Пока Прим разбирался с Секундой, своим непутёвым мужем, он даже не обратил внимания на восставшую из мёртвых Гепту. Теперь, когда они вернулись, обратил. Его челюсть с пола пришлось подбирать Секунде.

Остальные выглядели не лучше. Тритий стоял мертвецки бледный, будто его несколько раз протаскивали сквозь чёрные дыры, а потом ещё прокрутили вокруг орбит двух пульсаров. Фив крепко прижалась к Квадре, у которой явно дёргался левый глаз. Шесть смотрели на весь этот цирк и его двух организаторш с усталостью на лице, и даже не заметили, что наставник с Примом вернулись. Секунда убрал улыбку. Неловко улыбаться, когда никто за тобой не повторял. Кроме Октавы. Она чуть ли не сияла.

— Вы, наверное, хотите объяснений, правда? — спросила она и окинула всех собравшихся взглядом. Гепта стояла позади как тень, положив руку на её плечо. Октава была явно против. Она убрала руку Гепты и поставила подругу рядом, чтобы все внимательно смогли её рассмотреть и убедиться, что действительно видели её перед собой, а не стали жертвами коллективной галлюцинации. За то время, что Секунды не было, седьмая богиня успела собрать волосы в высокий хвост, из-за чего чуть меньше напоминала ему о Селене. Но всё равно. Взгляд похожий, пусть не настолько полный ненависти на весь мир. У неё — всего лишь отрешённый, в нём читалась боль всех тех, кто умер от руки одного сумасшедшего человека. Она вполне могла до сих пор слышать голоса своих людей. Страшно представить, что они нашёптывали своей богине.

Все боги в унисон закивали на вопрос Октавы, что рассмешило её. Она долго объясняла, как провернула свой новый трюк с вселенскими правилами. В то время, когда она путешествовала на пространству-времени прошлой Вселенной, она наткнулась на разбросанные по континууму остатки Гепты, магии седьмого мира, воспоминаний о нём. За пределами Вселенной парадокс до них не добрался. Октава собрала их в одном месте и времени, создавая своеобразную могилу для той, что была до неё. И забыла об этом, когда разбиралась с беспорядком, который боги творили в её мире. Всё это время думая, как бы её остатки не оказались в этом же месте.

После окончания старой Вселенной Октаве представилась возможность: спасти могилу Гепты из Большого сжатия и попытаться восстановить то, что осталось. Она понадеялась, что с исчезновением того мира не станет и убийственного парадокса. Всё же, теперь все боги были в статусе парадоксов: их должно было уничтожить при переходе от старой Вселенной к новой, но они были живы. Значит, и Гепта могла вернуться. Может быть. Октава не могла просто так стерпеть вселенскую несправедливость, где они спаслись, а Гепта — нет. И её мольбы к Высшему Существу оказались не напрасны.

Прошло много лет, когда Октава услышала наконец-то тихий голос по ту сторону новой Вселенной. И знала, что надо делать — раскачивать лодку дальше. Искать способ вытащить Гепту сюда, в реальный мир, в тайне от остальных. Она испробовала всё. Вместо того, чтобы работать над новой Вселенной, загорелась идеей спасти потерянный кусочек старой. Убедила Гепту, что её спасение — не бесполезная трата времени. Что оно реально. Что оно подчиняется законам физики, тем, что в новом мире установило Высшее Существо.

— В Новом Олимпе должно быть место для восьми богов, иначе я не имею права называться «восьмой» богиней! — подытожила она и повернулась к Гепте. Та убрала руку с её плеча и потупила взгляд. Потом что-то пробурчала, что «никто не был обязан её спасать».

Октава злобно посмотрела на Гепту, и та притихла. Секунда прекрасно знал этот взгляд. Таким его одаривал Прим, когда он опять говорил, что не достоин любви. Взгляд абсолютного несогласия. Непонимания, откуда в голове любимого, любимой могут быть такие тёмные мысли. Секунда, конечно, знал, как закончился седьмой мир, поэтому ничему не удивлялся, но Октаву винить не мог. Она была слишком похожа на них с Примом. Секунда не мог не улыбнуться, когда смотрел на неё. Октава для него — практически дочь. Или племянница. Да, скорее племянница. Жаль, без крашеных рыжих волос.

Прим что-то сказал ему, а Секунда не услышал. Пришлось переспрашивать.

— Ты обычно в таких случаях уже вечеринку закатываешь, — с улыбкой повторил Прим. — Стареешь, что ли?

— Ах ты! — наигранно воскликнул Секунда и пихнул супруга в плечо. — Я просто радовался, что теперь точно все в сборе!

Вот и улыбка Прима. Самое редкое событие в двух Вселенных. Наконец-то. От неё Секунде стало чуть легче. «Чуть», конечно, преуменьшение. Он почувствовал что-то другое. Как груз стыда и ответственности за ошибки наконец-то спадает. Как его грехи наконец-то замолили. Как его волосы снова возвращают себе прежний огненный цвет вместе с волей к существованию. И ещё кое-что — желание организовать самую разносную вечеринку на восьмерых.