Не успели они нырнуть под защиту купола, отгоняющего смертоносную тьму Проклятых земель, как события приняли катастрофический оборот. Едва Иллиатрэ заговорил, немолодая друидка-полуэльфийка ткнула ему под нос иллитидскую личинку, и та завизжала, узнав себе подобных.
Колючие лианы обвивали их все туже, и просвета не предвиделось.
Астарион задыхался. Пытался достать кинжал из ножен на бедре, но лианы уже впились в предплечья, перетянули запястья, сдавили горло…
Иллиатрэ попытался уболтать друидку, но она не повела и бровью. Наконец и у него перестало хватать дыхания, и, вскинув голову, он из последних сил прохрипел:
— Мои… магические теории…
— Тетенька, стойте! — раздался со стороны таверны пронзительный детский крик, и к ним со всех ног метнулся мальчишка-тифлинг, что в Роще норовил всучить им поддельные кольца удачи. — Это они, они спасли нас от гоблинов!
Лианы замерли, немного разжались, и даже удалось хватануть воздух ртом.
— Дроу правда хороший парень! Он, конечно, угрожал, что заберет нас всех и уведет в рабство к своему народу…
Иллиатрэ сделал страшные глаза и схватился за лиану, что снова начала скручиваться вокруг его шеи. С трудом растянув губы в подобии улыбки, процедил:
— Малыш, ты не помогаешь…
— Но это благодаря им мы вообще сюда дошли! — выдал мальчишка. Помедлив, друидка взмахнула рукой. Лианы с хрустом втянулись в землю сквозь расщелины, достаточно плавно, но их маленькая компания все равно не удержалась на ногах.
Иллиатрэ ругался сквозь зубы на языке дроу, и лицо у него сделалось неприятным, а зрачки сузились. Пошатываясь, он поднялся первым. Помог подняться Гейлу, что выглядел так, будто у него свело все тело. Карлах и Астарион вскочили на ноги легко. За их спинами с трудом вставали остальные.
— Как приятно, — выплюнул Иллиатрэ, а его голос звенел от ярости, — встретить в этой сраной глуши такое дружелюбие! — он осмотрел себя и издал возглас. — Моя мантия!!! Она же вся в клочья из-за твоих колючек, ты!..
— Вы же… вы… — Карлах от волнения захлебывалась словами, а ее глаза сияли, как у щенка, выпрашивающего лакомство. — Вы же Джахейра! Легендарная героиня, глава арфистов, защитница Врат Балдура! Иллиатрэ, ты слышишь?! Это же сама Джахейра!
Она прижала руки ко рту и заплясала на месте. Гейл покосился на нее с вежливым недоумением. Астарион осмотрел порезы на запястьях и цыкнул языком, ничуть не заинтересованный столь прославленной личностью.
— Не слышал и слышать не хочу! — отрезал Иллиатрэ, поднеся к глазам разорванный рукав.
— Ну как же, ты что?! Джахейра путешествовала вместе с богиней Энрой до того, как та вознеслась, и наставляла ее…
— Боги, герои! — повысил голос Иллиатрэ, с неприязнью взглянув на Джахейру. — Мы сейчас посреди проклятой пустоши, где даже солнце не всходит! Тут есть только тени, мертвые деревья и эта таверна! Никогда не видел другого места, на которое бы так сильно боги плевать хотели!
— Но это правда отличная история! — простонала Карлах. — Ты же любишь истории!
Иллиатрэ уставился на Джахейру в упор.
— Мы проделали такой путь не для того, чтобы умереть прямо перед безопасной гаванью от рук друидки с чересчур раздутым самомнением, и не имеет значения, что ее имя пару раз упоминалось в каких-то там балладах! — его губы презрительно и насмешливо искривились. — Есть у меня ощущение, что вы нуждаетесь в нас куда больше, чем мы в вас, так что решайте, что такое ваша таверна: безопасная гавань для нас или досадное препятствие на нашем пути, которое придется обойти даже после того, как мы спасли ваших людей от теней.
Джахейра смотрела на него абсолютно невозмутимо, с ее губ не сошла тень улыбки даже от его грубого тона, а в глазах отражались раздумья. Она явно была грозным противником в словесных баталиях.
— Что ж, горячая еда и мягкая постель у нас для вас найдется, — наконец произнесла она, отошла в сторону и приветственно махнула рукой на таверну.
— Надеюсь хоть на это, — отрезал Иллиатрэ холодно. — Иначе зачем мы проделали такой путь? Кстати, Астарион… Когда мне казалось, что я сейчас умру, я думал о тебе!
— О, до чего же приятно быть на втором месте после магических теорий! — отозвался Астарион иронично.
— Я волшебник! Учитывая, сколько в мире магических артефактов, посохов и кристаллов, второе место — очень даже почетно!
Не успели они ступить к таверне, как дверь открылась и оттуда выглянула девочка-тифлинг с повязкой на левом глазу.
— Мол! — воскликнул Иллиатрэ.
— О, это же мой любимый спонсор, — она ухмыльнулась и спрыгнула с лестницы легко, как сорванный ветром сухой лист. — Твои вопли слышно даже внутри — вот это голос, тебе бы легионами командовать.
— Да это ты еще не слышала мои вопли, — отрезал Иллиатрэ и нахмурился. — А что другие тифлинги? Спят уже? Как там старина Зевлор?
Мол помрачнела. Цыкнула языком и сплюнула на землю.
— Ой, твою мать. Как бы сказать…
Он выразительно развел руками, показывая, что теряет терпение. Она поджала углы рта.
— Да, в общем, почти никто не дошел.
Иллиатрэ отступил на шаг, будто его ударили в грудь. Казалось, весь их отряд окружила грозовая туча.
***
Иллиатрэ стоял над обрывом у таверны. Ветер развевал его неровно подстриженные волосы, а спина была так пряма, словно окаменела. Карлах подошла. Остановилась рядом. Внизу под скалой темнели свежие холмики могил.
— Все было зря, — выплюнул он с горечью и гневом. — Мы столько сил приложили, чтобы спасти тифлингов, а в итоге по дороге сюда одна их половина померла, а другая попала в плен!
— Эй, — ответила Карлах поспешно. Яростная боль, исказившая его лицо, ранила ее в самое сердце. — Но ведь некоторые из них здесь, живы и здоровы. Это стоило того!
Он мрачно покачал головой. Вернулся в таверну, словно ураган, буря эмоций нарастала в нем все сильнее. Взгляд его пылающих красных глаз натолкнулся на Ролана, что заливал свое горе вином. Воздух стоял тяжелый и густой, пронизанный далеким звоном посуды на кухне и топотом ног, но, проклятье, как же здесь было тихо для таверны. Выжившие тифлинги забились по углам, закутавшись в одиночество, их боль жгла, словно открытые раны.
— Все было зря, — повторил Иллиатрэ хрипло, сжимая кулаки. Один за другим они подходили к нему, узнавая своего спасителя, но он отгородился от них незримой стеной. — Мы потратили свои силы и время, которого у нас и так почти не осталось. Мы рисковали своими жизнями, и ради чего? Ради того, чтобы вы, ничтожества, даже дойти сюда не смогли?!
Они отпрянули от него, пораженные, испуганные, раненые его словами. Карлах положила руку ему на плечо.
— Иллиатрэ, зачем ты так? Они потеряли своих близких! Пережили такое, что и врагу не пожелаешь!
— Это МЫ пережили такое, что и врагу не пожелаешь!!! — рявкнул он, вырвавшись так резко, что натолкнулся на стойку. — Но мы пытаемся бороться, а не рассчитываем, что кто-то придет и спасет нас!
Карлах умоляюще посмотрела на Астариона.
— Не смотри на меня так, — отмахнулся тот. — Сейчас все мои мысли заняты предстоящим разговором с нашим адским приятелем в соседней комнате. Должен же я узнать насчет шрамов.
— А, ну конечно! То-то бы я удивилась, если бы ты думал о ком-то, кроме себя!
— О-о, ну прости, что я переживаю, как бы Касадор, сумасшедший ублюдок, не взорвал меня магией посреди боя, или что там еще придет ему в больную голову!
Карлах осеклась. Беспомощно взглянула на них. Не знала, что еще сказать. Не представляла, как может разогнать этот густой давящий воздух вокруг, плотный, как сама тьма проклятия за таверной.
— Я… — выдал Ролан, поднимаясь на нетвердых ногах, и зашатался. — Я спасу их. Я не могу… оставить их там…
— Спасешь? — хмыкнул Иллиатрэ издевательски. — А что ты можешь?! Уж не знаю, какой легендарный маг собирается взять тебя в ученики во Вратах Балдура, но я бы и сапоги тебе чистить не доверил!
— Иллиатрэ, хватит! — выкрикнула Карлах. — Мы все расстроены и устали, но, пожалуйста, не говори такого! Потом будешь жалеть!
— Я никогда ни о чем не жалею! — процедил он и, запахнув мантию плотнее, направился в глубину таверны.
***
— На вопрос «Кто ты?» ты правда ответил моим людям, что ты «смерть, воплощение безумия»? — произнесла Джахейра, выгнув бровь, и ее тонкие губы сжались.
Иллиатрэ с готовностью закивал.
— Ты сказал это моим людям, когда они были злы и стояли посреди тьмы, кишащей тенями. Могли и стрелу в тебя выпустить.
— Не могли, — отрезал Иллиатрэ. — Да они так тряслись, что едва оружие в руках держали! А еще — я был верхом на медведе. Об этом твои люди тебе не донесли?
— Любишь полаять на тех, кто не может в ответ укусить?
Он ухмыльнулся. Скрестил руки на груди.
— Иллиатрэ лает на всех. Способность укусить в ответ его не сильно-то волнует.
Джахейра смерила его долгим испытующим взглядом, но ничего не ответила. Вместо этого придвинула к нему бокал с вином. Иллиатрэ недоверчиво понюхал его. Нахмурился и пронзил ее таким взглядом, что замерзла бы лава.
— Трава правды?! Ты могла бы просто попросить о помощи! — сквозь зубы процедил он. Его кулак подрагивал, словно собираясь впечататься в стол. — Просто попросить. У вас нет выбора, кроме как мне довериться, потому что вы все равно в западне. Зачем этот цирк с вином?
— Затем, — ответила Джахейра совершенно непоколебимо, — что если мы собираемся подниматься по крутому склону, продуваемом всеми ветрами, то лучше обойдемся без веревки, чем положимся на скользкую и ненадежную, от которой будут зависеть наши жизни. И да, вино роскошное, ты совершенно не пострадаешь, если выпьешь.
— Пострадает мое доверие, — выплюнул Иллиатрэ. — Уже пострадало.
***
Когда Иллиатрэ не чувствовал уверенности в том, что делает, у него дрожали руки. К магии это не относилось, но сейчас игла в его пальцах колола ткань немного неловко, а стежки получались грубоватыми.
— Дай-ка сюда, — произнес Астарион и вытянул руку.
Иллиатрэ рефлекторно дернул мантию на себя, но, помедлив, расслабился и позволил ее забрать. Астарион сел на диван, элегантно закинул ногу на ногу и принялся за шитье. Игла летала в его пальцах, как мотылек, оставляя за собой изящные, аккуратные витки нити, почти незаметные на темной ткани.
— Ничего себе… — выдохнул Иллиатрэ, склонившись над его руками, и поднял сияющий взгляд. — Ты бесподобен во всем, за что бы ни взялся.
— Дорогуша, не преувеличивай, — усмехнулся Астарион, вернул ему мантию и накрыл его ладонь своей рукой, придавая стежку уверенности и точности. — Это просто шитье. У тебя хорошо получается, просто не нервничай. Твои пальцы ведь такие ловкие…
Иллиатрэ слегка улыбнулся. Ему явно нечасто приходилось зашивать прорехи на одежде: рожденный благородным дроу, он привык, что такими вещами занимаются слуги и рабы. Так и подмывало спросить, каким хозяином тот был, но Астарион сомневался, что хочет узнать ответ.
— И не уколи палец. А то мне захочется слизнуть каплю крови, а там кто знает, что может произойти…
Шэдоухарт, сидевшая рядом на диване, громко кашлянула. Астарион повернулся к ней.
— Ты тоже не уколись, моя черная орхидея, а то твой палец ничуть не хуже.
Иллиатрэ фыркнул, сдерживая смех, и тут же поплатился: случайно так дернул нить, что она выскочила из иглы. Выругавшись, он принялся заправлять ее обратно.
— Честно говоря, Астарион, — протянула Шэдоухарт, придирчиво разглядывая стежки на своем плаще, — я думала, ты франт, что никогда не держал в руках иглу, а ты справляешься как настоящий портной.
— Это же логично, — Иллиатрэ послал ей свой фирменный невинный, как у ребенка, взгляд. — Сразу понятно, что Астарион сам умеет заботиться о себе.
Это был самый тактичный способ сказать: «Никто не станет давать слуг рабу». Сердце против воли затопила нежность вперемешку с благодарностью. Даже захотелось обнять Иллиатрэ — таким замечательным он казался в этот момент.
Скрывая улыбку, Астарион вернулся к шитью.
***
Когда Астарион вышел из ванной, довольный, как никогда, Иллиатрэ спал: заснул в неудобной позе, уткнувшись щекой в подушку. Во сне его лицо выглядело встревоженным, а брови хмурились, будто даже теперь он не мог отпустить тяготы реальности.
— Ты провел в ванной два часа, — произнесла Шэдоухарт с намеком на усмешку. — И очень мило захлопнул дверь у меня перед носом. И ладно бы только перед моим, но ты и перед Иллиатрэ дверь захлопнул.
— У меня очень мало слабостей, — отозвался Астарион с усмешкой, — но горячая вода и мыло — одни из них. Советую попробовать, тебе понравится. И да, после наших странствий, уф, с меня одного сошло столько грязи, что хватило бы на десятерых, не хватало еще мыться с кем-то!
Он перевел взгляд на Иллиатрэ.
— Заснул, — констатировал Астарион и накрыл его одеялом. Тот даже не пошевелился.
— Он расстроен, — ответила Шэдоухарт на диване напротив и устало посмотрела куда-то сквозь него. — Можно понять. Он прикипел душой к тем тифлингам.
Астарион помедлил. Не хотел признавать, что вся эта ситуация ему тоже неприятна.
— Да, — наконец отозвался он. — Мы столько времени и усилий потратили, а в итоге пшик.
Шэдоухарт пристально посмотрела на него, словно хотела прочитать мысли.
— То есть они для тебя не больше чем потраченные усилия? — спросила она бесстрастно.
— А чем же еще они должны для меня быть? — отозвался Астарион раздраженно, но тут же понизил голос почти до шепота, чтобы не разбудить Иллиатрэ: — Если хочешь сантиментов, это не ко мне, а к Иллиатрэ. Он принял этих тифлингов слишком близко к сердцу, что бы там ни говорил, и посмотри, к чему это привело! Если бы выбор делал я, то встал бы на сторону гоблинов. У них хоть вечеринка была бы получше!
— Даже не сомневалась, что ты так скажешь, — хмыкнула Шэдоухарт. — За время наших странствий я поняла, что Иллиатрэ только прикидывается сволочью, а вот насчет тебя до сих пор не уверена.
— Что ты, — Астарион обаятельно улыбнулся и придвинулся к ней. — Я очарователен настолько, насколько ты видишь, мой темный цветок.
Шэдоухарт снисходительно прищурилась. Скучно ее дразнить, она никогда не ведется на его игры.
— Ты у нас из тех, кто делит мир на хищников и жертв? — хмыкнула она, взяла с подноса на столе между ними грушу и впилась зубами в мякоть.
— Ну да, я же привык охотиться на маленьких смертных, — Астарион осклабился, демонстрируя клыки, но она и бровью не повела. Он вздохнул, посерьезнев, и выпрямился на диване. — Хотел бы я сказать, что да. Но, хоть я и охочусь на маленьких смертных, я никогда не чувствовал себя хищником, Шэдоухарт.
Он прикрыл предплечьем глаза от тусклых огоньков светильника под потолком. Нос защекотали запахи мыла и масла для тела, исходящий от его собственной кожи, и настроение немного улучшилось. Может, они все на грани смерти, может, тифлинги, которых они так отчаянно спасали, погибли, но, по крайней мере, у них есть маленькие радости жизни — мягкая кровать, сытная еда и горячая ванна. Если не цепляться за такие мелочи, легко сойти с ума и сдаться.
Крыса на ужин? Да, но хотя бы крыса.
День на Псарне? Но хотя бы жив.
Соблазнение жертвы для Касадора? Но хотя бы красивое лицо и тело…
Впрочем, в какой-то момент — Астарион и сам не знал когда — самовнушения перестали действовать. Почему-то вспомнился Иллиатрэ в темнице, преисполненный ужаса и гнева оттого, что считал себя до крайности жалким в своем разрушительном порыве.
Иллиатрэ сказал, что для смерти смелость не нужна, потому что продолжать жить, даже когда нет просвета, на самом деле куда более смелое решение, но… Если бы еще месяц назад Астарион получил минуту, одну-единственную минуту свободы, вышел бы он на солнце, чтобы этот ад наконец-то закончился?
— Вы двое… — проворчал Иллиатрэ, завозившись под одеялом, и открыл глаза. — Я не шарахнул вас молнией только потому, что очень люблю вас обоих. Вы меня разбудили. Мне снился кошмар, так что ничего страшного, но как насчет того, чтобы лечь спать, а не шептаться у меня над головой, как две старые сплетницы? Завтра трудный день.
***
Джахейру охватывало смятение. Поначалу, осознав, что семеро пришлых заражены головастиками, но сохранили волю, она решила, что на руки арфистам пришла козырная карта. Теперь, узнав их получше, поняла, что вытащила из колоды джокера — самую непредсказуемую карту.
Вряд ли с Иллиатрэ, их предводителем, легко получится найти общий язык.
Джахейра услышала голоса и скрип ступенек под ногами.
— Ух, я бы сейчас сожрала целого оленя! — мечтательно выдал громкий женский голос — та тифлинг, что вчера восхищалась ее героическими подвигами, Карлах. — А лучше двух!
— Абсолютно с тобой согласен, моя огненная георгина! — воодушевленно подтвердил мужской голос — манерный эльф с белыми волосами, Астарион. — Я бы выпил целого оленя… Хотя и правда, лучше двух.
Судя по звуку, он отступил в глубину коридора и крикнул:
— Эй, Уилл! Лаэ'зель! Приготовьте нам оленину на обед! И кровь с туши сцедите!
— Думаю, вас устроит и крольчатина с вином! — иронично отозвался из глубин коридора другой мужской голос.
Астарион вздохнул.
— Ну, крольчатина так крольчатина…
Карлах уже спустилась и с детским любопытством разглядывала небогатое убранство таверны. Увидев Джахейру и тактический стол, она просияла.
— Эй, — выдал Астарион, спускаясь за ней. — А Иллиатрэ что, еще не пришел? Он же встал на рассвете…
— Как ты узнал, что именно на рассвете? Тут же нет солнца.
Астарион помедлил. Ответил неохотно:
— Зуд под кожей. И так-то он почти всегда просыпается на рассвете, если ты не заметила.
Карлах задумалась, закусила губу и нервно выдала:
— Он же не сбежал, как думаешь? Ну, после того, как рассказал нам…
— Сбежал?! — лицо Астариона сделалось насмешливым, однако через миг он резко посерьезнел, как будто даже капельку побледнел. — О боги, надеюсь, что нет.
— Я пойду его поищу! — выпалила Карлах, подняла ногу на ступеньку, как тут со второго этажа раздался громкий возмущенный голос:
— Кто это тут сбежал?! Совсем распоясались, что это вы болтаете за спиной о своем лидере, а?!
— Мы боялись, что ты сбежал! — бесхитростно и с явным облегчением выдала Карлах. Иллиатрэ слетел по лестнице, как вихорь, за ним медленнее и степеннее спустилась Шэдоухарт.
— Вожак никогда не покинет свою стаю, как капитан никогда не покинет свой корабль, даже если он идет ко дну, — патетично произнес он.
— А можно мы не будем идти ко дну? — поднял брови Астарион.
— Конечно можно. Мы же и так на дне.
Они захохотали, обмениваясь понимающими взглядами, как старая супружеская пара. Иллиатрэ наткнулся на Джахейру взглядом, усмехнулся и шагнул на свет магической масляной лампы. В глаза сразу бросился большой шрам на его щеке, темный даже на фоне серо-синей коже.
— Доброе утро. И большущее спасибо за горячую ванну и мягкую постель. Кто бы мог подумать, что в такой глуши я встречу такие качественные бытовые чары? Я словно в раю побывал, даже не знаю, чем за такое отплатить!
— А за масла и мыло, — вклинился Астарион, ухмыляясь, — я бы убить мог. Неописуемое блаженство!
— Рада, что у вас такое хорошее настроение, — в тон им усмехнулась Джахейра, не показывая, до чего удивлена тем, как изменилось их отношение. — В качестве благодарности можете спасти это место от Кетерика Торма.
— О! — Иллиатрэ насмешливо склонил голову к плечу, смерив ее проницательным, немного безумным взглядом. — И правда, отличная идея. Я подумаю.
Джахейра подавила вздох.
Может, она все не так поняла. Может, за маской фарса, грубости и импульсивности скрывается тот, на кого правда можно положиться. По крайней мере, хотелось на это надеяться.
Заскрипели половицы. К ним подбежал один из детей-тифлингов и в панике выкрикнул:
— Ролан пропал! Он ушел искать своих брата и сестру и до сих пор не вернулся!
Иллиатрэ оцепенел. Так сжал зубы, что на челюсти заходили желваки.
— Прекрасно… — пробормотал он. — Я еще и в этом буду виноват.
Астарион повернулся к нему, скрывая печаль и злость. Будто мало того, что смерть тифлингов подкосила надежду, как лесоруб без раздумий сшибает деревья в подлеске. Нет, до тифлингов ему мало дела, но они столько усилий приложили для их спасения, в конце концов, а теперь еще и этот мальчишка Ролан!
— Иллиатрэ, даже не думай так. Уж извини, если Ролану постучать по голове, звук будет как от пустой кастрюли. Даже удивительно, как он так долго протянул!
— Ты прав, — выплюнул Иллиатрэ. — Ты абсолютно прав. Мы в любом случае не сможем его сейчас найти, у нас нет никакой нормальной защиты от теней, кроме факелов… Да и зачем?
И все же Астарион слишком хорошо его знал, чтобы чувствовать его смятение, печаль и гнев даже без связи головастиков.