I was the emperor and you own the sun,
Invincible, I can't believe what we've done,
Surely we must be more than love on the run,
Dancin' in darkness to the sound of a drum.
В нос ворвался запах крови и мокрого песка. Астарион закашлялся, приходя в себя. Поднял голову навстречу солнцу и вскрикнул от ужаса, заслонился руками, сжался.
Выжигающая боль не пришла. Плоть не превратилась в пепел, не осыпалась. Помедлив, он отнял руки от лица и прищурился — ослепительный свет резанул глаза, но совсем скоро из размытой белой пелены проступили очертания. Морские волны, сияющие на солнце россыпью белых искр. Полусгнившие коряги на берегу. Деревья неподалеку, что шелестели на ветру. Руки Астариона задрожали, как он ни пытался взять над собой контроль. Помедлив, он поднялся и вскинул голову.
Он стоял на залитом солнцем пляже. Он, вампирские отродье, живущий во тьме и тенях уже двести лет, стоял прямо на залитом солнцем пляже и не испытывал ни малейшего дискомфорта.
— Как это возможно?.. — выдохнул Астарион и огляделся. Пляж пустовал, если не считать парочки чаек, что с клекотом носились в вышине.
Он прислушался к себе. Голос Касадора, что стучал, и стучал, и стучал в его голове, исчез, давление воли Касадора, что скручивало его болью каждый раз, как Астарион хоть на миг подумывал поступить вразрез с его приказом, исчезло тоже.
Он был свободен. Свободен…
Из-за иллитидского пуголовка, теперь сидящего в его мозгу.
Прежде чем Астарион успел хоть немного осмыслить происходящее, на горизонте показались два силуэта. Мужчина-дроу, излучающий самодовольство на несколько миль вокруг — явно из тех, кто считает, что родиться дроу — все равно что родиться божеством, и простым смертным никогда не приблизиться к такому величию. Надменно поджатые губы, вздернутый подбородок, уверенная походка, и это притом, что его мантия грязная и рваная, а по-эльфийски красивое лицо все в кровоточащих ссадинах. Когда он подошел ближе, Астарион увидел глубокий темный шрам, протянувшийся через всю его правую щеку. Дроу не прятал его за волосами, как сделал бы кто-то более слабовольный, а демонстрировал миру, как демонстрировал, очевидно, все, что составляло его сущность. За ним шла крепкая, но изящная полуэльфийка с черными волосами, стянутыми в замысловатый хвост. Ее шаги были так легки и беззвучны, будто она не чувствовала ни веса своих доспехов, ни тяжести щита и булавы за спиной.
Астарион собрался скользнуть за высокие кусты, пока его не заметили, но замер. Это же те двое с Наутилоила: ходили по кораблю, как ни в чем не бывало, пока он бился о стенки своей капсулы, цепеняя от ужаса!
Мужчина-дроу увидел его и остановился. Вот так, вблизи, он казался не то чтобы надменным, а скорее усталым: его волнистые, неровно подстриженные до плеч белые волосы спутались, в багрово-красных глазах разливалось желание провалиться в сон. Или это иллитидское порабощение так влияло?
Лучше всего действовать по обычной схеме: обмануть, загнать в угол и выпытать ответы.
— Эй! — крикнул Астарион, привлекая их внимание. — Скорее! Я загнал в ловушку одну из этих мозготварей! Вон там, в траве. Ты сможешь ее убить? С остальными же у тебя получилось.
Дроу изогнул бровь и дернул углом рта в намеке на улыбку.
— Выглядишь так, будто и сам можешь с ним справиться.
— В том-то и дело, что не могу! — отрубил Астарион.
— Эльф стоит посреди пустынного пляжа и просит о помощи… — протянула полуэльфийка иронично и прищурилась. — Совсем не подозрительно.
Дело принимало скверный оборот. Однако дроу пожал плечами и решительно направился в сторону кустов, где, по идее, скрывался мозг.
Астарион бросился на него и приставил нож к горлу.
Дроу рвано вздохнул и замер. Пуголовок в голове Астариона шевельнулся, отзываясь на его пуголовка, и его захлестнули чужие чувства.
Пульсация крови в ушах. Грохот сердца, что вот-вот выскочит из груди. Липкий пот на коже.
Но это был не страх.
Дроу до дрожи возбуждало то, как опасно прижимается к его горлу лезвие в руках незнакомца.
Астарион невольно отвлекся. Дроу схватил его за запястье, вывернулся и отскочил. Его лицо озарилось такой лучезарной улыбкой, словно солнце выглянуло из-за горизонта после долгой ночи.
Голова взорвалась болью. Астарион со стоном согнулся пополам, выпустив кинжал. Видел, что то же самое произошло с дроу и полуэльфийкой. Их сознания соединились, и на Астариона обрушились чужие боль, страх, бессильный гнев, ощущение тесной капсулы…
Дроу пробормотал ругательство, потирая лоб, и поднял взгляд. Очень недобрый взгляд. Если пару мгновений назад все происходящее было для него игрой, то теперь, когда прилив удовольствия схлынул, он резко посерьезнел.
— Стой… Погоди! Я заглянул в твою память. Тебя они схватили так же, как и меня. А ведь я собирался украсить окрестности твоими кишками, — Астарион выдал намек на усмешку. — Приношу свои извинения.
Дроу кивнул и ухмыльнулся. Кажется, происходящее его забавляло. А может, после крушения Наутилоида он не совсем адекватно воспринимал реальность.
Астарион представился. Выдал фрагмент своей истории, полуправду, чтобы проложить мостик для доверия.
— Я Иллиатрэ, — произнес дроу.
— И все?
— И все, — хмыкнул он с неприкрытой насмешкой.
Что ж, понятно, мостик для доверия проложить будет трудно. Хотя… не покидало смутное ощущение, что Иллиатрэ посматривает на него с любопытством. Не с таким любопытством, с каким обычно просматривают на незнакомца, что пытался тебя прирезать.
Если и существовал кто-то, кого Астарион мог соблазнить, приставив нож к его горлу при первой же встрече, то это определенно был Иллиатрэ.
Похоже, они поладят.
***
— Нужно найти гитиянки, — произнес Иллиатрэ, когда они исследовали лесные тропы, пытаясь наткнуться хоть на какое-то поселение. — Без нее такое ощущение, что чего-то не хватает.
— Дай угадаю, — протянула Шэдоухарт едко. — Не хватает постоянных упреков, оскорблений и лязга доспехов?
— Именно так! — совершенно серьезно отозвался Иллиатрэ и перепрыгнул дерево, что повалилось на дорогу. Тут и там тлела трава, загоревшаяся, когда на землю посыпались пылающие обломки Наутилоида.
Когда они наконец нашли Лаэ'зель и уговорили тифлингов отцепиться от нее, Иллиатрэ попытался заставить ее сказать «Пожалуйста» в обмен на освобождение. Когда она отказалась наотрез, он заразительно рассмеялся и пробил дно ее клетки заклинанием.
Астариону определенно нравилась его нестабильность и то, как он ненавязчиво стремится унижать всех вокруг.