— Октава, дорогая, а вот и ты! — чуть ли не промурлыкал он, когда увидел свою протеже.

Восьмая богиня совсем не изменилась за своё небольшое время пребывания на Олимпе, хотя Секунда всё не переставал надеяться, что она сменит своё ну очень уж пышное платье на что-нибудь другое. Ей не шло, о чём он об этом постоянно говорил и следовательно получал от Октавы по башке. Физически. Потом она возмущалась, что уж не второму богу следовало критиковать её одежду, и вообще «в её вкусе он виноват напрямую». Обычно их наряды сочетались из-за экстравагантности, но не сегодня, потому что Секунде вздумалось впервые за миллиарды лет облачиться в чёрное. Настолько его засосало в болото тоски. Самому от себя становилось противно.

Октава, конечно, это заметила сразу же, и на её лице мелькнуло беспокойство. Затем она перевела взгляд на чёрную дыру позади него и нахмурилась. Почему? Ей кто-то рассказал, про то, почему второго бога к ним не подпускали? Нет, не может быть. Это знают только Прим и Тритий, и они хранили молчание о той неудачной попытке самоубийства. Секрет троицы старших богов, вряд ли они его предали из-за Октавы, правда? Секунда хотел им всё-таки доверять.

— Прим тебя искал, — без каких-либо приветствий сказала богиня.

— Меня? Зачем? Я занят, — ответил Секунда и рукой махнул на чёрную дыру позади себя, чтобы та закрылась.

— Сказал, что это срочно, — настаивала она. — И что никакие оправдания не принимаются.

Секунда тяжело вздохнул. Потом снова посмотрел на Октаву. Она всё ещё стояла рядом, скрестив руки на груди. Кажется, уходить не собиралась. И хотела, чтобы второй бог пошёл за ней.

Только она врала. Прим не мог его искать. Не мог поручить найти Секунду новенькой. Прим всегда находил его сам, всегда знал, где он. Их связь чуть крепче, чем у остальных богов. Усилилась за миллиарды лет вместе. Но Секунда всё равно пораженчески поднял руки вверх и пошёл за Октавой, куда бы она ни хотела его привести на самом деле.

Они летели сквозь туманности, плотные и горячие. Из них через пару миллионов лет образуются первые звёзды. К водороду и гелию прибавятся ещё элементы ниже по таблице. Секунда для себя снова отметил, что терпеть не мог запах гелия. Люди, на удивление, его вовсе не ощущали, так что он очень удивился, когда понял, что у второго элемента есть запах, походящий на спиртовой. Откуда? Может, ему казалось? Но запах никуда не девался, и все Вселенные, старые или новые, пропахли этим гелиевым «спиртом». Он молча следовал за Октавой и пытался не думать о том, как ему противно. Через некоторое время Октава остановилась и повернулась к нему.

— Ты мне не веришь, правда? — спросила она, нахмурившись.

Секунда выдавил из себя улыбку и признался, что сразу поймал её на лжи. Октава помрачнела. Кажется, даже её платье посерело. Он сразу же попытался успокоить её:

— Но я всё равно иду за тобой, видишь? Куда бы ты меня не хотела затащить. Только спешу предупредить, что с помощью чёрной дыры от меня не избавиться, я пробовал!

Октава посмотрела на него несколько странно. С жалостью? Нет, это другой взгляд. Непонимание. Октава тяжело вздохнула и ничего не ответила. Это был сигнал Секунде, что надо завязывать с шуточками. Младшие боги никогда не понимали их. Тем более Октава, самая младшая из них, которая недавно была готова его убить. Ей невдомёк, что будь воля Секунды, он бы не дожил до новой Вселенной…

И снова неловкое молчание. Будь Секунда в другом настроении, он бы его сразу прервал. Не хотелось. Казалось, если он будет молчать, то Октава его забудет. Вместе со всеми остальными.

— Ладно, ты прав. Меня никто не звал, я нашла тебя сама. Ни Прим, ни Тритий не знают. Мне нужно тебе кое-что показать, — на выдохе произнесла Октава. Уже усполо пройти несколько минут, и они приближались к галактике, где находился Новый Олимп.

Только один вопрос вертелся у него на языке:

— Тогда зачем врать?

— Судя по тому, что ты облачился в чёрное, тебя бы вытащило из твоего сектора только имя Прима, — заметила она. — И вообще, вам двоим нужно поговорить, а вы, тупые идиоты, избегаете друг друга с самого создания Вселенной! На это противно смотреть. Что вам мешает поговорить?! Ваша драма мешает нам!

Понадобилось всё его актёрское мастерство, чтобы сохранить блаженную улыбку на лице и не потупить взгляд. Октава, конечно, права. Они с Примом опять вели себя как дети, не в силах понять, что опять в их отношениях не так. И что они хотят друг от друга в новом мире. Конечно, ничего такого он Октаве не сказал. Детям вредно думать об отношениях родителей (пусть среди богов не было ни первых, ни вторых). Секунда всего лишь натянул улыбку посильнее и отчётливо произнёс:

— Неправда. Будь мы не в ссоре, мы бы занимались друг другом, а не новой Вселенной. Тритий подсчитал ещё до появления Фив, что я в 3,1415 раз продуктивнее, когда Прим меня ненавидит.

Бинго: Октава закатила глаза от раздражения. Затем схватила его за руку и набрала скорость. Куда она торопится? Чего она от него хотела? Секунда не мог понять её вообще. Хотелось сбежать. Например, вон в ту чёрную дыру, которая открылась позади них. И… явно приближалась?! Он обернулся, но увидел только дым туманностей. Снова шёпот. Тот же самый тон голоса. Искажение пространства. Совсем не заметное. Теперь следили за ними двумя.

Он позвал Октаву, и та остановилась посреди пустыря. Тут не было ничего, даже вездесущих водорода с гелием, этих двух неразлучных любовников. Только приближавшееся к ним искажение пространства. Октава снова повернулась к нему, теперь тоже улыбаясь. На удивление мягко, прямо как… Секунда не позволил себе снова думать о давно мёртвых людях восьмого мира. Их давно нет. Есть только Октава. Стоявшая прямо перед ним и почему-то показывавшая на новую чёрную дыру. Ещё одну?! Ещё одну.