Из груди вырвался хриплый надрывной вздох, а тело на диване сложило пополам от шока. От резкой смены положения, подскочившего пульса и чересчур глубоких глотков кислорода, всё предательски потемнело. Ризли рефлекторно схватился за горло, нащупывая знакомые шрамы, откашливаясь и пытаясь рассмотреть, кто сидит напротив.

— Архонты…

Всё ещё расплывающийся, но отчётливо взволнованный Нёвиллет, напряжённо сжимал в руке чёртов самоцвет, который сразу нужно было сдать куда-нибудь в исследовательский институт. А лучше вообще уничтожить.

— Ты как?

Нёвиллет придвинулся чуть ближе, внимательно вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, насколько Ризли пришёл в себя. Прохладная ладонь без перчатки коснулась разгорячённого и влажного от пота лба, подбирая непослушную чёлку. В ответ на успокаивающую прохладу исходящую от аккуратных пальцев, Ризли настороженно, но расслабленно прикрыл веки.

— Словами не описать, насколько хреново, месье Верховный судья, — на лице мелькнула бледная улыбка, тут же сменяясь недовольным шипением. — Ох, голова…

Ризли всё-таки осмотрелся вокруг, стараясь собрать осколки текущей реальности воедино. Всё ещё его кабинет, всё ещё этот треклятый камень в руках Нёвиллета, всё ещё глупые собственные решения и желание изучить артефакт самостоятельно, за что он и поплатился. В голове резануло размытым воспоминанием о бездыханном теле Сиджвин и Ризли предпринял очередную попытку вскочить с дивана, тут же падая назад, не в силах превозмочь стреляющую боль в висках. Эта боль была реальной, как та, которую ты непременно почувствуешь после пары тройки выпитых за раз бутылок «Полуденной смерти»‎ и значительно отличалась от той, что он чувствовал… во сне?

— У меня два вопроса. Пожалуйста, ответь на них сразу, на случай, если меня всё-таки вырубит, — Ризли повернул голову к молчавшему Нёвиллету. — Где Сиджвин и почему ты нихрена не чувствуешь, когда держишь в руках эту дрянь?

Нёвиллет посмотрел на самоцвет смоляного чёрного цвета и, чувствуя неладное, отложил его на стол, как можно дальше.

— Сиджвин в порядке, как и всегда. Я заглянул к ней в медпункт перед тем, как зайти к тебе. Она, кажется, вправляла кость одному местному дебоширу, так что тревожить её прямо сейчас я бы не рекомендовал, — этот нравоучительный тон Ризли готов был слушать часами, определённо лучше всяких колыбельных. — Самоцвет… Я не человек, возможно, поэтому он на меня никак не влияет.

Ризли расслабленно выдохнул, пряча лицо в сгибе локтя и откидываясь обратно на обивку кожаного дивана. Всё так, как должно было быть. Никаких смертей, никаких волков, ничего, кроме давно пережитого прошлого.

Нёвиллет любил задавать вопросы исключительно в зале суда. Сейчас же он сидел молча, смиренно выжидая от Ризли подробностей, но не осмеливаясь тревожить его хрупкое состояние.

— Эта штука, — он кивнул в сторону самоцвета на столе. — Когда будешь уходить, позаботься о том, чтобы она взорвалась где-нибудь на дне Бездны.

— Но у Бездны нет дн-

— Ты меня понял.

Нёвиллет коротко улыбнулся, подмечая, как лицо Ризли постепенно приобретает прежний здоровый цвет.

— Это достаточно долгая и противная история, но если вкратце: когда обычные люди касаются этого камня, они видят свои самые плохие воспоминания из прошлого, но, — Ризли раздосадованно прикусил губу. — У меня, кажется, всё окончательно вышло из-под контроля.

Недоумённый взгляд заставил расслабить плечи и окончательно отбросить факт всего произошедшего.

Нёвиллет действительно его не убивал. Это всё было иллюзией.

— Сначала я в красках видел все реальные события прошлого: приёмных родителей, убийство, суд… даже тебя и тот чай, — Ризли заприметил по прежнему обнажённую ладонь Нёвиллета без перчатки и невзначай прильнул к ней виском. — Всё было так же, как и на самом деле, но чувствовалось тяжелее. Не могу объяснить. Будто преумножено в десятки раз.

— То чаепитие было плохим воспоминанием для тебя?

— Не думаю, наверное, оно было просто связующим между убийством и ссылкой в крепость, — он заметил понимающий кивок. — Так или иначе, хоть какая-то отдушина. Он был действительно прекрасен.

О ком именно шла речь: о чае или о самом Нёвиллете — Ризли уточнять не стал.

— И сколько же ты держал это в руках?

— Не знаю, — он беззаботно пожал плечами, глядя на дурацкий камень на столе. — Кажется, я сбился со счёта в процессе.

В ответ на такое безответственное заявление, Нёвиллет недовольно поджал губы. Ну да, конечно, кто как не Ризли может так халатно рисковать собой. Это уже какой раз за последнюю неделю? Второй? Видимо, смертельной пробежки до Первозданного моря и обратно ему было недостаточно.

— Не смотри на меня этим своим строгим осуждающим взглядом! Я просто хотел всё проверить и обеспечить безопасность своим людям, но малость… Перестарался.

— Я не осуждаю.

— Да ну? — Ризли шутливо приподнял бровь. — Слышать это от Верховного судьи Фонтейна, знаешь ли, весьма забавно.

— Ризли.

Собственное имя было строго отчеканено по слогам, что заставило задушить зарождающийся смешок на корню и собраться с мыслями.

— Ладно-ладно, шутки в сторону, — Ризли набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь ёмко пересказать всё то, что произошло у него в голове за столь короткое время. — Постепенно реальные воспоминания начали вытесняться вымышленными. Я начал чувствовать адскую головную боль и мне без остановки что-то нашёптывали голоса. Я не мог контролировать себя, меня буквально разрывало на части, всё горело огнём, и в итоге я оказался оборотнем. Каким-то огромным одичалым волком, — он замешкался, стараясь подобрать слова. — И… я убил Сиджвин, Нёвиллет.

Челюсть непроизвольно сжалась от противного накатившего ощущения. Он слишком хорошо это помнит и ощущает для обычного сна или видения. Ризли отчётливо видел перед собой её тело и свои окровавленные лапы. По спине вновь пробежались ледяные колючки и волны сожаления.

— Это просто дурное видение. Мы не знаем какие эффекты вызывает эта вещь, если держать её слишком долго.

— И то верно, — Ризли нервно дёрнул плечами. — Ладно, я думаю, что-

— Ты хватался за горло и звал меня по имени, когда я тебя увидел, войдя в кабинет. Произошло что-то ещё?

Ризли убрал локоть от лица, внимательно всматриваясь в глаза напротив. Там уже не сверкал тот глубинный холод, с которым на него взирали в те последние секунды. Сейчас в них плескалась бескрайнее переживание. И пусть со стороны это было совершенно незаметно, Ризли прекрасно знал в каких мелочах Нёвиллет всё-таки умел проявлять свою любовь.

— Там был и ты, как когда мы встретились в крепости впервые спустя двенадцать лет, но при других обстоятельствах. После смерти Сидж ты… эм, задушил меня? Или утопил. Я как-то не запомнил, прости, — напускной несерьёзный тон звучал совершенно неуверенно, а кадык предательски дрогнул. — И вообще, знаешь, я не думаю, что это имеет какое-то зн-

Прохладные губы аккуратно коснулись у самого уголка рта, нежно задевая чувствительную и всё ещё разгорячённую после сна кожу. Температура тела Ризли довольно часто была полной противоположностью элемента его Глаза Бога, но сейчас виною всему было значительно ускоренное после дурного видения, разумеется, сердцебиение.

Ризли перехватил его за локоть, заставляя упереться коленом в обивку поскрипывающего кожаного дивана, чтобы хоть как-то удержать равновесие, и медленно утянул к себе, углубляя и без того мягкий уверенный поцелуй. Реальность только что стала в десятки раз слаще, чем любые хвалёные сны. Особенно в его случае.

Нёвиллет поддался, едва касаясь носом его щеки. Длинные белые пряди теперь путались в ризлевских пальцах, а от объятий становилось до того спокойно, что даже лёгкая дрожь, которую он всячески пытался скрывать после пробуждения, отступила окончательно.

Нёвиллет отстранился первым, внимательно вглядываясь в блестящие от тусклых огней глаза.

— Извини меня.

Ризли недоумённо приподнял левую бровь, засматриваясь на аристократические черты лица. Осознав, что имеет в виду Нёвиллет, он был уже не в силах сдержать короткий рвущийся наружу смешок.

— Ты извиняешься за то, что произошло в моём же сне? Архонты, Нёви, ты такой старомодный. Понятия не имею, и как леди Фурина тебя вообще терпит? — он прошептал это в самые губы.

— А я понятия не имею, как терплю то, как кощунственно ты сокращаешь мою фамилию. Просто кошмар.

Приподнимаясь на одних локтях, Ризли широко улыбнулся, гордо демонстрируя от природы выразительные клыки и влажные, от недавнего поцелуя, губы. Несмотря на всю свою чопорность и правильность, Нёвиллет был самым приятным собеседником из всех, с кем ему доводилось иметь дело. С ним можно было поговорить обо всём, излить душу, обсудить погоду, политику, да хоть цены на пузырины! И ты при этом никогда не будешь осуждён за свою точку зрения или несогласие.

Нестерпимо хотелось проваляться так весь оставшийся день. Желательно ещё по дороге обокрасть магазин сладостей, и вот тогда-а-а… Тогда можно и жить спокойно. Однако назойливый укол тревоги не давал вдохнуть полной грудью, неприятной липкой змеёй оплетаясь вокруг груди.

— Слушай, я всё-таки наведаюсь к Сидж, ладно? Мне как-то на душе неспокойно, — Ризли присел на край дивана, чувствуя уже, как минимум, возможность и малейшие силы спокойно встать. — Я ненадолго.

Нёвиллет понимающе кивнул и спорить не стал. Вместо этого он протянул ему руку, помогая встать с дивана, и подошёл к рабочему столу, отвлекаясь на кипу залежалых документов. Вероятно, именно за этим он сюда и пришёл, подумалось Ризли. Опять какие-то бумажки.

Оказавшись на пороге лазарета и подмечая то, как из него недовольно шипя прихрамывает какой-то подбитый мужчина, Ризли смел предположить, что Сиджвин освободилась. В руке красовалась коробка с печеньем, удачно перехваченная в купонной столовой. Раз уж он имеет определённые привилегии, то использовать их хотелось рационально.

Коробочка мягко приземлилась на стол, заставляя Сиджвин встретить его взглядом и улыбнуться.

— Что-то Вы рано, герцог. Турнир только послез-

Крепкие объятия перебили шуточный упрёк на корню. Сиджвин недоумённо округлила глаза, искренне задаваясь вопросом о том, какая муха его сегодня укусила.

— Ризли, ты чего?

— Прости-прости. Просто соскучился, — он значительно ослабил хватку. — Или мне без какой-нибудь сломанной ключицы к тебе уже и зайти повидаться нельзя?

— Нет, ну раз с печеньем, то, разумеется, можно, — она заговорщически улыбнулась, неуверенно отвечая на объятия. — Что-то случилось?

— Нет. К счастью, нет. Просто проходил мимо.

— Ну… ладно. Кстати, тебя там месье Нёвиллет, кажется, искал, — она выпуталась из объятий, протягивая ему какой-то конвертик со стола. — Вот, передай ему, если встретишь.

Ризли послушно кивнул, сжимая пальцами протянутый конверт. Оставаясь с ней ещё какое-то время, обмениваясь последними новостями и беззаботно болтая ни о чём, он не услышал, как на пороге объявился очередной бедолага. Теперь — с разбитым носом. Сиджвин на это лишь глубоко вздохнула, закидывая остаток недоеденного печенья в рот.

— Дорогой герцог, вынуждена Вас оставить. Как видите, и без турнира тут дел невпроворот, — то, как Сиджвин умела переключаться между дружеским и рабочим обращением при других людях, порой удивляло.

Они поспешно распрощались, а на душе возликовало удовлетворение и покой. Всё было как прежде, а то, что он чувствовал — лишь дурное видение, сон и галлюцинация, не более. Своё прошлое он знал предельно хорошо и без напоминаний. Некоторые вещи считал дурацкими ошибками, а некоторые — без сомнения повторил бы снова. Такова его жизнь, и он не привык убегать от ответственности перед самим собой.

В этих размышлениях он шагнул на порог собственного кабинета, обнаруживая сосредоточенного Нёвиллета в окружении кипы документов.

— Не успел я отойти, как за меня решили переделать всю грязную работу. Ценю, однако, — он положил послание от Сиджвин на стол перед его глазами.

— Тут большинство того, что связано с делами суда, так что они так и так попали бы ко мне в руки. Кроме того, мне вовсе не сложно, — он оторвался от очередной бумаги, изучая содержание конверта и ставя нужную подпись в отчёте о полученном финансировании поставок медикаментов от дворца Мермония. — Вижу, тебе уже лучше?

— Значительно.

— Чудно, в таком случае…

Фраза так и повисла незавершённой нотой разговора. Ризли беспардонно протиснулся между столом и сидящим за ним Нёвиллетом. Нагло запрыгивая и усаживаясь на край, он придавил остатки незаполненных документов, переключая всё его внимание на себя.

— Эти можешь не заполнять, они за прошлый месяц. Уже неактуально, — он выгнулся в сторону проигрывателя, поддевая виниловую пластинку пальцами и устанавливая на неё тонарм. — Как ты можешь так работать в полной тишине? Ужас какой.

— Я не могу сосредоточиться в шуме, это отвлекает, — несмотря на его доводы, по кабинету тут же разлилась тихая музыка, а Ризли безмятежно прикрыл глаза. — К слову, именно поэтому у нас с Фуриной раздельные кабинеты.

— У-у-у! Месье Верховный судья, правильно ли я понимаю, что Вы сейчас публично назвали нашу дражайшую леди Фурину шумной и мешающей? — он уселся чуть удобнее, незаинтересованно поддевая пальцами одну из бумаг.

— Ризли.

— Молчу-молчу.

Нёвиллет покачал головой, но из-за стола вставать не стал. Картина предстала весьма неоднозначная, но он слишком хорошо знал его, чтобы реагировать на подобные провокации как-то из ряда вон.

Вместо этого сам Ризли решил действовать самостоятельно: наклоняясь немного вперёд, он ласково коснулся его подбородка и губ, оставляя на них вкус овсяного печенья, которым его успела угостить Сиджвин. Нёвиллет прикрыл глаза, окончательно сдаваясь и забывая о том, в каком дурацком положении они сидят.

Ризли потянул его на себя, заставляя встать с кресла, но лишь для того, чтобы, позвякивая ремнями массивных берцев, оплести ногами и заключить в крепкие объятия, не давая возможности отойти и сесть обратно.

— Что ты делаешь?

— Возвращаю долг, — на недоумевающий взгляд он коротко улыбнулся. — Ты же первый меня поцеловал.

— Насколько мне известно, это помогает людям отвлечься от тревоги. В тот момент ты выглядел потерянно, мне показалось, что это будет уместно…

— Верно. А ещё это просто приятно, — он оставил новый влажный след на белоснежной щеке, слабо оцарапывая проступающей щетиной. — Необязательно везде искать какую-то уместность, относись к этому проще. Мы ведь не на судебном заседании.

— Разве в таком случае нужно возвращать долг?

— Вовсе нет, просто мне так захотелось, — он увлёк его в новый, ещё более согревающий и откровенный поцелуй, теперь не стесняясь провести горячей ладонью вдоль шеи, вызывая табун мурашек. — И вот так тоже.

После сказанного он провёл языком по его нижней губе, окончательно разбивая вдребезги всю рабочую атмосферу и желание заняться делами, ради которых Нёвиллет сюда явился.

Хотя, Архонтов ради, кому он будет врать? Себе? Получить необходимые бумаги он мог через жандармов, поручая кому-то наведаться в крепость. Да и бумаги эти были настолько третьестепенным делом, что не забыть о них и вовсе не позволила лишь нёвиллетова правильность и педантичность в юридических вопросах.

Собственной персоной он объявился тут исключительно по одной причине: герцог крепости Меропид приглашал его на послеобеденную чашку чая на прошлой неделе. И, судя по всему, сам успешно обо всём позабыл, спрыгивая со стола и завлекая Нёвиллета в новый влажный поцелуй.

Стол настойчиво врезался в поясницу, меняя их местами. Теперь Ризли скользнул руками по спине, притягивая ближе к себе, грубо смахивая со стола надоевшие бумажки и откровенно играя с огнём.

— Ризли.

— Четвёртый раз, — он прошептал это в губы, на что Нёвиллет в недоумении приподнял бровь. — Чётвёртый раз за этот час ты назвал меня по имени таким тоном. Мне начинать волноваться? Или тебе просто нравится произносить его вслух?

Сказанное перебивалось лёгкой одышкой после продолжительного поцелуя, но нахальная улыбка на пол-лица выглядела настолько довольной, что говорить о каком-то «волнении»

сейчас было просто неуместно. На самом деле, это доставляло Ризли немыслимое удовольствие и он даже не планировал это хотя бы ради приличия скрывать.

— Вообще, я хотел предложить тебе сегодня выпить чаю. Недавно довелось попробовать особый сорт пуэра, думаю, тебе правда понравится.

Тёплые ладони Ризли аккуратно скользнули к его запястьям, останавливая самого себя, целуя в кончики пальцев и ловя себя на мысли, что сладковатый пуэр в его компании — это то, о чём он сокровенно мечтал ещё с утомительного и перегруженного работой понедельника.

— Вы же знаете, — такие резкие переходы в обращении уже не удивляли. Это было их обоюдной давней привычкой, от которой никто так и не собирался избавляться. — Не в моих силах Вам отказывать, месье Нёвиллет.

— Рад это слышать, — он улыбнулся, удобно усаживаясь на диванчик, где ещё недавно лежал Ризли.

Насыщенный чайный аромат и приятная музыка скрасили и окончательно перекрыли собой всё то, что испоганило этот день. Расслабленная атмосфера приятной тяжестью давила на плечи, а на языке настойчиво крутилось то, что звучало в голове сродни признанию, но так чистосердечно захотелось озвучить:

— И ведь действительно снова встретились за чашечкой чая.