сокджин полтора года отучал себя додумывать эти мысли. Он отучал себя читать между строк там, где ничего между строк не содержалось. Он отучал себя мечтать и ждать. И сейчас не будет.

Но факт оставался фактом. Телефон продолжал звонить, вибрировать и крутиться, подпрыгивать на постели. Сокджин вдохнул воздух, ощущая металлические запахи улицы и разлитого вина так остро, словно его приложили о металлический пол, залитый вином, и эти запахи сводили с ума и бесили. Он рванул вперед и схватил смартфон, упал на постель и принял вызов таким резким жестом, что чуть ни выронил гаджет из руки.

- ТВОЮ МАТЬ, ТЫ ЧЕГО ТРУБКУ НЕ БЕРЕШЬ?! Я ПОЗВОНИЛ УЖЕ РАЗ СТО!

- Пятнадцать раз, Юнги. Зачем ты звонил мне? - ровным голосом ответил Сокджин, тяжело дыша.

- ПОШЕЛ К ЕБЕНЯМ, КИМ СОКДЖИН! ТЫ ИГНОРИШЬ МОИ ЗВОНКИ С ТОГО САМОГО ДНЯ, КАК УЕХАЛ В ЭТИ ЗЛОЕБУЧИЕ ШТАТЫ, МАТЬ ИХ В ЖОПУ ЕБАЛИ МАТРОСЫ, ЧТОБЫ НАХУЙ СГОРЕЛИ ЭТИ ШТАТЫ, БЛЯТЬ! - орал в трубку Юнги, и Сокджин прижимал трубку к уху, словно желал оглохнуть от этот крика. Выкричав это, впрочем, Юнги угомонился и заговорил спокойно, но в холоде тихого голоса его слышались отголоски ярости. - Меня не отпускают какие-то странные ощущения, не знаю, что это за поеботина, назови предчувствием, наитием, чем угодно. Мне кажется, ты уехал, именно в Штаты и именно один, не просто так. За то время, что мы знакомы, я тебя достаточно изучил, чтобы понимать, что с тобой какая-то хуйня происходит. Сейчас я сидел в офисе и работал, и вдруг у меня сердце забилось. Я с дня твоего отъезда места себе не нахожу. Но сейчас это просто апогея достигло. У тебя какая-то хрень. Ты... ты вообще где?

- В Нью-Йорке, - глухо отозвался Сокджин. Сердце болело, часто и резко сокращаясь в его груди.

- Какого ж хрена ты там делаешь один? И где ты в данный момент, гулял?

- Нет. Я в номере. В городе время к полуночи.

- Ах, точно. Судя по голосу, ты ревел.

- ...

- ТАК ИЛИ НЕТ?!

- ...так. Но я просто выпил, и было настроение...

- Нормальные люди, имея загоны, не едут отдыхать одни. Чем ты занимался, что ревел, и почему пил?

- Мне было грустно.

- Голос как у больного. Ты простудился?

- Не знаю. Я был на балконе босой, смотрел на город, возможно, простыл.

- Начало марта, он босой был на....

Юнги замолчал, и тишина в трубке показалась Сокджину звенящей.

- Чего ты делал на балконе?

- Ниче...

- ЧЕГО ТЫ БЛЯТЬ ДЕЛАЛ НА СРАНОМ БАЛКОНЕ В ЕБУЧЕМ ОТЕЛЕ В СРАНОМ НЬЮ-ЙОРКЕ, ЧТОБЫ ОН СДОХ?! ПОЧЕМУ БОСОЙ?! БЛЯТЬ...

За то время, что Сокджин знал Юнги, тот никогда столько не матерился. Поругивался, но так... никогда. От мысли, что Мин обо всем догадался, Сокджину стало страшно, и он притих.

- Ты... боже... ты делал то, что я подумал? Попробуй увильнуть от ответа... только попробуй, или повторить это, Ким Сокджин, мать твою...

Сокджин молчал, сжавшись в маленький дрожащий комок. Холод окончательно сковал его тело, он поджимал под себя ноги, но они посинели и не чувствовались.

- Юнги, я... пойду в душ. Я замерз...

Он едва мог говорить.

- Ты пойдешь в душ, но сначала закроешь балкон, судя по звукам, у тебя он распахнут. Затем ты соберешь вещи и ближайшим же рейсом вернешься в Сеул. Но не домой - напишешь, когда рейс, я встречу и увезу к себе. Тебе сколько дней, десять осталось? Вот, у меня побудешь...

- Юнги...

- Я БЛЯТЬ СПРОСИЛ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ?! МОЖЕТ, Я СПРОСИЛ ТВОЕ МНЕНИЕ НА ЭТОТ СЧЕТ?! ТЫ ЧЕГО ЕДВА НЕ НАТВОРИЛ?! БЛЯТЬ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ВЕРНЕШЬСЯ ЗАВТРА ИЛИ, КРАЙ, ПОСЛЕЗАВТРА, Я ХУЙ ЗНАЕТ ЧТО ОТЧЕБУЧУ, ТЫ МЕНЯ ЗНАЕШЬ, КИМ СОКДЖИН, БЛЯТЬ, ПОЖАЛЕЕШЬ.... ОБО ВСЕМ ПОЖАЛЕЕШЬ!!!!!! - проорал он и швырнул трубку.

Он позвонил через полчаса убедиться, что Сокджин собирает вещи.

И утром - убедиться, что тот садится на рейс. Уточнил время прибытия. Снова наорал. По голосу было слышно, что он чертовски зол, утомлен и в панике одновременно. Сокджин был послушен, как агнец, коротко отвечал ему, и делал все в точности, как велят.

Он чувствовал себя как-то странно, словно стоял в очереди к чему-то, и вот-вот придет его пора открыть дверь и войти. Что там будет - он понятия не имел, но чувствовал, что должен тихо и спокойно принять это, как данность. Мысли вернулись в его голову, но пока помалкивали.

По пути в Инчхон он уснул в салоне самолета и видел во сне тот балкон, и бездна из-под ног засасывала его к себе, а он разжал руки и стал смотреть, как она его пожрет. Он во сне чувствовал, как пальцы разгибаются, и перила пропадают из его хватки, чувствовал, как твердь ушла из-под ног, но бездна, продолжая издавать угрожающие звуки засасывания, как у пылесоса, почему-то на деле совершенно не тянула. Он смотрел на город под собой, бегущие по улице машины, яркие огни реклам и словно парил над всем этим. Он чувствовал себя очень маленьким, тихим и сжатым, как нечто упиханное в карман. И, кажется, карман этот принадлежал Мин Юнги, который ждал его в назначенный час в сеульском аэропорту. Проснувшись, он заказал обед и поел, не чувствуя вкуса еды, смотрел свои фотографии в телефоне, но их было мало, и он делал их просто так.

Вспомнилось, как сидел в Нью-Йоркском парке на скамейке и кормил голубей. Было солнечно, хотя чуть морозно, и он укутался в шарф по глаза. Сначала сидел один, затем на его скамейку опустился другой молодой человек - очень высокий, одетый так же тепло и уютно. Его глаза щурились на солнце, лицо закрывала маска.

- Вы кореец? - спросил Сокджин.

- Мгм, - улыбнулся голос молодого человека.

Сокджин улыбнулся. Значит, ему не показалось.

- Я не скажу, что встретил вас, и мне не нужен автограф, господин Ким.

- Это хорошо, - кивнул тот, смеясь. - Вы американский кореец?

- Нет, я сеулец...

- Турист?

- В некотором роде.

- Приехали отдыхать с друзьями? Я вот тоже.

- Хорошо, когда у вас нет графика, и вы можете планировать свое время, верно? - кивнул Сокджин.

- Да, это точно! Быть независимым в передвижениях очень важно, - кивнул молодой человек под маской. - Но все равно придется вернуться...

- Там тоже есть важное.

- У вас семья?

- Сынок.

- Оооо! Такой молодой, и уже отец семейства.

- Мы одни с сыном.

- Вы вдовец? Мне жаль.

- Нет, она жива. Просто не с нами. Так бывает.

- Мне жаль.

- Вы меня не знаете, может, жалеть надо ее?

Они рассмеялись.

- Вы приехали отдыхать сами по себе? - спросил молодой человек.

- Да.

Помолчав, он вдруг стянул маску и сказал очень мягко:

- Когда кто-то едет куда-то далеко от дома один, он, иногда, имеет определенные цели. Могу ли я просить вас подумать обо всем прежде, чем осуществить их?

Сокджин улыбнулся.

- Знаете, не зря ваши фанаты считают вас умным, господин Ким!

Тот улыбнулся, смущаясь.

- Знаете, вы напоминаете мне одного моего хена. Улыбка, взгляд, голос...

- ...и речь?

- Вот тут нет. Мой хен такая стервозина и оторва, что туши свет! - захохотал господин Ким. - И обычно это он дает мне советы.

- На то он и хен.

- Верно. Сделайте, пожалуйста, как я прошу?

Сокджин кивнул тогда. Он ведь, в самом деле, все обдумал перед тем, как перелезть через перила, и даже, кажется смеялся тому, что - вот, он исполнил мечту многих девчонок в мире: поговорил с их кумиром по душам.

Этот парень напомнил ему Намджуна, наверное, здравомыслием. Порывшись в музыкальном приложении, Сокджин нашел треки этой группы и стал слушать, закрыв глаза и откинувшись на спинку самолетного кресла. Так он уснул, и проснулся только тогда, когда стюардесса мягко коснулась его плеча.

Он понятия не имел, что ему делать, так что просто подчинялся моменту. Послушно убрал телефон и наушники, послушно пристегнулся, послушно покинул салон, и мысли роились в голове, путаясь в замысловатый клубок, он даже не пытался его распутывать. Он откуда-то знал, что только Юнги может сказать ему, как быть, раз уж он спас его жизнь, пусть решает, как ее жить. Все остальное - сын, родители, работа, его прошлые воспоминания и нынешние связи - потеряло свое значение.

Сокджин перешел в режим ожидания.

07.03.2019 - 15.03.2019

Режим ожидания

Утро в квартире Юнги

Этот март выдался теплым и солнечным, очень быстро сошел снег, хотя было его немного, и Сеул окончательно распрощался с зимой. Иногда ночью или ранним утром еще ощущалась недавняя стужа, но и зима не выдалась особенно холодной, так что солнце быстро прогоняло эти отголоски февраля.

Просыпаясь утром, примерно часов в восемь, безо всякого будильника, Сокджин поднимался и, сидя на постели, пару минут смотрел в окно. Голова его с момента возвращения на родину просыпалась одновременно с телом, то есть, никакой утренней сонливости не было и в помине. Он просто сидел и смотрел, как занимается день. Затем шел умыться, натягивал висящие в ванной пуловер и джоггеры и шел на кухню.

Чужая кухня, на которой он не готовил прежде... сколько, год? Примерно так. Но он быстро устроился и привык и к плите, и к рисоварке, у которой не всегда верно падал вакуумный клапан и нужно было поправлять. Он провел перестановку в холодильнике, получив на то дозволение, и теперь оба пользователя не путались в поисках продуктов.

Налив себе в кружку растворимый кофе, так как ни турки, ни зерен, ни кофемолки тут не было, он приступал к приготовлению завтрака. Человек, чьи мысли так и не оформились в нечто такое, что он мог бы беспрестанно обмусоливать сам с собой, старался сосредотачиваться хоть на чем-то, и последовательность действий дня, строго выверенная, чтобы можно было спокойно переходить от пункта к пункту, ему в этом помогала. Например, сейчас, стоя у разделочного стола и плиты, он думал лишь о том, что готовит.

Затем, сервировав стол, он садился за него сам - и напротив, как правило, уже сидел Юнги. Мин выходил к завтраку, собранный к выходу на работу - костюм, укладка, парфюм, дипломат у ножки стола. Сокджин с простой укладкой и в домашней одежде чувствовал бы себя неловко, что сам не идет на работу.

Но у него был отпуск, и у лишних мыслей он тоже был.

- Доброе утро, - сказал он, не глядя на Юнги. - Кушай.

- Спасибо. Оставлю список покупок, закажи доставку?

- Да, хорошо.

- Не ходи из дома, будь тут.

- Да.

- И на балконе не торчи, продует.

- Хорошо.

Голос Сокджина с того самого дня и по теперь был тихий и спокойный, послушный. Он чувствовал, что Юнги это раздражает, но ничего не мог с собой поделать, вся живость запечаталась в нем и чего-то ждала.

- Ты скажешь мне, что случилось? - спросил Юнги как бы между прочим.

Все три дня, что Сокджин жил у него, Юнги это спрашивал. Все три дня Сокджин молчал в ответ на этот вопрос, и Юнги не настаивал.

В первую ночь он наорал, потом стал увещевать, потом умолять, не пробившись, просто уложил Сокджина спать.

На вторую ночь он пошел с другого поля и предложил напиться. Сокджин выпил все, что Мин в него вливал, и уснул за столом. Мин оттащил его в спальню и уложил, скрипя зубами от ярости.

Вечером третьего дня Юнги задержался из-за того, что кому-то вечно нужно праздновать его день рождения. Он ужасно переживал, как там его «питомец», как он называл его сам собой, и не мог найти себе места. Разумеется, сидящие за столом коллеги перемывали косточки отсутствующему, но добродушно.

- Надеюсь, он там кого-нибудь встретит, - сказал Чимин. - С тех пор, как он расстался с тем мужчиной, ходит как в воду опущенный.

- Я бы сказал - в унитаз, - криво усмехнулся Намджун, покосившись на Юнги.

- В бар не ходит, в клуб тоже, либо с сыном занят, либо просто домашничает, ощущение, что этот Гон Ю все-таки у него поселился, - проворчал Хосок.

- Надо попросить Джексона взять его в оборот, - стукнул кулаком по ладони Тэхен.

- Оставьте человека в покое, - прохрипел недовольно Юнги.

- Тебе всегда было наплевать на него, просто признай это, - сощурил глаза Тэхен. - А он из-за тебя чуть в тюрьму не попал!

- Да! - возмущенно поддакнул Чимин.

Юнги посмотрел на них и вздохнул, он не чаял, когда сможет уйти домой.

Сокджин не выходил к нему встречать, а сидел в гостиной и что-нибудь делал. Так как соцсети были для него под запретом Юнги (и Мина пугало, что Сокджина это совершенно не испугало), то он читал что-то из немногочисленных книг Мина, смотрел фильмы и дорамы или слушал музыку. Вот и теперь он сидел на диване и слушал в наушниках музыку. Его лицо было пугающе спокойным и равнодушным. Вздохнув, Юнги подошел, поставил дипломат на пол возле дивана, и сунул руки в карманы. Сокджин, увидев его, поднял голову и вытащил наушники.

- Ты был дома?

- Мгм.

- Ты ел?

- Мне не хотелось.

- Если ты не будешь есть, я буду приезжать в обед и кормить тебя. Понятно?

- Мгм.

Юнги оглядел его и увидел, что правая кисть замотана платком. Взяв ее и не встретив сопротивления, Юнги распутал платок и увидел глубокий порез.

- И что это?

- Я резал пекинскую капусту на кимчи.

- Точно?

- Да.

Глубоко вздохнув, Юнги скинул на диванную спинку пиджак и пошел в кухню за аптечкой. Вернувшись, он увидел, что пиджака нет, а Сокджин возвращается из спальни.

- Ты сходил повесить пиджак?

- Помнется.

- Хорошо... Сядь, я залечу твою руку.

Послушно усевшись, Сокджин отдал руку. Она заметно подрагивала, когда Юнги промывал рану и обрабатывал.

- Больно?

- Нет.

- Почему ты трясешься?

Не ответил. Юнги поднял взгляд и увидел пустые глаза, смотрящие на то, что делают его руки.

- Джин, пожалуйста, давай все обсудим, - попросил он, аккуратно забинтовывая руку.

- Надо было сначала помыться, а затем бинтоваться, - словно бы опомнился Сокджин и виновато посмотрел на Юнги.

- Да, я не подумал, - усмехнулся тот. - Но ты завтра помоешься, ты же не бегал, не ходил из дома. Просто протрись, а зубы ты и так вычистишь. Хочешь, я умою тебя?

- Да нет, я управлюсь. Там на кухне ужин, я приготовил кимчи и курицу, и еще закуски, и рис...

- Спасибо, а ты со мной?

- Я не голодный.

- Ты не ел! Почему я должен пичкать тебя, как ребенка? - проворчал Юнги недовольно.

- Наверное, мне лучше поехать домой.

- Тебя так рано там не ждут, я был у них вчера, Субин занят в секции по рисованию и спокойно переносит твое отсутствие.

- Ты не против, в самом деле, что я тут?

- Джин. Что произошло, что ты решил сброситься с балкона?

Сокджин поднялся и потянул Юнги за собой, отвел на кухню и усадил есть, поел и сам, но мало. Они ели в гробовой тишине, и Юнги показалось, что Сокджин не хочет занимать лишнего пространства.

- Ладно, ты не хочешь говорить, но ты можешь поддакивать или отрицать, если я попытаюсь угадать? - предложил Юнги потом, когда они помыли посуду. - Скажем... это из-за господина Гон Ю, он все еще звонит тебе?

- Нет, я заблокировал его номер месяц назад.

Сокджин пошел в прачечную и стал аккуратными стопками складывать постиранные вещи на глажку в корзину.

- Я поглажу завтра, когда ты поедешь отмечать в бар...

- Я отметил сегодня на работе, так что в бар к Хичолю не поеду, буду дома.

- К тебе не придут?

- Нет. Ко мне почти никто не ходит, ты же знаешь, я бирюк, - фыркнул Юнги, стоя в дверном проеме скрестив руки.

- Мне из-за этого неловко, - признался Сокджин, ставя корзину на стиральную машину. Обернулся к Юнги. - Я чувствую, что тебе неприятно чужое присутствие.

- В данный момент в моем доме нет никого чужого.

Поджав слегка губы, Сокджин посмотрел ему в глаза.

- Почему ты едва не сиганул? - Юнги потянулся и закрыл дверь за собой. В прачечной комнатке и так было тесно, теперь стало и душно. Они стояли очень близко и смотрели друг на друга. - Зачем? Кто и что сказал тебе?

Сокджин вдохнул воздух ртом и выпустил, сложив губы в трубочку. Потом вдруг пошатнулся, но уперся в стиральную машину рукой, часто задышал. Его сердце бешено забилось, а голова по-прежнему не желала подкидывать ему спасительные мысли.

Он мог сообразить лишь то, что находится в замкнутом пространстве вместе с Юнги.

- Я схожу с ума, - вытолкнул он слова, облизав высохшие разом губы. - Помнишь, я... рассказывал тебе о парне, в которого влюблен, но который не признает меня?

- Так это все из-за него?! Столько времени ты сохнешь по нему?! - остолбенел Юнги, вытаращив глаза. - И... ты что, его там встретил? Или узнал что-то шокирующее о нем?

- Нет, нет... Я просто... устал бороться, Юн, - выговорил Сокджин. - Ну и...

- Ты как умудрялся с ним видеться так, что я не знал?! Как?! Почему ты мне его не показал, чтобы я тебе помог?! Почему молчал...

Он запнулся, потому что Сокджин принялся смеяться и плакать одновременно. Он упал возле стиральной машины, не удержавшись на ногах, и никак не мог остановиться.

- Ты чего?! Вставай! - перепугался Юнги, нагнувшись к нему, подхватил подмышки. - Что я сказал?!

Сокджин изо всех сил постарался подняться, но когда это удалось, ноги подкосились снова, и он упал на Юнги. Так как эти дни... месяцы он толком не ел, то весил меньше нормы, и Юнги без труда удержал его.

- Так, пошли-ка ляжем, - скомандовал Юнги, с трудом изловчился выключить свет и потащил Сокджина в спальню для гостей.

Сокджин мельтешил ногами, пытаясь идти и уже не издавая звуков, лишь цеплялся за Юнги и шептал извинения.

- Заткнись, идет? Я дам тебе успокоительное.... на самом деле, я рад, хоть что-то прояснилось, и ты показал эмоцию, - пыхтел Юнги.

Он ввалился в темную, залитую вечерним светом улицы, спальню с Сокджином в руках и хотел бросить его на кровать, но запутался в его руках и ногах, и рухнул с ним, поверх. Сокджин испуганно обхватил его, прижимая к себе бездумно, но затем перепугался, что нарушил личное пространство, и, шепча извинения, разжал объятия. Приподнявшись над ним, уперев кулаки в постель, Юнги глянул в полные вины черные глаза, услышал отчаянно бьющееся сердце и понял, что у Сокджина сейчас начнется паника. В этот момент, сам Сокджин, вероятно, не выдержав взгляда, отвернулся и посмотрел на проем балконной двери, завешанный шторами.

- Ты чего надумал? - зашипел Юнги.

Непонимающе нахмурясь, Сокджин вернул к нему лицо.

- Ты опять сигать собрался?! Нет уж, пока я жив, и ты жить будешь! Завтра ты скажешь мне адрес того уебана, я поеду и потолкую с ним, неважно, что я скажу, но...

- Это не имеет смысла, - прошептал Сокджин, перепугавшись еще сильнее. Обхватив талию Юнги цепко, он снова зашептал извинения.

- Заткнись! Ты не должен ни за что просить моего прощения! - прорычал Юнги, ткнувшись лбом в его лоб, покрытый испариной.

От Сокджина пахло сладкими духами, кофе и волнением. Юнги внимательно изучал его лицо, слышал биение сердца и наблюдал растущее напряжение по дрожащему голосу.

- Лучше... всего лучше я буду спать, - Сокджин говорил поспешно, отпустив талию Юнги. - Ты... спасибо, что принес меня, я выпью успокоительное, оно здесь, на тумбочке, и никуда я не собирался прыгать, Юнги-я, что ты такое говоришь, я просто переутомился, и...

Он выдохся говорить, отвел взгляд и прижал кулаки к груди. Эта поза была настолько не его в глазах Юнги, что тот поспешил подняться, кашлянул, вертясь на месте.

Лежащий Сокджин с кулаками у груди и расширенными глазами - эта картина стояла перед его глазами.

- Я вдруг вспомнил, что ты не можешь спать один, сейчас тебе мешает это отдыхать?

- Нет, вовсе нет! - в отчаянии воскликнул Сокджин.

- Хорошо, это отлично, - покивал Юнги. - Я пойду в душ, а ты прими лекарство. Потом я зайду, и мы все обсудим, потому что я теперь понял, о чем речь.

- Ты не...

- Я сказал тебе заткнуться слишком много раз, чтобы ты продолжал меня игнорировать, - пригрозил Юнги. - Все. Пить лекарство и сидеть тут.

***

Когда он вышел из ванной, одетый в футболку и пижамные брюки, то первым делом прислушался к тишине в квартире. Потом проверил, нет ли сквозняков, теперь идея о том, что Сокджин мог повторить попытку, не отпускала его.

Сам Сокджин был у себя. Лежал под одеялом лицом на окно и мерно дышал. Ему вовсе не хотелось спать, но случившееся минут двадцать назад не отпускало его - первые четкие тревожащие мысли за долгое время, и они заполнили все пространство его памяти. Он кусал костяшки пальцев, судорожно вспоминая, не сделал ли чего лишнего. Успокоительное, которое он покорно принял, не подействовало пока. И он все еще ощущал дискомфорт в брюках. На самом деле, это беспокоило его сильнее всего - что Юнги мог осознать, насколько Сокджин был на грани раскрытия себя.

Когда смотреть на ночь за окном стало уже трудно и захотелось сменить картинку, Сокджин потянулся за смартфоном на тумбочке, и тут услышал, что за дверью ходят.

- Ты лежишь? - раздался голос.

- Да. Юнги, ты устал...

Дверь открылась и тут же закрылась, по ковру, мягко ступая, прошел Юнги. Сокджин собрался включить лампу, чтобы им было удобнее беседовать, и сесть, но кровать спружинила, зашуршало одеяло, и он, резко обернувшись, увидел Юнги.

Белая футболка его светилась в полумраке. От тела и волос еще пахло душем. Придвинувшись к Сокджину тесно, Юнги одним движением руки развернул его к себе за талию и, нависнув сверху, впился в его губы поцелуем. Прежде чем Сокджин сообразил, что вообще происходит - ответил, судорожно, жадно, всхлипывая и пыхтя.

Они целовались, как умалишенные, глядя друг друга сначала поверх одежды, сжимая и поцарапывая, затем Юнги отцепился от губ Сокджина и содрал с него пуловер, с себя - футболку, и снова прижался.

Кожа к коже. Сердце к сердцу. Целуя губы Сокджина яростно, он сжимал его пальцами очень крепко и даже больно, но Сокджин обвивал его плечи в ответ и не желал никакой нежности в эти минуты - только быть с Юнги как можно ближе. Затем губы Мина нашли его шею, торопливо покрыв ее поцелуями, перешли на грудь, и мужчина безошибочно нашел ту самую родинку, затем принялся за соски, водя крепкой уверенной ладонью по члену Сокджина через брюки.

- Кончу, - прошептал Сокджин.

- Давай, - опалил Мин дыханием его торс, и Джин спустил в штаны, выгнувшись дугой, издав такой сладкий стон, что у Юнги мурашки побежали по телу. - Черт... Смазки нет...

- Войди... Так...

Сокджин, целуя его, стянул с себя штаны и швырнул на пол, Юнги улегся ему между ног, набрал спермы с живота и смазал свой член. Он шипел, так как собственное желание уже приносило ему дискомфорт, и Сокджин постарался расслабиться как можно сильнее, чтобы не терять времени.

Толчок принес боль, и она была такой нестерпимо долгожданной, что Сокджин только застонал и крепче прижался к Юнги. Тот повел бедрами, снова толкнулся, снова, пристроил себя так, чтобы фиксировать руками и телом Сокджина и не давать ему шевелиться - и начал толкаться. Он очень быстро перешел на скорость, шипя и рыча, целуя кусаче опухшие алые губы под собой, Сокджин чувствовал, что кончит второй раз уже скоро, он сходил с ума от желания оставаться с Юнги единым целым как можно дольше.

Финал настиг Юнги первым. Толкнувшись до самых яиц, он излился, жалобно скуля, обрушился на Сокджина, чувствуя, как между их животами пульсирует его извергающийся член.

- Прости, я... в тебя...

- Все хорошо.

Передохнув, Юнги снова принялся целовать Сокджина, на этот раз взял его на боку, примостившись позади, снова сжав его в тисках своих рук так, чтобы не рыпался, и Сокджину нравилось ощущать это доминирование над собой. Они безостановочно занимались сексом и целовались всю ночь.

А утром он устал в тот же час, что и в предыдущие дни, и не ощутил усталости и желания спать дальше.

Весь день они то занимались делами по дому, то разговаривали, обсуждая коллег, то занимались любовью. Везде, где им хотелось - на кухне, в прачечной, в спальне, на диване. Сокджин насаживался на сидящего Мина, любуясь его мутным взором и внемля биению сердца. Его собственный взор оживал на глазах.

- Ты так и не скажешь, кто он? - спросил Юнги, когда они лежали на полу в гостиной, все в сперме друг друга, обнимаясь и целуясь лениво.

- Это не имеет значения, - ответил Сокджин, снова. - Я опять хочу тебя.

Юнги деловито поднял брови и подсмотрел на его член.

- Хм. Действительно. Ну что ж...

И они занимались сексом дальше. Эти дни, что Сокджин жил в заточении у Юнги, они так и не обсудили то, что волновало одного из них и хотелось скрыть другому. Юнги уходил на работу, едва высиживал до вечера и скорее спешил домой. Дни текли слишком быстро, по его мнению. Ему было мало того, что он имел теперь - того, что ждет его дома, того, как этот «что-то» смотрит на него и что при этом делает.

- Мне нравится жить с тобой, я так и знал, что с тобой будет не как с кем-то еще, - сказал он Сокджину, пробуя очередное приготовленное им блюдо.

Тот улыбнулся и покивал спокойно. В эту ночь он ласкал Юнги особенно рьяно, и тот отвалился спать без задних ног.

***

Утром в воскресенье пятнадцатого марта Юнги проснулся от ощущения пустой постели. Позевая, он сел в ворохе одеяла и посмотрел на свою кровать и спальню вокруг. Пусто и тихо, и такой же звук доносится извне - вернее, отсутствие звуков. Ощущая в голове остатки сонливости, Юнги неспешно поднялся, сходил в ванную и увидел там привычную за последние дни чистоту и порядок. Лениво занимаясь утренним туалетом, он подумал о том, что неплохо было бы ему самому сегодня встать к плите, чтобы порадовать сожителя, а потом что-то поделать с ним вместе, так как ему понравилось проводить досуг бок-о-бок с Сокджином, точно так же, как и спать с ним.

Усмехнувшись этой мысли, Юнги покинул ванную и пошлепал тапками искать Сокджина. В гостиной была приоткрыта форточка на проветривание, поэтому по комнате летал легкий аромат утра и слышались звуки улицы. С кухни не доносилось ни звука, но Юнги все равно пошел туда - Сокджин, в принципе, был тихим, особенно утром, когда не хотел беспокоить спящего Мина.

Это был весьма весомый его плюс в глазах Юнги.

Но и в кухне никого не было. На стола аккуратными рядками высились тарелки, накрытые теплосберегающими крышками, стоял термос, отвинтив крышку на котором, Юнги унюхал волшебный аромат кофе.

- Эй, Сокджин, ты где? - смеясь, позвал он.

Зная, что того в квартире нет. Откуда-то чувствуя, что вышел друг не за рисом или чем-то подобным. Но остро желая его возвращения, потому что утро без Сокджина казалось неполным, словно мозаика без очень важного элемента. Оглядевшись в поисках подсказок, Юнги увидел на холодильнике пару листочков из блока для записей, пришпиленных магнитиком. Первый гласил:

«Съешь все, я старался! Надеюсь, оладушки тебе придутся по вкусу, обычно с ягодами готовлю только сыну, не знаю, как тебе придутся. Кофе там много, не пей за раз, а то ты можешь...»

На втором было:

«Это мои последние выходные перед выходом на работу, по всем срокам я должен вернуться домой. Так что вот. Я уехал к сыну. Отдохни сегодня от меня, потому что завтра снова увидимся, хе) Субин наверняка захочет увидеться с тобой, когда я дома, так что, быть может, завтра ты приедешь, просто повидаться с ним? Делай, как тебе удобно. Спасибо за все. Я чувствую себя ожившим, отдохнул, отоспался, словом, вот... Твой чингу».

- Что за идиотизм, почему не позвонить, не написать в КАКАО? - пробурчал Юнги, садясь за стол. - Что за необходимость драматизировать... Мог дождаться, пока я проснусь.... Да какого черта?!

Он достал из кармана смартфон и зашел в КАКАО.

«Ты мог дождаться, пока я проснусь, чтобы нормально попрощаться, я бы тебя довез, а так ты перся на такси!»

«Прости, я вдруг соскучился по сыну. Все вкусно?»

«Как обычно. Ладно, тогда увидимся завтра на работе»

«Мгм. Еще раз спасибо за все, Мин»

«Не о чем говорить, Ким»