Расскажи только так, чтобы ярко

Горели даже серость и улицы пыль

Я поверю,

Поведусь на любую приманку

Внутри меня все, что ты скажешь

Будет быль.

лампабикт, Haydron «Быль»

Последние пятнадцать минут Чифую занимается тем, что наблюдает за Шиничиро и Вакасой. Строго говоря, за ними все наблюдают, кто-то неявно (как Чифую), а кто-то (не будем показывать пальцем, но Майки, Эмма, Баджи, Сэнджу и Изана) во все глаза и абсолютно открыто.

Все решили, что если разговор предстоит долгий, то с заснеженной (благодаря Чифую) горы лучше переместиться в более уютное место. Способ телепортации, который тут же, никого не спросив, использовал Изана не понравился никому, кроме Какучо, который просто привык, и Сэнджу, которая, видимо, была непрошибаема. Тем не менее, оказавшись в родном клубе, Вакаса рассадил всех по местам, привёл в себя Такеоми, который чуть не хлопнулся в обморок, увидев живого Шиничиро, осмотрел всех, раздал исцеляющие талисманы и бинты из аптечки, а потом зашёл за барную стойку, взял с полки бутылку виски и, приложившись к горлышку, залпом выпил почти половину так, будто это была просто вода. Потом посмотрел на Шиничиро. Шиничиро неловко ему улыбнулся. Вакаса вздохнул и перевёл взгляд на остальных.

— Кто-то что-то будет? Сегодня за счёт заведения.

Несколько секунд все молчали, пытаясь вернуть себя в русло нормальной жизни. Но оно казалось безнадёжно пересохшим. А потом Сэнджу бодро (и, возможно, слегка наигранно) спросила:

— О, а можно мне пинаколаду?

Дальше заказы посыпались один за другим. И вот последние пятнадцать минут Вакаса занимался приготовлением коктейлей, что его, кажется, успокаивало. Параллельно они так многозначительно переглядывались с Шиничиро, будто вели некий телепатический диалог. За его ходом все так или иначе наблюдали и наблюдают, параллельно занимаясь собой и друг другом.

На небольшом отдалении ото всех Хина и Наото отчитывают Такемичи и Кисаки. Те, несмотря на все их различия, сейчас стоят с совершенно одинаковыми выражениями лиц.

Чуть ближе устроились Сэнджу и Юзуха. Сэнджу крутится туда-сюда, показывая, что всё с ней в порядке, даже не ранили почти.

Диван заняли Мицуя и Ран, который каким-то образом ухитрился на этом диване улечься, устроив голову у Мицуи на коленях, почти засыпая от недостатка энергии.

Рядом с ними Риндо и успевший уснуть, прижавшись к нему спиной, Харучиё. Риндо же, совершенно счастливый из-за своей роли кресла, боится вздохнуть лишний раз, чтобы не разбудить пригревшуюся на груди змею.

Ещё один диван заняли Сейшу и Коко. О чём они говорят, не слышно, а по выражению лиц понять сложно, но лисий хвост Коко мечется из стороны в сторону.

Доракен и Какучо тоже что-то тихо обсуждают между собой, поглядывая в сторону семьи Сано, собравшейся вокруг Шиничиро. Майки, Эмма и Изана не отходят от Шиничиро, в основном просто тиская и словно бы проверяя, точно ли живой. Баджи не сводит взгляда с Майки, ещё до конца не выйдя из режима оберегания.

Казутора и Чифую устраиваются недалеко от них и не успокаиваются до тех пор, пока не убедятся, что с ними обоими всё в порядке. Раны у Казуторы быстро затягиваются, но он признаётся, что голова всё ещё болит, хотя уже не слишком сильно. У Чифую же всё ещё щемит в груди от призрачного холода, но блокатор надёжно запирает зиму внутри, не давая энергии бесконтрольно вытекать.

Когда Чифую ещё на горе, с трудом открыв глаза, увидел Шиничиро, то подумал, что либо бредит, либо умер. Но Шиничиро впихнул ему один из тех накопителей энергии, которые брала с собой Юзуха, и блокиратор магии (как позже выяснилось, ранее забранный у Риндо). Если бы не Шиничиро, они с Казуторой бы вряд ли тут сидели.

Но они сидят. Казутора обнимает Чифую со спины, положив голову ему на плечо, иногда трётся о шею носом и чуть ли не мурчит от удовольствия. Чифую же кутается в его тепло и чувствует себя невероятно счастливым. Даже делает вид, будто не замечает, что глинтвейн в его кружке убывает без участия Чифую. Самому Казуторе из-за травмы головы решили н наливать, а Чифую, наоборот, отогревать горячим вином.

— Ты можешь рассказывать, — говорит Вакаса, закончив с последним коктейлем и стоя к Шиничиро спиной. — Я всё ещё жду.

— Ну, в общем, — сказал Шиничиро немного неуверенно, — как вы поняли, я не умирал.

— Я пока в этом не уверен, — Вакаса, обернувшись, стрельнул в его сторону внимательным и подозрительным взглядом. — Вдруг ты опять какое-то божество, принявшее облик Шиничиро?

— А я похож на бога? — в голосе Шиничиро прорезались игривые интонации.

— Ты похож на того, кого выставят отсюда за неуместный флирт, — Вакаса окатил его холодом.

— Похоже на Шиничиро, — хмыкнул Такеоми, помогающий Вакаса с коктейлями. — Его фирменный стиль.

Вакаса хмыкнул.

— Неплохо, но не убедил.

Шиничиро посмотрел на него очень грустными глазами. Возможно, этих двоих стоило оставить наедине, но всем хотелось разобраться. Не должавшись от Вакаса хоть какого-то потепления, Шиничиро всё же начал свой рассказ:

— Всё это началось со случая, который произошёл… — Он задумчиво посмотрел на Майки. — Сколько тебе сейчас?

— Двадцать… — он перевёл взгляд на Эмму и Доракена. — Три?

Те синхронно кивнули.

— Серьёзно? — переспросил Шиничиро. — Ужас. Я был уверен, что меньше.

— В общем, когда это случилось, тебе было шесть. Это значит… сколько лет назад? — Шиничиро с надеждой посмотрел на Вакасу.

Если это правда был демон, прикидывающийся Шиничиро, то он явно был гением актёрской игры и изучения информации о жертве.

— Семнадцать, — ответил Вакаса.

— Жесть какая, — тянет Шиничиро, на несколько мгновений, явно уходя в глубины экзистенциального кризиса. — Хотя нет. Стоп. Всё началось ещё раньше.

***

Всё началось девятнадцать лет назад. В тот момент, когда на пороге дома Сано появилась Эмма. И пока дед пытался вразумить её мать, уговаривая не бросать дочь и обещая помощь, сам Шиничиро успокаивал Эмму. Она же, путанно, сбивчиво, то и дело прерываясь на всхлипы, твердила про какого-то Изану, которого мама отдала в детский дом. Тогда Шиничиро мало что понял, но Эмма продолжала спрашивать, когда же Изана придёт к ней, он ведь обещал.

Пришлось искать. Сначала мать Эммы, хотя встречаться с ней у Шиничиро не было никакого желания. Он боялся, что она может передумать и захотеть забрать Эмму. А такая мать уж точно не лучший образец для подражания! Шиничиро в свои шестнадцать был уверен, что справится куда лучше.

— Ах, этот, — женщина, до неприятного похожая на Эмму, обдала его облаком сигаретного дыма. — Сама толком не знаю, откуда он взялся. Отец твой говорил, что до меня у него была интрижка с какой-то странной женщиной. Говорил, что она его зачаровала, а потом исчезла. А через год вернулась, оставила ребёнка и исчезла снова. Он даже не знал, его ли это сын, не мой точно. И проблема не моя. Фамилия Курокава. Так женщина та назвалась.

— Чёрная река? — переспросил Шиничиро. — Как та, которая в Эдо течёт?

О Чёрной реке, которая своими бурными водами рассекала Эдо ходило много слухов. В том числе о том, что по ней можно доплыть прямиком до Ёми.

— Мало ли чёрных рек? — отмахнулась женщина. — Иди отсюда, не мешай.

И Шиничиро ушёл. Искать Изану Курокаву. Найти его оказалось несложно. Человек (человек ли?)с такой фамилией был только один. На весь многомиллионный Токио. Более того, на всю страну.

Изана Курокава оказался совершенно уникален. Во всех отношениях.

Несмотря на фамилию матери, в документы Изаны отец Шиничиро всё же был вписан, поэтому убедить наставниц детдома в их родстве не составило труда. Документы и несколько улыбок Вакасы, и им разрешили ведется. А вскоре на Шиничиро уже валились все жалобы о том, что Изана плохо себя ведёт, пугает других детей и вообще ведёт себя странно.

Шиничиро, наученный горьким опытом взаимодействия с Майки, Баджи, Харучиё и Сэнджу считал, что нормально себя Изана ведёт. Дерётся, разговаривает с тенями и фонит тёмной энергией? А не все дети такие?

Убедить деда в том, что Изана их плоть и кровь оказалось сложнее, чем наставниц в детдоме. Возможно, потому что на деда нельзя было скастовать ульту в виде улыбки Вакасы. Впрочем, не все же проблемы в жизни так решать.

Шиничиро, а потом и Эмма надоедали этим деду несколько месяцев. Словно щенка выпрашивали. Закончилось всё тем, что Шиничиро пообещал устроиться на подработку, а Эмма пообещала меньше есть. Последнее разжалобило сердце деда, и он согласился, запретив им идти на такие жертвы.

На этом сложности, конечно, не закончились. Потому что Майки ревновал, а Изана скучал по другу, часто сбегая к Какучо в детдом. Но в какой-то момент отношения Майки и Изаны устаканились до обычных братских разборок, а Какучо тоже забрали в семью, потому Изана мог ходить к нему просто в гости. И стоило только Шиничиро выдохнуть и успокоиться, как появилась она. Та самая странная женщина.

Шиничиро лежал на берегу Чёрной реки и ждал Вакасу. Он предупредил, что сильно опоздает, потому что его вернувшиеся из поездки родители соизволили проявить к нему немного внимания. Шиничиро это не расстроило. Он нежился на весеннем солнце и почти задремал, когда раздался плеск воды.

Из реки вышла женщина. Кожа её была смуглой, бесконечно длинные, стелющиеся по земле волосы белоснежными, а глаза — светло-фиолетовыми. Тело её было закутано в водоросли, словно в кимоно. Она замерла и села напротив Шиничиро, глядя на него немигающим взглядом, она сказала:

— Ты позаботился о моём сыне. Чем я могу отплатить тебе?

Шиничиро лишь несколько раз моргнул и ответил:

— Да я вроде как забесплатно.

Женщина наклонила голову сначала в одну сторону, то в другую. В её внешности было нечто притягательное и отталкивающее одновременно.

— Если понадобиться моя помощь, ты знаешь, где меня искать, — сказала она, и ушла в реку. А Шиничиро остался на берегу, думая, что ему вряд ли когда-нибудь понадобится помощь от нингё.

Через полгода оказалось, что он глубоко заблуждался.

Всё случилось из-за игрушки, подаренной Шиничиро Майки. Он заигрался с самолётиком и неудачно упал с лестницы. Баджи, Харуичё, Сэнджу и Изана сначала даже не испугались. Они все были ёкаями, для них такое падение — пустяк. Подумали, что Майки просто разыгрывает их, не вставая. Перепугались лишь когда увидели кровь. Ведь Майки всё же был человеком. Да, унаследовавшим от маетри очень много магической энергии, но всё же человеком.

Шиничиро нёсся домой как ненормальный. Кажется, если бы ему на пути попалась машина, он бы сбил её, а не наоборот. В больнице же он надеялся на лучшее. Ровно до того момента, как увидел лицо лечащего врача. На нём отразилось такое чувство вины, что Шиничиро мгновенно всё понял. Слова врача подтвердили догадку: тяжёлая черпномозговая и перелом позвоночника. Если Майки вообще выйдет из комы то останется инвалидом. Растением, а не человеком.

Тогда Шиничиро и пошёл к ней. К нингё из Чёрной реки.

Хлестал дождь, речные воды бились о берега, но нингё откликнулась на зов, выйдя из воды так легко, словно волны не задевали её.

— Мне нужна твоя плоть, — тут же выпалил Шиничиро.

— Я думала, что ты сразу попросишь меня об этом, — ответила нингё. По её безэмоциональному лицу нельзя было понять, осуждает она это или нет. — Долго соображал, а теперь пожелал бессмертия?

— Это не для меня, а для моего брата. Плоть нингё сможет излечить раны, нанесённые до её… ну… поедания?

Нингё кивнула.

— Но он будет проклят. Станет приманкой для голодных духов.

— С этим как-нибудь справимся, — сказал Шиничиро.

Нингё хмыкнула и оторвала одну из чёрных чешуек, покрывавших её руки.

— Этого хватит, — она протянула чешуйку ему. — Не рассказывай обо мне. Не хочу, чтобы на меня охотились. Не люблю убивать.

От её слов у Шиничиро холод пробежал по спине. Но это чувство быстро вытеснилось другими: радостью и тревогой. Сработает или нет?

Он дал Майки чешуйку, и за те показавшихся вечностью полчаса, в которые ничего не происходило, едва не сошёл с ума. А потом Майки очнулся. Стащил с себя маску аппарат для искусственной вентиляции лёгких и резко сел на кровати, непонимающе моргая. Шиничиро в тот момент едва не умер от счастья.

Врачам он ничего не рассказал, и они посчитали, что всё дело в всплеске природной магической энергии. Такое иногда случалось в критических ситуациях. Абсолютно здорового Майки вскоре выписали. Шиничиро же угрохал все накопленные деньги на дорогущий талисман для отпугивания демонов, который сказал Майки везде носить с собой. И вроде бы всё было хорошо. То есть херня, конечно, случалась.

Например, прямо на тринадцатый день рождения Майки конкуренты разгромили мастерскую Шиничиро. В то время сам Шиничиро заработался и заснул прямо там, а во сне случайно выскользнул из тела. Проснувшись, Шиничиро обнаружил погром, а своё тело — нет. Оказалось, что его сочли мёртвым, потому что в момент отделения души тело Шиничиро впадало в анабиоз. Об этом не знал никто, включая самого Шиничиро. Поэтому, едва понимая, в чём дело, Шиничиро в своей бестелесной форме помчался к Вакасе, ворвавшись в квартиру с вопросом о том, где его тело. Этим он Вакасу, безутешно рыдающего с ночи, напугал едва ли не до обморока. После пришлось очень долго извиняться перед всеми за то, что он их так напугал.

Майки тоже проблем подкидывал, ввязываясь в драки с разными бандами, но признаков одержимости Шиничиро за ним не замечал. До четвёртого ноября прошлого года. Тогда майки пришёл к нему и сказал, что чувствует себя как-то странно, будто теряет контроль над собой и своей тенью. Тень словно бы зажила своей жизнью, и он не может ей управлять. Он рассказал о том, что однажды в детстве услышал голос, доносящийся из старого заброшенного храма, он забыл, о чём они говорили, и не придавал этому значения. Но теперь он всё время мысленно возвращается к этому. Ему кажется, что всё это как-то связано.

Шиничиро пообещал найти помощь. Разобраться со всем.

А потом его не стало.

***

— Я честно не знаю, как это случилось, — говорит Шиничиро, бросая взгляды то на Майки, то на ушедшего в себя Вакасу. — Я шёл домой, думал о том, что надо связаться с Чифую, ведь его мать крутая экзорцистка. А потом темнота. И всё. Я думал, что умер. Точнее так: я уверился в том, что мёртв и это правильно. Как цена за жизнь Майки.

— Со мной что-то похожее было, — говорит Доракен и Эмма активно кивает.

— Значит, год, — повторяет Вакаса. — Значит, эта тварь сожрала десять лет моей памяти о тебе.

От того тона, которым он произносит последнюю фразу, у Чифую по спине пробегает холод.

— Мы точно не можем убить это снова?

— Не-а, — тянет очень довольный собой Изана. — Я уже поглотил всю его энергию.

— А ты правда ничего не помнишь? — спрашивает Шиничиро, глядя на Вакасу с такой трепетной жалостью, что все присутствующие невольно начинают чувствовать себя лишними.

— Смутно, — вид Вакасы вновь становится задумчивым. — Дома поговорим.

— Ура, я не бездомный! — лицо Шиничиро лучиться счастьем, и взгляд Вакасы окончательно смягчается, а из позы пропадает напряжённость.

— Один вопрос закрыли, — говорит Баджи, и все сразу немного напрягаются. — Теперь идём дальше.

Его тяжёлый взгляд обращается в сторону Такемичи и Кисаки. Те очень синхронно притихают. Выражения лиц у них разные: у Такемичи виноватое и жалостливое, у Кисаки вызывающее. Впрочем они оба пытаются незаметно задвинуться за Наото и Хину. Сиблинги Тачибана ведут себя по-разному. Наото тут же отходит в сторону, предоставляя Баджи всю полноту действий. Хина же смело заслоняет двух провинившихся парней собой.

— Они виноваты, — говорит Хина, — но в разной мере и они тоже находились под влиянием. Так что я требую снисхождения и учёта смягчающих обстоятельств при выборе меры пресечения!

Наото делает задумчивое лицо и вступает в дискуссию:

— Если в случае Такемичи ещё можно учитывать смягчающие обстоятельства, то Кисаки был практически не подвержен искажению памяти. В качестве отягчающих обстоятельств прошу рассмотреть использование третьих лиц против их воли и принуждение к совершению действий противоправного характера! Потому против Кисаки выдвигаю попытку покушения на убийство в составе организованной преступной группы.

— В какой момент мы оказались в зале суда? — тихо спрашивает Казутора, выпуская изо рта трубочку от коктейля Чифую.

— Хина хочет стать адвокатом, а Наото — следователем. Думаю, это просто профдеформация, — Чифую треплет Казутору по волосам, и тот жмурится от удовольствия.

— В таком случае стоит ли обвинить Такемичи в том же самом? — спрашивает Хина.

— Эй, ты вообще на чьей стороне? — Такемичи взволнованно тянет её за рукав.

— На стороне правосудия!

— Такемичи планировал убийство лишь Майки. Это тоже не характеризует его с лучшей стороны, но он находился под воздействием божества бедствий так же, как и Майки, нападая на своих друзей. В то же время Кисаки отдавал приказ об убийстве вполне осознанно.

— Честно говоря, — Баджи подходит ближе, и Такемичи с Кисаки отступают. — Я просто хочу кому-нибудь въебать. Могу обоим. Будет честно.

— Тут стоит защитная система, — напоминает Кисаки.

— Она всё ещё отключена, — Вакаса облокачивается на барную стойку с видом заинтересованного наблюдателя. — Но если сломаете мебель, я сломаю вас.

— Разве ты не должен был их отговорить? — удивляется Эмма.

— О, роль ответственного взрослого это теперь к нему, — Вакаса кивает на Шиничиро, — я в отпуске на ближайшие десять лет.

— Меня не было год, вообще-то, — вздыхает Шиничиро.

— Год без тебя идёт за десять.

— А моё мнение не хотите спросить? Это же меня тут пытались убить! — Майки, который, кажется, успел немного задремать, врывается в обсуждение, становясь плечом к плечу с Баджи.

Он делает серьёзное лицо и скользит взглядом с Такемичи на Кисаки и обратно. Те пытаются отползти ещё больше, но упираются в стену.

— Начнём с Такемичи, — говорит Майки, и на лице его расползется такая кровожадная улыбка, словно он говорит про свой обед. — Он продолбался в первый раз и под воздействием демона мы натворили похожей херни, так что его я могу простить на первый раз.

Такемичи от облегчения едва по стенке не сползает.

— А вот ты, — из лица Майки пропадает вся наигранная кровожадность. Взгляд его становится серьёзным и холодным, и это куда страшнее. — Ты подводишь меня уже не в первый раз. Теперь я легко могу поверить, что за всеми конфликтами с другими бандами мог стоять ты. Ты уже не раз подвергал всех нас опасности, поэтому я больше не хочу тебя видеть.

Лицо Кисаки помрачнело. До этого его лишили контроля над всеми именами, заставив дать Коко, Рану и Риндо свободу. Он утратил остатки благосклонности Хины. Теперь лишился и расположения Майки. Проигрыш для него более чем фатальный. Чифую не собрался злорадствовать, но всё же немного злорадствовал, чувствуя удовлетворение от проделанной работы.

— Так. А въебать я могу кому? — спросил Баджи у Майки.

Тот пожал плечами.

— Обоим. Будет честно.

Баджи с удовлетворённой улыбкой размял кулаки.

— Только без смертей! — крикнул Шиничиро со своего места, исполняя роль ответственного взрослого.

Заступаться за этих двоих больше никто не собирается. Хина отходит в сторону, лишь ободряюще похлопав Такемичи по плечу. Чифую в целом не фанат силовых методов, когда дело касается «правосудия». Чифую же думает, как поступит полиция, когда они принесут им это всё. Такое дело удобнее замять. Нет тела — нет дела. Майки жив, так что вполне может сказать, что к Чифую никаких претензий не имеет. А Ханма… если его магия рассеялась полностью, то, вероятно, в полиции с удивлением обнаружат, что испарились все материалы по делу, а Ханмы вообще никогда не существовало. Но всё же…

— У тебя такое лицо, будто ты уже готовишь огромный материал, — Казутора подвигается чуть вперёд, чтобы заглянуть Чифую в глаза.

— Только если получу согласие всех участников, — отвечает Чифую и легко целует Казутору в губы. Тот довольно трётся носом о его шею.

Баджи, как ни странно, удовлетворяется двумя простыми ударами, не прибегая к излишней жестокости. Даже никаких переломов. Кисаки не возражает, выдерживает наказание и уходит. Чифую же продолжает думать о материале. Опасность древних захоронений, небрежно оставленных в местах общественного доступа, уязвимости полицейской системы…

Голос Вакасы обрывает его мысли.

— А сейчас, — Вакаса оглядывает всех, — если не у кого больше не осталось тайных историй, которые должны быть рассказаны, все расходятся по домам и добираются до кроватей. Своих или чужих меня не волнует, не маленькие.