Не делись со мной своим сердцем

Он не помнил, как и когда это осознал. Любовь подобна призраку или мифическому существу – относишься скептически и никогда не ждешь. Она приходит сама. Тогда, когда ее ждешь меньше всего. И далеко не всегда она бывает взаимной. Те, кому выпал счастливый билет – на какой-то период, соответственно, счастливы. Но те, кому повезло меньше, вынуждены стать молчаливыми наблюдателями, храня свое светлое чувство внутри, пряча ото всех, пока оно совсем не угаснет…

Однажды поняв, что полюбил, самурай больше не раздумывает – любит он, или нет.

Тетте сам не мог понять, как это произошло. Сперва они были просто сослуживцами. Хочешь или нет, а правила для всех одинаковы. Здесь за тебя решено многое. Против приказа, как и против решения командира, не пойдешь. Суэхиро никогда и не пошел бы против. Как раз он был очень даже не против, а вот его напарник кривился и морщился, постоянно возмущаясь и швыряясь в адрес Тетте колкими шутками. Или же, при виде него, старался показать напускное отвращение. По крайней мере, так считал Суэхиро, пока однажды не понял, что отвращение не было напускным. Он действительно был Дзёно противен, но против приказа идти претит кодексу. Потому из них двоих доволен раскладом лишь Тетте, а Сайгику продолжает возмущаться и всячески противится работать с ним в паре. Но, в конце концов, Дзёно приходится смириться и принять все как есть. Как долго им работать вместе – он не знает и даже думать об этом не хочет. Его отношение все такое же – презрение, нескрываемое отвращение, множество обидных слов. Все это очень сильно ранит, но у самурая нет времени на то, чтобы раздумывать, любит он или нет. Просто как факт – он любит. Несмотря ни на что. Так говорит его сердце, которое, встрепенувшись однажды, уже неведомо от ситуации ли, или какого-то момента, который не успел запечатлеться в памяти…теперь это уже неважно. Тетте любит, понимая, что ступил на темный путь. Его сердце было добровольно отдано тому, кому оно было совсем не нужно. Понимал ли он это? Безусловно, но сердцу не прикажешь, в отличие от солдата. Любовь никаким уставам не подчиняется…

Самурай не требует взаимности, потому что любовь – это меч, который сверкнул только над его головой.

Проходит время, и Тетте замечает, как его напарник находит для себя новое развлечение – новобранцы. Выбирает самого наивного и играет с ним как кошка с мышью. Надолго, как правило, этих юнцов не хватает. Да и Дзёно от них много не нужно – все они в скором времени ему надоедают. Ему вообще все быстро надоедает, и он ищет что-то новое. Но все эти юные и пока еще, в большинстве, доверчивые рядовые реагируют как один – ор, истерика, грубые слова, а затем очередной новичок и Сайгику забывают о существовании друг друга, словно они не в одном штабе, а по разные стороны планеты. Все уходит к основам – разбегаются и становятся обычными сослуживцами, которых кроме работы в военной полиции, как правило, ничего не связывает.

Тетте не ревнует. Он прекрасно знает, что все эти увлечения Дзёно – ненадолго. Временное явление наподобие дождя или снега. В конце концов, как считает Суэхиро, раз Дзёно это нужно – пусть развлекается. Как минимум, потому, что ничего серьезного в этом нет и не будет. В конце концов, Тетте получает и свою плату за это. Сайгику, по итогу, основательно приедаются все эти одинаковые незрелые юнцы, и он становится чуть внимательнее к напарнику. Они даже научились почти нормально разговаривать, что в понимании Суэхиро – важная ступень, некий шаг к доверию. Иной раз они просто молча проводят время вместе, когда выпадают короткие перерывы или ожидание совещания. Дзёно думает о чем-то своем, а Тетте просто любуется им, еще больше стараясь скрыть ставшие сильнее за прошедшее время чувства. Чертовски хочется прикоснуться, почти незаметно, но пока Суэхиро может об этом лишь думать, а решиться – это почти как бой, где, вполне возможно, полетят головы. Хотя, в его случае, уместнее сказать о разбитом сердце. Но пока он не решается, продолжая оставаться безмолвным наблюдателем и все также пропуская мимо ушей едкие замечания, прямолинейные заявления о своей отвратительности и прочие нелестные вещи, сказанные безо всяких зазрений совести. Может быть, это и кажется мазохизмом, но Тетте не жалуется. Он привык. И он так любит – тихо и молчаливо. Для Сайгику же в порядке вещей, что Суэхиро прикрывает его на заданиях, отмазывает перед командованием, если Дзёно вновь переборщил со своими изощренными методами, или же иной раз заменяет на совсем невыгодных для него самого дежурствах. Как ни печально, но Дзёно слеп не только физически, продолжая все так же периодически лениво играть с новобранцами, и совершенно не замечая того, кто всегда готов быть рядом и принимает его со всеми недостатками. К сожалению, любовь бывает и такой – болезненной и безответной. И как бы, порой, не было больно Суэхиро, но, как и подобает самураю, все это он переносит стоически, напоминая себе, что давно пора привыкнуть. Так всегда было, и так всегда будет.

Полюбив, самурай сообщит об этом предмету своей любви, явившись без защитных доспехов и без оружия. Но не потребует ответа – самурай будет ждать.

К этому Суэхиро задолго готовился, когда однажды уже не осталось сил и возможности оттягивать. Потому что такому сильному чувству стало так мало места, и так хотелось его, наконец-то, разделить. Пусть даже и не надеясь на взаимность, но хотя бы попробовать. Однако, Сайгику продолжал играть в одному только ему понятные игры то подпуская ближе, то столь же внезапно отталкивая.

Кто знает, что произошло в тот вечер. Может быть, потому, что поймать вора-эспера не могли уже почти месяц, Дзёно неимоверно раздражало и вгоняло в тоску. Или же он нервничал оттого, что сроки с этой поимкой так затянулись. Тетте не спрашивал. Он не хотел докучать всеми этими вопросами, да и заведомо знал, что, задай он хоть один – нормальный ответ на него вряд ли последует. Его в очередной раз оттолкнут, сопроводив это грубым словом, или даже пинком. Увы, и такому имело место быть, поскольку бывало неоднократно. По крайней мере, с таким напарником, как Дзёно Сайгику…

В этот теплый вечер Тетте, как обычно, сидел на крыше заброшенного ангара. Здесь тихо, и есть время поразмышлять о многом. Никто не побеспокоит и не помешает вдоволь насладиться тишиной летнего вечера. Он поначалу опешил, когда, задумавшись об объекте своих неразделенных чувств, услышал короткое “Подвинься что ли”. Увидеть Дзёно здесь было несколько неожиданно. Но, вполне возможно, и он искал уединения, а этот ангар на территории штаба был единственным, который никого ровным счетом не интересовал. Потому и оставался этаким отрезанным от штаба уголком, где можно открыться самому себе, или… признаться.

Тетте помнит, как смущенно и неловко выходило у него это признание. Словно не в любви, а в тяжком преступлении признавался, надеясь получить не самое суровое наказание за содеянное. Даже руки спрятал в карманы, чтобы предательский тремор не выдал его с головой. Однако, у Дзёно очень чуткий слух, и он все понимает по биению чужого сердца. Когда сказаны все слова, которые давно хотелось сказать, полностью, тем самым, обнажив себя перед объектом своей любви, Тетте замолкает и ждет. Невелик шанс на взаимность, но не стоит пытаться угадывать. И Суэхиро ждет ответа с немым трепетом, надеясь, что Дзёно его услышит, услышит все его чувства, превращенные в слова и искренность, с которой они были сказаны…

Но красивое лицо Сайгику разрезает ядовитая улыбка, а затем Тетте слышит его смех. Обычно он любил этот смех. Мог замереть даже, слушая его, но сейчас невероятно больно его слышать. Настолько, что это подобно тому, как если бы его несколько раз пронзили мечом.

– Не знаю, на что ты надеялся. Ты тупее, чем я думал. Неужели ты и вправду на что-то рассчитывал?

Тетте молчит, не зная, что сказать на яд, который добровольно принимает от этих слов. Ему больно, но истинный самурай выдержит боль и затем будет принимать как нечто обыденное. Видимо, придется и ему.

– Ты не только отвратителен, но еще и туп. С таким арсеналом шансы сводятся к нулю, знаешь ли. – говоря это, Сайгику старается ранить как можно сильнее и больнее. Но на лице Тетте не отражается эмоций. Он привык их скрывать также стойко, как и до этой минуты свои чувства. Сегодня он проиграл, но это не значит, что он отступит. Потому что самурай не отступает от цели.

Самурай не устанет ждать ответа, но деликатно пошлёт возлюбленной свиток со стихотворением, в котором упомянет её имя и к которому приложит пять лепестков жасмина.

Тетте все также следовал к своей цели, постепенно заглушив боль от услышанного тогда на крыше ангара. Он все также не собирался отступать, а между тем, дело с грабителем наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Однако, за несколько дней до того, когда воришку сумели взять, Суэхиро решил попробовать еще раз, и в этот раз не на словах. Он молча и незаметно оставил подарок. Вряд ли бы Сайгику оценил, если точно следовать постулату из кодекса – свиток со стихами и лепестки жасмина. Подобные дары, вероятнее всего, полетят в лицо дарителю, а уж вычислить, кто ему такое подсунул, Дзёно не поленится. Потому следует выбирать более вдумчиво. Когда Суэхиро проникает в пустующую комнату Дзёно, быстро оглядывается и кладет на стол изящную длинную красную серьгу. Он точно знает – Сайгику тонко относится к эстетике, и некоторые символические предметы его также притягивают. Значит, и его подарок должен понравиться. Главное, чтобы он не узнал и не понял, от кого, иначе есть шанс, что серьга отправится в помойку…

Тетте, осуществив задуманное, на момент, когда последовал приказ взять грабителя, напрочь думать забыл о своем подарке и вообще о Дзёно. Каким-то образом мозг Суэхиро в такие моменты полностью переключался на работу, где романтическим мыслям просто не было места. Но, когда он совершенно случайно заметил мелькнувшую ярко-красную нить среди серебристо-белых прядей, сердце едва ли не остановилось. Сложно было поверить, что хоть сколько-то, пусть и таким путем, удалось завоевать внимание напарника. И неважно, что пока он не осведомлен, от кого был подарок. Однажды он все узнает, потому что об этом Тетте и так намеревался рассказать.

Тот вор, которого так долго пытались вычислить, оказался совсем мальчишкой. Он напоминал Суэхиро одичавшего уличного котенка, который попал в западню. Паренек воровато озирался по сторонам и наверняка искал возможность сбежать. Но Дзёно не провести – он вычислил его намерения и, с одного удара повалив на пол, придавил ногой. Всегда он так. В какой-то момент Тетте даже стало жаль этого несчастного, на которого, что очевидно, Сайгику уже глаз положил, и осуществит все свои замыслы в допросной. Сомнительно, что этот юнец после экзекуций выйдет оттуда здоровым, как минимум, психически. Хотя, то, что он выживет, тоже было сомнительно. Обычно Сайгику не заморачивался с подобным отребьем и убивал медленно и с наслаждением, словно музыку, слушая крики умирающего. Вот только этому мальчишке в какой-то мере повезло, поскольку он оказался эспером с очень ценной способностью. Суэхиро уже не особо вслушивался в диалоги, понимая, что у пойманного ими воришки выбор невелик, и по финалу его завербовали. Кажется, перепуган юнец был не на шутку, потому что шел на негнущихся ногах, нервно дергаясь от каждого звука. Ему было все равно, что будет с этим воришкой, равно как и с тем, куда его отправят. Волновало не это. Он увидел, как Сайгику, вышагивая впереди, вдруг повернулся в его сторону, словно услышал его мысли, и поправил ярко-красную длинную сережку, отозвавшуюся легким звоном прикрепленного к ней колокольчика…

Самурай понимает, что не достоин блаженства взаимности. Поэтому не напирает и тайно, хоть и с достоинством, ждет нечаянной близости.

Тачихара – так звали новобранца, довольно быстро освоился, позже вполне успешно перенес несколько операций по усилению. Тетте стал замечать, что Дзёно полностью переключил на новичка всё свое внимание, в то время как собственного напарника вовсе перестал замечать. Теперь даже не было этих молчаливых посиделок на крыше ангара. Однако, Суэхиро убеждал себя в том, что это временное явление – так уже не раз бывало. Стоило подобному юнцу появиться в штабе, как Сайгику тут же начинал вертеться вокруг него как кот у сметаны. Но надолго, как уже было известно, Дзёно не хватало, особенно если новенький слишком быстро сдавался. Добиваясь желаемого, напарник терял интерес, и потому Суэхиро не ревновал. Скорее всего через неделю-другую рыжий новичок останется не у дел и будет ловить насмешки Дзёно больше, чем все его предшественники. Те, хотя бы, не в одном отряде с ним были, а рыжему вдвойне не повезло – он напрямую подчинялся Сайгику как младший по званию. Так что беспокоиться было не о чем. Паренька этого, правда, было жалко. Он оказался далеко не глупым, обучение хватал на лету и, к тому же, был терпеливым и очень исполнительным. Ко всему, что больше всего поразило Суэхиро, – манеры мальчишки оказались противоположными бандитской внешности. Нет, он и довольно витиевато выругаться мог, и съязвить, но со старшими по званию был предельно вежлив, речь – четкая и грамотная. Даже удивительно, как подобного ему занесло на самое дно. Видимо, Сайгику все это понял намного раньше, возможно, еще в тот день, когда собственноручно поймал воришку. Поэтому уделял ему так много внимания, чувствуя потенциал и большую часть времени уделяя тренировкам новичка. На памяти Суэхиро, еще ни с одним новичком Дзёно так не возился. Скорее всего, ему давно наскучило, но тренировки Тачихары, вероятно, входили в обязанность прямым приказом от командира. Так что Тетте и на этот счет не переживал. Конечно, было больно от того, что теперь Дзёно начал вновь на нем отрываться, пытаясь поддеть или унизить, но это было, опять же, чем-то привычным. Порой, сидя в одиночестве на крыше ангара, Суэхиро задумывался о том, способен ли Дзёно вообще любить? Честно говоря, с каждым прожитым днем в это верилось все меньше. Слеп Сайгику был не только глазами, но и сердцем. Да и как может быть способен на чувства тот, кому больше всего удовольствия доставляют чужие страдания? С самого начала этот путь был провальным, но все же хотелось верить, что и Сайгику способен чувствовать, просто пока не удалось найти верный выход из этой головоломки, чтобы отпереть затем все замки на заледеневшем сердце. Возможно, время подскажет. И потому, понемногу заглушая собственные чувства, Суэхиро продолжал ждать…

Прошло каких-то полгода, или, может, больше. Отношения между Тетте и Дзёно стали еще холоднее и как будто хуже. Теперь уже Сайгику отрывался на нем по полной. Так бывало, если он где-то терпел неудачу. Не мог с ней смириться и искал того, на кого можно слить все негативные эмоции. Это было несколько удивительно, потому как ни одного проваленного задания за Дзёно не водилось, тем более, что на эти самые задания его отправляли с Тачихарой. Возвращался Дзёно, несмотря на очередной успех, каждый раз каким-то нервным и тут же старался отыграться на ком-либо, кем, чаще всего, становился Суэхиро. Тетте стоически терпел все это, понимая, что таков его темный путь, который нужно пройти и, возможно, по окончанию он будет вознагражден.

Стоит ли считать наградой, что однажды он едва не подрался с напарником, хотя совершенно не собирался этого делать? Сайгику не ожидал, что всегда молчаливый Тетте в один прекрасный день ему довольно ощутимо врежет. Может быть, именно это и спровоцировало если не интерес, то какое-никакое любопытство. В свою очередь Тетте был настолько же шокирован, хоть и старался изо всех сил не подавать вида, когда Дзёно бесцеремонно блокировал ему путь из душевой.

– Ты ведь хочешь этого, не так ли?

Эти слова казались каким-то сном, и даже когда Сайгику как-то нервно впился в его губы, Тетте до конца не понимал, что происходит. Но не мог не признаться, что этой близости он ждал каждый день, и каждую ночь думал об этом, даже не надеясь, что подобное произойдет. По началу, растерявшись, он словно пребывал в каком-то тумане, а мысли – о том, что его желания были не иначе как были подслушаны Аманояку. Но затем, ощущая нарастающее возбуждение, уже с трудом мог совладать с собой.

– Ну, чего же ты? Ведь так хотелось, или, думаешь, если я слепой, то не способен ничего заметить? – Сайгику и сам походил на демона в прекрасном обличье, подобному цветку ликориса. Сопротивляться ему не было сил. Возможно, Дзёно и был воплощением демона. Он лишь позволял себя любить, и сейчас дал свое разрешение на эту близость. Но думать об этом не хотелось, потому что это было еще сложнее, чем сдерживаться. И, если Тетте в каждое прикосновение вкладывал частичку своей любви, стараясь передать это, чтобы Дзёно его услышал на языке тела, то Сайгику получал удовольствие, принимая это как должное и говоря всем своим видом “так уж и быть”.

Все это было коротким мгновением, какой-то вспышкой, завершением которой стал стон Сайгику. Затем Тетте хотел закрепить поцелуем это потрясающее ощущение, но Дзёно вдруг вывернулся, резко отстранился и оттолкнул:

– Ты так отвратителен. Но знаешь, могу сказать тебе спасибо за то, что помог снять стресс. Хоть в кои-то веки от тебя польза.

Суэхиро даже не придал поначалу значения этим словам. Лишь потом, осознавая смысл услышанного, ощутил этот удар. Но самурай должен отметать прочь гневные мысли, не позволяя порокам завладеть сознанием. Потому, даже украдкой, пряча восхищение, подглядывал за стоящим под душем Сайгику, вспоминая то необыкновенное мгновение, которое так быстро началось и столько же быстро закончилось.

Он и не мечтал, что подобное хотя бы еще раз повторится. Дзёно прямолинейно сказал ему обо всем, и теперь стоило оставить пустые надежды и погасить эту любовь, которая так и останется неразделенной. Но почему-то Суэхиро не мог, продолжая лелеять где-то в глубине души огонек надежды…

Самурай смирит ревнивый гнев, когда увидит своего соперника более успешным – меч любви сверкнул только над головой самурая.

Как бы там ни было, а их с Дзёно близость повторилась еще дважды за следующие полгода. Тетте не понимал, почему так происходит, и уже даже не силился понять Сайгику и его странные игры, которые приносили невыносимую боль, потому он даже радовался, что это происходит так редко. В то же время хотелось этого чаще, порой, Суэхиро не знал, куда себя девать, и уже не гнушался тренироваться даже во время совещаний, понимая, что иным образом успокоить себя не сумеет. И однажды, когда держать свои чувства уже не было сил, и они, словно бурный поток, разрушили этот хрупкий барьер спокойствия, проницательная Теруко все заметила.

– Эй, ты меня слышишь вообще?! Тут не тренировочный зал! Теперь потом воняет! – скривилась она. – Ты что, оглох?!

Тетте продолжил отжиматься и игнорировать эти слова. Он давно привык и к воплям замкома, и к язвительности Дзёно, да уже ко всему, потому перестал обращать на то какое-либо внимание и отвлекаться.

– Ты что… нервничаешь что ли? – как-то медленно произнесла Оокура, от чего Суэхиро, которому эти слова врезались в голову, едва не упал.

Лишь спустя минуту и более-менее придя в себя от услышанного, он тихо переспросил:

– Нервничаю? С чего бы?

– Ну-у, тебе лучше знать. Я в твоей башке не копалась, знаешь ли. – замкома вновь скривилась и бросила взгляд на часы. – Дзёно опаздывает со своим допросом. Опять заигрался, небось. Что-то он вообще с катушек слетел, узнав, что Тачихара на задании задерживается. Четверых расколол только в путь, и сейчас добивает пятого.

От последней фразы Тетте шумно выдохнул и упал на пол. Как же много он не замечал, а ведь теперь все стало очевидно. И все эти странные игры Дзёно имели свое обоснование. В первый раз его с Сайгику близость случилась как раз тогда, когда Тачихаре должны были провести несколько дополнительных операций. Кажется, Дзёно выступал категорически против, и успокоился лишь тогда, когда подобрал весомый аргумент – шпионские способности, которым это может навредить. К нему прислушались, и дальнейших экзекуций рыжему юнцу удалось избежать. Вроде бы, тогда Тачихара едва дорос до звания ефрейтора…

Следующий раз случился, когда Тачихара отправился на одиночное задание. Тетте сразу вспомнил, каким нервным и раздражительным стал Дзёно, поминутно пытаясь поддеть то напарника, то кого-то еще, а какого-то несчастного новобранца, кажется, запугал чуть ли не до заикания. Неужели… нет, верить в это совершенно не хотелось, но факты говорили в противовес и давили тем, что было неоспоримо.

И вот он, их третий раз. Не потому, что Дзёно этого желал. Ему просто надо было успокоиться. Все потому, что Тачихара задерживался на задании и не выходил на связь. И, как бы там факты сами за себя ни говорили, но Тетте не мог это принять. Даже если здравый смысл говорил об обратном. Оставалась какая-то его часть, в которой билась слабая надежда, подобно той красной серьге с кисточкой, которую Сайгику продолжал носить, не снимая… Надежда все еще оставалась, и он не собирался сдаваться. И не сдастся. Он все для себя решил, и отступать не намерен…

Тетте не отступил и тогда, когда вернулся Тачихара – с легким ранением, но вполне живой, с докладом и успешно выполненным заданием. И лишь тогда заметил, как Дзёно приобнял его, а затем они вместе ушли в медблок. И дальше таких моментов, словно в назидание, становилось все больше. Но Суэхиро не отпускал надежду и давил гнев ревности внутри, потому что очевидно уже было всё и, пожалуй, всем.

Лишь когда однажды Тетте задержался до поздна с отчетом, а потом еще и пьяного командира пришлось тащить до койки, совершенно случайно застал вместе этих двоих. Была глубокая ночь, когда он уже покинул душевую и направлялся в свою комнату по темному коридору, который в это время практически не был освещен.

Голос Сайгику он узнал сразу и, не горя желанием столкнуться нос к носу и выслушать несколько нелестных эпитетов в свой адрес, кое-как втиснулся в одну из выемок, где были пожарные щиты. Там царила кромешная тьма, и вряд ли кто-то, не обладающий слухом как у Дзёно, уловил бы постороннее присутствие. Суэхиро даже замереть пришлось, когда он понял, что эти двое подошли ближе. И лучше бы он не прислушивался к диалогу, потому что от услышанного задерживать дыхание не пришлось – у него словно на какое-то время остановилось сердце и он перестал дышать вовсе…

– Ты точно уверен, что справишься? – в голосе Дзёно едва заметно улавливались нотки тревоги.

– Ты во мне сомневаешься? Я с самого начала был готов к этой миссии и сам на нее вызвался. Не просто так. – с уверенностью ответил Тачихара.

– Тачихара-кун, я все-таки переживаю за тебя как старший по званию. В случае провала миссии вся ответственность ляжет на меня. – ехидно заметил Сайгику.

– Ммм, вот как. Значит, только как старший по званию? – с наигранной обидой сказал Мичизу, а затем со смехом попытался увернуться. Но попробуй увернуться в темноте от того, кто привык в ней жить.

– Тшшш, сейчас разбудишь тут всех. – тихо захихикал Дзёно, обнимая Тачихару и затем прижимая к стене.

– Эй, Дзёно, не здесь же…

– Помолчи. Это приказ. – в этих словах, адресованных Тачихаре, вынужденный наблюдать Тетте уловил какие-то игривые нотки и… тепло, которого никогда в его адрес от Сайгику не было. После, мысленно нарекая все происходящее испытанием темного пути, Суэхиро наблюдал страстный поцелуй этих двоих. Его глаза уже успели привыкнуть к темноте, и в последний момент он заметил, как Тачихара, отстранившись, поправил и застегнул китель.

– К тебе или ко мне? – кто именно из двоих это сказал, Суэхиро уже не различал. Боль от услышанного и увиденного просто парализовала. Видимо, настолько, что даже Дзёно с его сверхслухом не уловил постороннего присутствия до сих пор. Впрочем, напарнику было сейчас, очевидно, ни до чего. Он был полностью увлечен Тачихарой, который не заметил подсечки старшего по званию, после чего оказался в объятиях Сайгику.

– Тачихара-кун, все-таки, будь осторожнее. Ты, знаешь ли, весьма ценный кадр. Жаль будет тебя потерять. – эти слова Суэхиро услышал очень отчетливо, и внутри всё обожгло, а сердце ускорило ритм.

Уже невозможно было отрицать очевидное. Ни разу на его памяти Сайгику никому не говорил подобного, даже вот так странно вуалируя. И, все-таки, оставалась почти разорвавшаяся ниточка надежды, что это до поры, пока между этими двоими не произойдет близости. Видимо, потому и затянулось, поскольку Мичизу был слишком застенчивым и, что заметно, побаивался подпускать Дзёно слишком близко. Последний же, как правило, не успокаивался, пока не добивался желаемого. И ведь непременно добьется, но пока этого не произошло. И произойдет явно не сегодня.

– Дзёно, можно не сегодня? – Тачихара словно читает мысли прячущегося в тени Тетте. – Мне же завтра на задание, ты забыл?

– Тачихара-кун, я не против подождать, но не люблю ждать слишком долго. И потому уходить ни с чем тоже не собира-аюсь.

Дальше уже Тетте не слушал. Хотелось себе барабанные перепонки проткнуть, чтобы удалить эти услышанные диалоги, а затем стереть себе память и никогда больше не помнить услышанного. Хочет он или нет, но, как ни крути, придется принять тот факт, что все может слишком далеко зайти.

Самурай ревнует, ведь он не Будда. Но он ревнует молча.

После того, как Мичизу отправился на задание по внедрению, снова все стало почти как раньше. Правда, кое-что изменилось. Тетте заметил, что Дзёно, на этот раз, более нервный, чем обычно. Это проявлялось даже в мелочах – Сайгику мало разговаривал, а на раздражающие его вещи реагировал агрессивнее, нежели в обычном своем состоянии. То, что он наслаждался чужими страданиями, было известно каждому. Но лишь немногим, – что это был также его способ успокоиться. Но и это было не самым худшим. Если к истошным крикам из допросных Тэтчо уже привык, как привыкает обычный человек, например, к утреннему звонку будильника, то дальнейшие перемены в поведении сослуживца оправдали его худшие опасения…

Понимая, что Тачихара вернется нескоро, Суэхиро, как и ранее, надеялся, что хотя бы временно вернутся те яркие крохотные моменты со случайной близостью, или посиделками на крыше. Да хоть что-то из того, что всегда было в стандартном для Сайгику репертуаре. В какой-то момент показалось, что все идет по обычному сценарию. Тетте и Дзёно пересеклись в душевой, и далее, как это уже бывало ранее, Дзёно оказался слишком близко.

– Хочешь, верно? Можешь сколько угодно молчать, но свое сердце молчать не заставишь. – хмыкнул он все с той же привычной фальшивой улыбкой, открыто насмехаясь над чужими чувствами. – Но я могу тебе в этом помочь, если хочешь. Окажу услугу, так сказать, избавив тебя от страданий. – промурлыкал Сайгику, проводя указательным по горлу Тетте.

– Дзёно, чего ты добиваешься? – Суэхиро старался держаться все также невозмутимо, что удавалось сейчас каким-то мистическим образом.

– Чего я хочу? – этот вопрос был почти шепотом – каким-то зловещим. И неважно, что Дзёно был так близко, что Тетте чувствовал его горячее дыхание и с каким-то трепетом неотрывно смотрел в невидящие глаза, покрытые пленкой катаракты. – Неужели ты так и не понял?

Суэхиро хватило лишь на то, чтобы отрицательно покачать головой. Он и правда не понимал и уже даже не силился понять, что у Дзёно в голове. Пусть скажет сам, если, конечно, захочет…

– Объясняю для особо одаренных. – с издевательским снисхождением ответил тот, вдавив Тетте в стену. – Все, чего я хочу, – смакуя каждое слово, прошептал Сайгику в самое ухо, коснувшись кончиком языка мочки, отчего по телу Тетте будто прошел электрический разряд, – чтобы ты оставил меня в покое. Меня. От тебя. Тошнит.

Суэхиро улавливал последние слова, сказанные с расстановкой пауз, словно сейчас Дзёно объяснял что-то умственно отсталому. Впрочем, было ясно, что именно таковым Сайгику его и считает. Но Тетте привык к боли ровно настолько, что уже давно научился абстрагироваться и от нее. Это вполне логично, если твой напарник – объект неразделенных чувств. Приходится мириться с этим, в то время как совсем слабая надежда все еще продолжает жить где-то внутри, куда никаким обидным словам не проникнуть. И эту надежду с тех пор Тетте продолжал беречь, сам не понимая, почему.

Через какое-то время вернулся Тачихара, и теперь уже та спрятанная надежда билась в агонии в своей темнице. Суэхиро видел все, что долгое время отказывался видеть и принимать. На сей раз не ускользнуло и то, как изменилась улыбка Сайгику, и как заботливо он интересовался, не получил ли Мичизу ранений. И даже тогда, когда Тачихару вместе с Теруко отправили на задание в Небесное казино, Дзёно открыто нервничал, уже даже не особо это скрывая. В этот раз никто не дал времени – на задание следовало отправляться незамедлительно. Но Тетте видел, как Дзёно куда-то исчез, и затем, сам не понимая, какого черта ему это нужно, направился следом, после чего слушал диалог своего напарника и рыжего сержанта.

– Тачихара-кун, береги себя. Мне как-то неспокойно. Черт его знает, что там творится и…

– Дзёно, расслабься! Я же туда с Теруко-сан иду. Думаешь, рядом с ней мне грозит что-то, если только я ее не разозлю? – Мичизу беззаботно смеется, а Тетте, подглядывая в дверную щель, видит, как Сайгику притягивает рыжего к себе и обнимает с так несвойственной ему нежностью. Эти объятия совсем не дружеские – они иные, каких самому Суэхиро никогда не достанется. Те объятия, которые подразумевают желание уберечь и защитить. И как же странно видеть Дзёно переживающим за другого и, что куда больше шокирует, – искренне любящим.

Тетте, как никогда, мечтал сейчас хоть на секунду оказаться на месте Тачихары, и даже поймал себя на мысли, что по отношению к рыжему сержанту поселилось самое настоящее чувство ненависти. Невыносимо было видеть полный страсти и нежности поцелуй этих двоих, и слышать слова, адресованные Мичизу:

– Тачихара-кун, как бы там ни было, прошу, будь осторожнее. Если что-то пойдет не так – сообщи мне. Ты же знаешь…

– Все будет хорошо, обещаю. Знаю, что ты не любишь ждать, но как только я вернусь, мы проведем вместе столько времени, сколько захочешь.

“Если только в мафии всё быстро поймут…” – срывается шепотом вслух.

Затем Тетте срывается с места и спешно покидает коридор казармы. Ему не хочется, чтобы кто-либо видел его таким. Слишком высока буря чувств, и скрыть их от других почти не возможно. За какие-то минуты он оказывается на крыше заброшенного ангара. По крайней мере, здесь точно никто случайно не объявится, кроме Дзёно, разумеется. Но и он сюда сегодня не придет, поскольку сейчас занят другим…

Человек ко всему привыкает и адаптируется. Тетте успокаивается довольно быстро, прекрасно понимая, что теперь уже точно не придумать никакого оправдания, да оно и не нужно. Все, что остается, – принять правду как она есть. Лишь одно ему непонятно: что он сам делал не так, что так и не смог даже хоть несколько расположить Дзёно к себе? Неужели всех его стараний и попыток было недостаточно? Ответы на эти безмолвные вопросы, видимо, придется искать самому, если на это вообще останутся время и силы. Пока все, чего Суэхиро хочется на данный момент – тишины, которую никто не нарушит в ближайшее время. Несмотря на то, что становится ощутимо прохладно, он не спешит покидать крышу ангара, наблюдая за одинокой звездой, словно оторванной от других на бескрайнем небе…

Самурай всегда молчит о своих достоинствах в любви и верности – ему стыдно хвалиться. Самурай кричит о себе только в одиночестве, в горах, одурманенный вином.

Возможно, те раздумья на крыше ангара привели к чему-то хотя бы мало-мальски полезному. По крайней мере, терпение Суэхиро укрепилось, как будто вокруг него теперь вырос непробиваемый титановый щит. Он с равнодушием смотрел и на возвращение раненого Тачихары с задания, и на то, как нервно суетился вокруг него Дзёно. Даже на то, что Сайгику теперь вообще словно отрезал себя от остальных, сосредоточив все свое внимание на рыжем сержанте, который отделался, разве что, парой царапин и легким сотрясением.

Снова был поднят вопрос об операции по усилению. И теперь Тетте было уже все равно, даже вдруг захотелось улыбнуться, глядя на то, как Дзёно нецензурно протестует после такого предложения. Кто бы мог подумать, что Сайгику, который, казалось, в идеале умеет заставлять других страдать, теперь страдает сам? Нет, Суэхиро совсем не злорадствует. Но отчего-то какая-то потаенная его темная частичка радуется тому, что Дзёно вовсе не так неуязвим, как казалось. От чувств не застрахован никто, в чем Тетте лишний раз убеждается, позволяя себе незаметно улыбнуться, бросив взгляд на вновь ругающегося с кем-то напарником. На него же Дзёно настолько наплевать, что он последние дни вообще, кажется, о существовании Суэхиро забыл.

– Дзёно, повторное внедрение необходимо. Наверняка, я смогу выяснить…

И впервые Дзёно молчит. Тетте как никто знает, что напарник, обладающий отменным слухом, давно распознал ложь в словах рыжего сержанта. Но отчего-то молча соглашается, хоть и заметно нервничает. Тачихаре как будто неловко, но он вынужден лгать. В конце концов, для него это даже нормально, как для шпиона. Вот только Дзёно, хоть и понял все это гораздо раньше, вынужден смириться. Наверняка после задания, если Мичизу вообще с него, на этот раз, вернется, предстоит серьезный разговор. И, по предположениям Суэхиро, Дзёно не станет церемониться и, тем более, прощать предательство. Однако, эти мысли уходят прочь, поскольку Тетте вынужден наблюдать прощание этих двоих. Кажется, Тачихара вовсе не собирался предавать. В его взгляде настолько очевидное чувство вины, что и Дзёно без слов понимает все, прижимая к себе рыжего сержанта, словно самое дорогое сокровище.

– Тачихара-кун… вернись живым. Это… это приказ. Ты все понял?

– Куда я денусь, – Мичизу нехотя отстраняется, одарив Дзёно хитрой улыбкой. Вот только взгляд так и остался наполненным чувством вины.

Тетте спешит исчезнуть из поля зрения до того, как эти двое его заметят. Внутри вновь, словно свежий порез, расцветает горечь от неразделенных чувств вкупе с несбыточным желанием хоть раз побывать на месте Тачихары. Но он сам себе напоминает, что такого никогда не будет. Не стоит больше страдать и тешить себя надеждами. Да и, учитывая, что сейчас происходит, нет времени на какие-то душевные страдания. Но все же, Суэхиро, в какой-то мере, удивлен, что Сайгику способен не просто на чувства, а на столь же сильные и глубокие чувства, как у него самого. Впрочем, теперь уже это не должно его волновать и, кто знает, может быть время сумеет залечить все раны, а какая-то крохотная часть, где жила ныне умершая надежда, сохранит воспоминания о тех ярких чувствах, – в итоге угасших. Но ничто не вечно…

Все с ног на голову, когда Мичизу вновь возвращается с задания, а затем исчезает уже безвозвратно. Возможно, замкома что-то знает, но не говорит. Да и не станет. Лезть с расспросами – себе дороже. Их троих отправляют в аэропорт. И, кажется, Дзёно уже все границы перешел, вздумав запугивать маленькую девочку. Суэхиро при виде такого действа уже не выдерживает, решив осадить напарника. Потому что, судя по лицу девочки, она сейчас от ужаса в обморок упадет. Ладно еще на рядовых отрываться, но на гражданских, да еще и на ребенке – это уже верх наглости. Естественно, Дзёно переключается на него и что-то там орет, но Суэхиро слушает вполуха. Это уже настолько привычное явление, что на него и вовсе нет нужды как-то реагировать, учитывая все годы, проведенные бок о бок с Сайгику. Однако, он хотя бы девчонку оставил в покое, а затем ушел куда-то с командиром. Казалось бы, все обычно, но отчего-то на сердце у Тетте неспокойно. Настолько, что теперь уже орать хочется ему самому.

Дальше и вовсе начался хаос с вылезающими отовсюду зараженными, криками и взрывами. Но все, что волновало Тетте в этот момент – его напарник. Как бы он ни убеждал себя, что давно сумел погасить и похоронить свои чувства – они никуда не делись. И сейчас разгорелись яркой вспышкой. Он даже не сразу воспринимает то, что говорит ему юный террорист из Вооруженного детективного агентства. Затем теряется, но та самая вспышка чувств напоминает, что медлить нельзя. А еще больше непонятно, почему этот паренек вызывается помочь с поиском, если является террористом. Иногда случайности не случайны, война всегда несет в себе какой-то смысл. Увы, в тот момент он не знал всей правды, полагаясь лишь на собственные вспышки чувств и инстинкты. Когда собственное сердце отдает приказ – невозможно не подчиниться. Он готов был сражаться до конца, сохраняя эту совершенно ненужную верность. Все равно Сайгику, когда он его найдет, даже не скажет спасибо. Но оно и не нужно – вообще никаких слов, только бы он был жив.

Однако, по иронии, вместо Дзёно среди множества раненых и убитых он находит Тачихару. Сержант, кажется, еще жив. Очевидно, огромная потеря крови, изуродованное лицо и едва пробивающийся пульс. Но сознание все также орет молчаливым приказом найти Дзёно, и потому, с минуту помедлив, Тетте продолжает свои поиски, оставляя умирающего сержанта, и надеясь, что кто-нибудь еще его заметит и сумеет спасти. Ему сейчас не до него. Нет, они никогда не относился к Тачихаре плохо. Но если расставлять приоритеты, то на первое место Мичизу никак не претендовал. Даже нет времени думать о своем поступке, потому что этого времени и так слишком мало…

Суэхиро выдыхает лишь тогда, когда находит Дзёно среди руин аэропорта, придавленного куском провалившейся бетонной плиты. Не факт, что после таких ран он вообще выживет, не то, что вернется к полноценной жизни.

– Наша доктор сможет помочь. Я приведу ее. – слова Кенджи успокаивают.

Раз он так говорит, значит, Дзёно выживет. Сейчас это для Тетте самое важное. Ему плевать на то, что происходит на фоне, кто с кем сражается и к чему вообще все это приведет. Волнует только одно – чтобы Дзёно выжил. Он не может унять собственное бешеное сердцебиение, и еле сдерживается, чтобы не закричать, когда Сайгику начинает кашлять, окропляя китель Тетте бордовыми каплями. Кажется, серьезно повреждены легкие, и не только они. Суэхиро уже неосознанно думает о самом худшем, но верит в то, что еще можно успеть, мысленно молясь, чтобы перенек из агентства и эта докторша успели. Словно в каком-то кино, когда почти не осталось надежды, появляется Кенджи вместе с Йосано.

Лишь после того, как он видит Сайгику практически невредимым, без жутких травм, а доктор сообщает, что он не только жить будет, но и полноценно видеть – у Тетте словно огромный камень падает с души. Однако, полноценное чувство ощущения хорошего исхода и облегчения приходит только тогда, когда Сайгику, все еще без сознания, доставлен в лазарет.

И теперь, когда Тетте полностью убежден, что Дзёно больше не грозит никакая опасность, позволяет себе выдохнуть, устроившись на ставшей почти родной крыше заброшенного ангара с бутылкой сакэ. После нескольких глотков он позволяет себе еще большую вольность – заорать в пустоту, высвобождая накопившиеся эмоции и переживания, которым стало неимоверно тесно в человеческом теле…

Самурай отчетливо осознает, что он не в состоянии выполнять все «Двадцать два Правила Самурая Для Тёмного Пути Любви».

Когда Дзёно пришел в себя, все уже закончилось. По крайней мере, битва была на исходе, а Вооруженное детективное агентство оправдано, несмотря на то, что некоторое время всем его сотрудникам пришлось провести в штабе военной полиции.

Он даже не сразу понял, что к нему вернулось зрение. Да и Тетте не мог привыкнуть к тому, что сейчас глаза Дзёно – непривычного ледяного серо-голубого оттенка, без уже ставшей неотъемлемой его частью катаракты, к которой, кажется, Суэхиро так привык, что позабыл исходный цвет глаз напарника. Но, как известно, к новому быстро привыкаешь. Вот только взгляд Сайгику полон равнодушия. Несмотря на годы, проведенные в темноте, Тетте он узнал без труда.

– Знал бы, что увижу тебя первым, – предпочел бы остаться слепым. – бросает он вместо слов благодарности.

Тетте лишь молча выдыхает, понимая, что Дзёно никогда не изменится, и привычно принимает все как есть, тихо радуясь, что сумел спасти того, которого все еще продолжал любить. Но это было только начало. То, что было дальше, Суэхиро предпочел бы забыть и вообще не помнить никогда.

Он видел, как Дзёно чуть ли не с кулаками ринулся на доктора агентства, но та ответила что-то, что заставило его замереть. Кажется, насколько уловил Тетте, слова,. сказанные Йосано, были о том, что ее способность не воскрешает мертвых. Оттаскивать Дзёно пришлось уже ему не без помощи Теруко. После замкома оттащила Сайгику в сторону и что-то сказала. Он кивнул и направился следом за ней.

Тетте незаметно выскользнул следом, понимая, что Дзёно узнал правду о том, что Тачихару нашли слишком поздно, и спасти его уже не представлялось возможным.

Как же страшно было видеть это последнее прощание – в помещении морга с ледяным воздухом.

Дзёно какое-то время молча смотрел на изуродованное тело Мичизу, и лишь затем, то ли вспомнив о своей прежней слепоте, то ли стараясь запомнить напоследок своего сержанта таким, каким помнил еще живым, нежно и осторожно провел тыльной стороной ладони по его лицу, спускаясь к шее и далее ниже.

– Почему… почему именно ты? Почему не кто-то другой?

И Тетте понимает, что под тем “кем-то другим” Сайгику имеет в виду именно его. Того, кто дал ему возможность выжить, и до сих пор рядом. Почему же жизнь так несправедлива?

Этот же вопрос задает вслух Дзёно, понимая, что некому на него ответить. Всю боль, которую он ощущает сейчас, Суэхиро чувствует даже на расстоянии. Но Дзёно даже сейчас держится, не давая волю эмоциям, которые вот-вот хлынут через край бурным потоком. Сайгику склоняется над мертвым телом. Дальнейшее скрыто от обзора Суэхиро. Он слышит только тихое “Прощай, Тачихара-кун”. Кажется, Дзёно убрал что-то в карман кителя, но что именно – также не удается рассмотреть.

Следующий день не радует еще больше – слишком много вопросов у отдела по делам одаренных и совершенно вымотанная замкома, которая уже вяло отмазывается от всех, кто на нее напирает. Финишем – полный бардак в самом штабе. Тетте старается держаться уверенно и берет большую часть ответственности на себя, понимая, что Оокуро слишком устала, а Дзёно вообще неизвестно где, поскольку он с утра его не видел.

Впрочем, ближе к концу дня Сайгику объявляется. Больше на нём нет привычной полицейской формы. Он в штатском, будто соблюдая траур, одет во все черное. Рубашка расстегнута на несколько пуговиц, открывая обзор на почерневший от времени военный жетон старого образца. Суэхиро прекрасно знает, кому раньше принадлежал этот жетон. Сказать нечего. Он привычно молчит, понимая, что Дзёно решил покинуть военную полицию. Возможно, даже догадывается, куда именно Сайгику решил уйти, но не говорит ни слова. Тот нарушает тишину первым.

– Однажды мы встретимся. И не смей помереть раньше.

Впервые на лице Дзёно появляется знакомая улыбка, но в ней есть какое-то столь непривычное и настолько же долгожданное тепло.

Суэхиро так и продолжает реагировать молчанием. Лишь ответная едва заметная улыбка на минуту нарушает привычную его безэмоциональность.

Дзёно шутливо отдает честь, словно нарочно касаясь ярко-красной серьги с кисточкой и колокольчиком, а затем, не говоря больше ничего, резко поворачивается и быстро уходит прочь.

ЭПИЛОГ

Эта осень выдалась необыкновенно яркой. Несмотря на то, что работы в агентстве привалило, все же детективы находили время и для маленьких радостей. Кёка уже утащила Ацуши куда-то на прогулку, а Дазай привычно сбежал, не забыв выбесить Куникиду, который до сих пор стоически сражался с кучей документов.

– Это тебе, кажется. Видимо, мафия опять что-то затевает. Явно их почерк. – Доппо передал Тетте конверт. Простой белый конверт без указания адреса. Значилась только фамилия.

– Все в порядке. Я разберусь. – Суэхиро вскрывает конверт. Внутри – короткая записка, указывающая время и место встречи, а также знакомая ярко-красная серьга с кисточкой и колокольчиком.

– Эй, Тетте, ты на задание? – Кенджи расстроен и удивлен оденовременно. – Но мы же хотели отправиться ко мне в деревню. Ты обещал!

– Прости, но мне очень нужно выполнить срочное задание. Как только разберусь – обязательно съездим. Я держу слово.

– Можно с тобой?

Суэхиро лишь отрицательно качает головой. Как бы Кенджи не упрашивал, несмотря на связывающую их дружбу, он не станет втягивать его в то, что является только его личным делом.

Врать Кенджи очень неловко. Да и вообще врать Суэхиро не привык и никогда не любил.

– Я слышал, в рядах Портовой мафии появился какой-то сильный эспер. Но его никто никогда не видел, – сообщает Куникида вновь возвращаясь к своим отчетам.

***

Этот далёкий, можно сказать, дикий и даже заброшенный уголок, где лишь тишина, нарушаемая шорохом падающих с кленов багровых листьев и отдаленный плеск волн, подходит для такой встречи как нельзя лучше. Тетте и Дзёно оба прекрасно знают, что она станет финальным исходом для них двоих.

Сайгику улыбается, и у Тетте вновь появляется то самое забытое чувство, которое он, как думал все эти годы, сумел похоронить. Но оно все еще живо. Дзёно это мгновенно понимает, задавая вопрос с очевидным на него ответом:

– Ты ведь мог его спасти. Почему?

– Потому что я хотел спасти тебя. В первую очередь.

Суэхиро бросает Дзёно его ярко красную серьгу, но тот ловко разрубает ее напополам вместе с подвернувшимся багровым листом клёна, так некстати изменившим траекторию полета. Части кленового листа неслышно падают на землю, в то время как колокольчик, коснувшийся твердой поверхности, отзывается прощальным жалобным звоном…

– Setchūbai, – клинок Тетте, стремительно удлиняясь, пытается зацепить не двигающегося с места Сайгику.

– Senkin no Namida.

Лезвие разрезает пустоту, а затем Суэхиро слышит знакомый язвительный смех за спиной и ощущает холодное лезвие у горла…