В Циэлле Ланэ сразу же отыскала птичий двор и отдала туда спалеаса. Птичник пожаловался, что вчера к нему притащились ещё две птицы с нэройскими клеймами на сёдлах, и он не представляет, как можно было их бросить одних. Нэройцы не ценят птиц, а птицы — не волы, их нельзя оставлять вот так, в лесу. Мысленно следопыт выдохнула — добрались до людей, молодцы. Только жаль, что её птица пала. Ни за что. Совершенно ни за что.

Постоялый двор они нашли вместе и даже успели заселиться, но пройтись по городу пошли порознь. Ланэ отвыкла от компаний и не хотела навязываться, но при этом выбрала комнату рядом с лирратом. Такого стоило держать ближе врага, даже если он того не хотел. Сумку она таскала с собой и не выпускала из рук, а свой старый меч всё-таки оставила в комнате.

Циэлла показалась ниррантийке городом странным — полностью деревянная, но при этом дома в несколько этажей. Много улиц, но все короткие, как в лабиринте. Сплошные заборы у крошечных садиков, в которых растут разве что яблони и капуста. На востоке города расквартирован лётный гарнизон, потому ни у одного дома нет высокой пики. Циэлла была совсем не похожа на Яссор или ниррантские города. Ланэ ничего к ней не чувствовала — город как город. Есть и хуже, и лучше. В той же Криани городами называют дыры в три избы, где нет даже постоялого двора.

Главной целью была отнюдь не Циэлла, поэтому Ланэ не стала долго изучать город и сразу направилась к местной школе лирратов. Единственному месту, где можно было спросить что-то про Ваннарей.

Школа находилась на самой окраине и занимала огромную территорию. Женщина устала идти вдоль высокого забора и хотела перемахнуть его и сразу направиться к зданию, но подумала, что это будет плохое начало. Магический резерв восстанавливался медленно, и пока её ещё не хватило бы на полноценный, пусть и только показательный бой. Взбучку за незаконное проникновение она совершенно точно выдержит, но общение после этого не задастся.

Калитка попалась нескоро и была заперта. Тогда Ланэ аккуратно пощупала грань, чтобы не навредить ничему важному, и, убедившись, что всё хорошо, прицелилась в дверь далёкого дома и постучала в дверь магией. Сильно и настойчиво. На стук высунулся старый лиррат и недовольно пошёл к калитке.

— Вам чего? — скрипуче спросил он.

— Ищу учителя в Ваннарее, кто-то из вас может знать, где он.

Ещё дома она усвоила главное правило общения с лирратами — сразу к делу. Чем быстрее и ближе к делу, тем выше уважение. Лирраты, особенно практикующие магические науки, ненавидят тратить время на ерунду.

Старик смерил её взглядом, особенное внимание уделил рубашке с чужого плеча, но, коснувшись её магией, скривился и пропустил внутрь.

— Учителя... Мы не учим людей, — ворчал лиррат, проводя её к дому.

— Я ищу не для себя.

— Мы не сотрудничаем с ниррантскими фанатиками! — отрезал он.

— Я ищу не для Нирранты, — Ланэ постаралась сказать это без нажима, но не вышло. Старик обернулся у самой двери и ещё раз смерил её взглядом, сощурившись.

— Кого ищешь?

— Марриса Литтара.

— Спрошу. Жди тут, — он махнул рукой на старую облезлую лавочку у двери и ушёл в дом.

Ланэ присела. Это может занять сколько угодно времени. Она была готова ждать. Учебные заведения лирратов такие же, как человеческие, и собираются там лирраты из каких угодно семей. Кто-то может знать известного учителя, кто-то даже может быть его дальним родственником. Ваннарейцы любят высылать детей подальше, чтобы магическое разделение с матерью при инициации произошло легче.

Через час вернулся старик и покачал головой:

— Его видели в Энсере два года назад, большего никто не знает здесь. Теперь уходи! — старик бесцеремонно махнул на калитку, а когда Ланэ достала монетку в благодарность, плюнул под ноги и скривился:

— Засунь это себе знаешь куда! Иди отсюда, фанатичка.

Следопыт усмехнулась, пусть это и резануло больно.

— Не все ниррантийцы фанатики.

— А я разбираю? Вы все на одно лицо.

По дороге назад она много думала о том, что старик легко признал в ней ниррантийку и возненавидел за это, а разведчица видела только светлую косу с почти непроступающей зеленью и возненавидела за сходство с нэройцами.

В Нирранте осталось много ненависти. Ненависть привела к тому, что случилось. Ненависть и страх. Чтобы сделать то, что произошло, этого оказалось достаточно. На дальний план ушли дружба, любовь, привычка, необходимость — всё, что было между следопытами с самого начала. Всё перекрыла тупая, глухая ненависть, которой никто не воспрепятствовал. Это всех устраивало, и все были так рады, когда она ничего не стала делать, по их мнению, и на год закопалась в книги. Считали, она скорбит. И Ланэ скорбила. Но скорбь не смогла заставить её пропустить последний шанс, исчезающе малый шанс всё исправить. Невозможный, невероятный, запредельно непростой шанс. Поэтому, когда через год она взорвалась — вылезла из библиотеки, проникла в башню Тайной службы, выкрала важнейший артефакт, размазав по стенам тех, кто его охранял, и сбежала в Нэро — все были так удивлены. И вместе с этим довольны. Снова можно ненавидеть и сражаться, только теперь уже с ней. С ней одной. Всё снова встало на свои места: следопыты прекрасно умеют ненавидеть, преследовать и выносить приговор.

Вот этим теперь Дерек и занимается — ненавидит, преследует и очень хочет вынести ей приговор. Его лучшая жизнь. Жизнь, которую она тоже влачила долгие годы и не знала ничего другого. И не хотела знать. А потом вдруг встретила удивительное чудо, заставившее её делать выбор между любовью и страхом. И Ланэ этот выбор сделала. Много позже выбор сделал и Дерек. Теперь они больше никогда не будут на одной стороне.

Если он уже преодолел Высокие горы, то будет здесь со дня на день. Надо покинуть Циэллу быстрее. Наёмники не знают её в лицо, они будут искать, и хорошо искать, но кто они против настоящего следопыта?.. А вот Дерек почует её за версту. Запросто выследит, прекрасно знает любую её тактику — столько лет плечом к плечу... А теперь...

Поэтому на постоялом дворе она целенаправленно искала Тэма. Раз больше нельзя полагаться на свою тактику, то она сделает именно то, что всегда избегала — присоединится к компании и даст вести себя куда угодно. Пусть даже и не в Энсер — не беда, попадёт туда позже. А раз лиррат так хочет своих ответов, он обязательно их получит за долгое совместное путешествие. Тем более, она всё равно не знает дорогу до Ваннарея.

Мысль была безумная, несколько лет назад Ланэ отбросила бы её как самую тупую свою идею, потому сейчас глупо посмеивалась, но стучала в комнату лиррата. Он открыл:

— Да, Ланэ?

— Я пойду с тобой.

— Куда? — лиррат опешил, но тут же взял себя в руки и вежливо улыбнулся.

— Куда угодно. Мне нужно в Энсер, но это ждёт.

— Условия ты знаешь: мне нужны ответы, — Тэм аж светился изнутри, как показалось женщине, и едва не прыгал на месте. Сдерживался. И лицо держал. Но чувствами так и распирало, Ланэ это видела по глазам.

— Будут тебе ответы. Но я тоже буду задавать вопросы. И могу ответить тебе отказом, лиррат, — она протянула руку.

— Разумно, — ответил рукопожатием. В этот раз его ладонь была заметно холоднее, чем в лесу, и прокатить частичку магии следопыт уже не смогла. Не стала спрашивать, почему — знала и так. Тогда он её лечил всю ночь и потратил много сил, не хватало концентрации для защиты своих границ, ещё и установил магическую связь через лечение, из-за чего такие «фокусы» получались легче. Сейчас она тоже могла бы это сделать, но как только полностью восстановит свой резерв.

Говорить с Кэт она пока не стала, да и не видела никакого смысла — плевать, что думает разведчица. Им либо по пути, либо нет. От Тэма следопыт не отвяжется, а направление неудачливой кошки её мало волнует.

Из того, что стоило сделать в Циэлле, оставались только деньги. Продавать Ланэ было нечего. Она поняла это сразу, как только разложила в комнате свой немногочисленный скарб: старая и порядком убитая куртка, холодная и пропускающая под себя воду, драная рубашка, годящаяся разве что на тряпки, старый, но хороший меч, продавать который она не собиралась, да вполне приличный арбалет. Арбалет стоило бы продать. Не хотелось — хороший арбалет здорово бы выручил в том лесу. А что ещё, кроме него? Наёмничий кинжал? Флягу из-под браги? Это можно, конечно, и блошник заплатит за такое несколько медяков, но ей нужно больше. Изрядно больше.

Кошель Ланэ остался где-то в Нэро. Не то там, где ночевала, не то слетел, когда крала птицу. Там было немного, совсем чуть-чуть, но зато серебром, а не медью. Про запас хранилось разве что две монеты на самый крайний случай, зашитые в пояс на штанах. Кстати, штаны бы ей тоже не помешали, на эти натекло с раны много крови, хоть на тёмно-коричневом её плохо видно...

Недолго посомневавшись, она распорола пояс и вытащила обе монеты. Ниррантские соны. Новенькие и блестящие, как маленькие солнышки. Их придётся менять. Идти в Ваннарей с сонами — плохая идея. Нет, ей за них ничего не сделают, но девять из десяти людей и нианре откажутся давать на них сдачу. В лучшие времена Ланэ таскала в основном серебряные луны, что заметно упрощало расплату в трудных ситуациях, но те времена давно прошли. В последний раз она зашила в пояс последние сбережения и бросилась бежать.

Раздался стук в дверь. Привычная запираться женщина, не подходя к двери, магией сдёрнула засов.

— Заходи.

Кэт вопросительно уставилась на неё и не решалась переступить порог. Вопрос читался: как узнала, что это она, а не кто-то ещё?

— От тебя одной здесь не несёт магией, — пояснила Ланэ, — И я тебя не съем. Ты же не кашенка.

Разведчица не сразу поняла шутку, но потом усмехнулась и широко шагнула в комнату. Она всё так делала — размашисто и широко. Сразу видно, что южанка. Дверь закрыла плотно, задвинула засов. Что ж. Разговор есть разговор. Ланэ оставила разложенные на кровати вещи и села за стол, жестом пригласив туда же Кэт.

Следопыт чувствовала все четыре амулета на её шее и что-то ещё. Что-то знакомое, но интерпретировать сразу не получилось.

— Хаттари, — с трудом выговорила разведчица, — Ты сказала, что им зачем-то нужен хаттари. Зачем?

Она говорила тяжело, с нажимом, старательно выдавливая из себя каждое слово. И без того не самый приятный голос исказился волнением, сжимавшим горло стальной хваткой. Её большеватые даже для южанки плечи поникли, и казалось, что женщина вот-вот заплачет.

— А мне почём знать?

— Нет, нет. Не так начала... Что умеют хаттари? — она заглянула следопыту в глаза.

— Ничего. Что может уметь человек без резерва? — Ланэ пожала плечами, — Если интересно, как их можно использовать, то это другой вопрос. Обычно их отправляют к выжженым лирратам — добивать. Из них нельзя вытянуть магию чтобы залечить раны и использовать силу в обход своего резерва. Это удобно — умелый лиррат вытягивает магию из кого угодно, а тут приходит хаттари. С тем же успехом можно выстрелить из арбалета.

— Тогда зачем нужны хаттари, если можно выстрелить из арбалета? — Кэт покосилась на кровать. Арбалет ей понравился — смотрела на него аж с самой ночёвки.

— Не всегда это возможно, да и человек умнее механизма. Мы использовали хаттари для переговоров с высшими лирратами.

Кэт усмехнулась, услышав про переговоры, а Ланэ не стала ничего пояснять. Кошек таким вещам не учат. Их в принципе не учат, по мнению Ланэ, ничему полезному. Бегать по крышам и делать глупости может любой дворовый мальчишка, для этого не нужно содержать ораву недоразведчиков. Нет, некоторые среди них неплохи, если даже не сказать, что хороши — в далёком прошлом Ланэ имела как удовольствие, так и неудовольствие таковых знать. Но большинство не стоят никакого внимания.

— Хороший арбалет, — наконец, решилась кошка, и даже встала и подошла подержать в руках, — Тебе нужен?

— Полкороны.

— Серьёзно? Всего-то?

— Полкороны и моя компания на ближайшее время. Мы договорились с лирратом, а вы вроде как вместе.

— Мы не вместе, он... помогает мне с... — замявшись, она снова опустила арбалет на кровать.

— С тем, что ты хаттари. Очень смешно. Это неизлечимо, Кэт. Потому что не надо это лечить, это не болезнь, а особенность.

Кэт странно на неё посмотрела — не то зло, не то туманно, будто сама уже не контролировала то, как поступит. Вдруг она рухнула на колени и разрыдалась. Осела у койки и прижалась к ней спиной. Подвернула под себя длинные ноги в тяжёлых сапогах, сжалась, обхватила руками плечи и неумело выла. Ланэ села рядом, но трогать её не стала. При ней часто плакали, и лучшее, что могла сделать следопыт — дать человеку время. Грызущая себя за всё на свете кошка наверняка не захочет вспоминать такую свою слабость, и особенно как её утешала ненавистная нэройка.

Успокоившись, разведчица вытерла слёзы рукавом.

— Извини, — буркнула, вытирая мокрый подбородок.

— Никаких проблем. Но теперь тебе придётся объяснить.

— Что объяснить?! Все говорили, что я безнадёжна. Маг, а потом и лиррат взялись что-то сделать... хоть что-то... И вот мы тащимся через полматерика вместе, чтобы он... хоть... что-то...

Женщина всхлипнула и снова разрыдалась. Она сжимала плечи руками так, что массивные набитые костяшки побелели.

Ланэ не понимала, в чём именно проблема, потому что хаттари всегда были очень нужны для Тайной службы, но отчасти сочувствовала ей. Не потому, что видела причины в отчаянии, а от чистой эмпатии. Быть равнодушной к чужой боли она могла, но больше не хотела. Ведь это и привело к тому, что она сейчас здесь. Одна. Вдали от дома. Практически без надежды.

— Я поговорю с лирратом. На тебе много его следов, он пытался лечить.

— Да... мы вчера поругались из-за этого.

— Узнаю, что он собирался сделать. Может, что-то смогу. Но не вылечить твой резерв, это точно.

Кэт горько рассмеялась. Смеялась и плакала, и никак не могла успокоиться. Каждый раз, как пыталась поднять взгляд на Ланэ, снова смеялась, и смех сразу же превращался в горький, болезненный плач.

— Я сказала что-то не то?

— Да нет, нет... просто мной несколько лет занимался лучший маг Яссора, изучал редкие трактаты, забытые схемы... и месяц назад сказал, что ничего не может. Человек, который не бросается такими словами.

Ланэ вздохнула, встала и протянула руку несчастной кошке.

— Но тебя не лечила я. Я умею то, чего не умеют другие, — без какой-либо напускной скромности заметила она.

— Другие следопыты? — Кэт неуверенно вложила в её руку горячую ладонь. Кожа разведчицы оказалась шершавой, обветренной, ощущались старые жёсткие мозоли. На тыльной стороне руки виднелся старый плохо залеченный рваный шрам.

— Другие все. Так что посмотрим, что можно с тобой сделать с моими знаниями.

Поднявшись, Кэт случайно задержала руку в её руке, и Ланэ, обжегшись старым воспоминанием, сама отпустила её и отошла на шаг, к вещам. Гостья восприняла это как конец разговора и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Ланэ обессиленно села на кровать. Рана разнылась, бок тупо пульсировал и саднил, а горло душил тугой и тяжёлый ком.

С тех пор она больше никого не держала за руку дольше вежливого рукопожатия. Касания и нежность, следовавшая за ними, остались в прошлом. И там этого было очень и очень много.

Оставшись ещё на сутки, они рискнули. Точнее, не они, а только Ланэ — Дерек подбирается всё ближе. Бросился в погоню сразу же после башни и обшаривания её дома. Зная его, не спросил и согласия Мереса — рванул, только понял, кто это сделал. Необязательно он будет искать её именно в Циэлле, но это ближайший к границе большой город. Не пропустит. Здесь легко взять след и нанять пару ловчих компаний в подмогу.

Раз Дерек обыскал дом, то наверняка нашёл несколько старых книг. Тех самых книг. Вряд ли он что-нибудь из них понял — никогда не увлекался сложной магией, особенно теоретической. Даже в юности, пока учился, избегал формул и предпочитал бить чистой силой, которой у него хоть отбавляй. Разве что мог бы понять, что для большинства описанных там вещей нужен лиррат. Хороший, старый, опытный лиррат, заставший хотя бы начало правления нынешней элебрисанской династии. Среди книг было много имён, и он наверняка проверит их все. Все они в Ваннарее либо давно мертвы.

На самом деле, ему наверняка наплевать, что именно за формулу нашла там Ланэ и зачем забрала камни — Дерек преследует её как свою личную ошибку и всего лишь идёт ровно по свежему следу. Стоит ему серьёзно отстать и потерять её из виду, и вряд ли он догадается, где именно сможет отыскать снова. Проблема в том, что он её не потеряет. Дерек превосходный, пусть и неизобретательный охотник.

Пока Кэт утром улаживала свои связанные с разведкой дела, Ланэ зашла к Тэму.

Постучала, из-за двери сказали «можно». Лиррат сидел на подоконнике и задумчиво смотрел на затянутое серой хмарью небо. Вид у него был напряжённый, а на столе лежал старый, если не сказать древний, фолиант с обожжённой обложкой.

— Для неё? — Ланэ подошла и стукнула ногтем по горелой коже. Почувствовала, как палец тоненько, как лёгкий мороз, уколола лирратская магия.

— Да, — мужчина зевнул и протёр глаза.

— Как ты собирался лечить хаттари?

Не усмехаться не получалось, но собеседник воспринял это доброжелательно, слез с подоконника и кивком головы пригласил за стол. Ланэ переставила стул и села так, чтобы опираться спиной о стену, а правой рукой — о спинку. Так рана болела меньше.

— Что ты поняла о ней кроме этого?.. — спросил Тэм, но ждать ответа не стал, — Хаттари — это я сразу увидел, смотреть-то тут нечего. Но её силы утекают. Постоянно. Хаттари могут копить мизерное количество магии, долго и тяжело, и только она это получает — это сразу же забирает... кто-то. Или что-то. Не понял.

— Считаешь, дело в этом?

— Не только. По рассказам Кэт, она считает, что не родилась хаттари. Говорит, магия почти стала нормальной в десять лет, поэтому её и оставили в разведческой школе, но потом резко закончилась.

— Обычное взросление. У меня в десять магия увеличилась вдвое, затем ещё вдвое в двенадцать, и ещё за последующие пару лет. У кого-то уменьшается.

— Да? И много в Нирранте здоровых людей, у кого она уменьшается? Или даже пропадает? Она могла родиться без магии — да, иногда не везёт, но нет тех, чей резерв был — и пропал. Это признак болезни, которую никто не стал лечить.

— Хаттари не становятся из-за болезни, Тэм.

— А я и не говорю, что она стала хаттари из-за болезни. Она могла родиться хаттари, но использовать магию без резерва. А потом это пропало. И пропадает до сих пор.

Ланэ уставилась на него, с интересом приподняв бровь.

— Она человек, к тому же женщина. Не лиррат.

Северянин тихо и довольно рассмеялся.

— Не только нианре обладают способностью позволять силе течь через себя. Иногда это случается и с людьми, только они этого не замечают.

Следопыт недоверчиво хмыкнула. «Не только нианре». Он мог сказать «не только лирраты», ведь все знают, что магами среди нианре могут быть лишь мужчины. Когда-то давно, много столетий назад, магами были и женщины, но сейчас почти никто уже не помнит даже как они себя называли, тем более — их магию. Потому одних зовут лирратами, а других... Ланэ испытующе заглянула в голубые глаза собеседника, пытаясь понять — неужели он знает, какими были женщины-маги из нианре? Что он ещё может о них знать?

Но не только это её волновало. Ланэ знала о магии достаточно, а резерв со всеми его свойствами изучила вдоль и поперёк, и не могла согласиться, что у людей есть способность проводить силу. Копить — да, но использовать сразу, без долгого усваивания — точно нет. Даже когда она научилась красть чужую, ту требовалось переварить и встроить в свой резерв, только после этого можно было воплощать в действие. Ланэ за много лет научилась делать это искусно и эффективно, но до использования силы сразу было далеко. Настолько далеко, что практически невозможно.

Следопыт смотрела на лиррата, лиррат — на неё. В его насмешливом взгляде было что-то необычное, изучающее. В боку кололо едва заметным холодком.

— Жду подробности, — она понимала, что лиррат исследует её магией, и попыталась закрыться. Тут же поморщилась от прострелившей бок боли.

— Могла бы давно залечить рану.

— Могла бы.

— Хочешь, помогу, раз так боишься тратить свой резерв?

— Обойдусь как-нибудь. Не уходи от темы.

Тэм вздохнул, потянулся и сел удобнее, сложив руки перед собой на столе в замок.

— Ты знаешь о магии едва ли не больше моего, Ланэ. Энергию мою прощупываешь, хаттари сразу же разглядела. А этого, значит, не знаешь?

— Представь себе.

— Ты же не просто следопыт. Следопытов учат не так.

Холодный прищур, с которым женщина смотрела на него, говорил больше слов, и она это знала. Тэм всё понял верно и покачал головой, будто не нужны ему никакие её секреты. До раскрытия которых, впрочем, Ланэ не была уверена, что вообще доживёт.

— Верно. Не так. Поэтому я читала книжки и не ограничивалась только теорией. Очень, знаешь ли, помогало в жизни. Так что я бы хотела узнать больше.

— Что именно?

— Всё. Ты расскажешь мне всё.

— Или..? — Тэм улыбался. Угрозы он не чувствовал, да её пока и не было — Ланэ играла свою обычную роль и говорила так, как привыкла — непринуждённо, с угадывающейся улыбкой. Так, как шутила. Так, как жила. Легко, свободно, с тонкой иронией, понятной только ей одной. Лиррат не вызывал в ней страха, чтобы угрожать. Следопыт знала, что сильнее, и не видела ни малейшего смысла напоминать ему об этом.

Он интересовал её так, как когда-то заинтересовали древние знания. Закрытый, неизвестный, чья глубина проступает на поверхности красивыми яркими искрами чуждой для неё силы. Чьи тайны так приятно раскрывать, и особенно приятно то, что раскрываются они не сразу. Постепенно. Медленно, но неуклонно. Ради чего можно выучить забытый всеми древний язык. Ради чего не страшно касаться давно утерянной магии.

Так, как среди живых не интересовал никто, кроме...

Ланэ прикрыла глаза, отгоняя воспоминание. Тэм истолковал молчание по-своему:

— Интересная ты, Ланэ. Знаешь меня всего пару дней, а общаешься так, будто мы друзья много лет, — он смотрел чуть склонив голову, и в голубых глазах мерцали незаметные и довольные искры.

— Тебя это смущает?

— Нисколько. Но удивляет, что это не смущает тебя. Следопыты редко заводят друзей не среди себе подобных.

— Среди себе подобных у нас друзей тоже мало, — ей не нравилось, что разговор снова сворачивает к Тайной службе, — И я не завожу друзей. Но раз нам выгодно быть сейчас вместе, зачем городить сложности? Общаюсь как привыкла. Не ты первый, с кем путешествую, и не ты последний. Надеюсь.

— В чём же выгода? — лицо лиррата становилось всё более и более довольным.

— Дадим друг другу ответы, мы же оба любопытны. Помогу тебе и кошке разобраться с её магией, а вы мне — добраться до Ваннарея. Ну, или я вам, учитывая, что у вас обоих магии кот наплакал. Затем разойдёмся.

— Если захотим?

Ланэ плотно сжала губы, когда чуть не сказала, что они точно не захотят идти туда, куда идёт она. Поэтому ответила настолько непонятно, насколько возможно:

— Там будет видно.

Немного подумав, Тэм открыл фолиант и отлистал на страницу почти в середине, развернул к следопыту и передвинул ближе. Одна страница была надорвана, отсутствовал уголок с частью строки, а посередине располагалось большое коричневое пятно, будто кто-то пролил на книгу какую-нибудь старую настойку. Схемы почти не пострадали, но текст под ними было тяжело прочесть.

— Раз интересовалась книгами, то что думаешь об этом?

Схемы изображали что-то о взаимодействии с резервом. На одной он был отсечён, на другой — разрезан надвое тонкой линией, а на ещё двух вокруг отмечено что-то, что без подписей понять невозможно. Автор книги делал понятные только себе рисунки, а в той части подписей, что удалось разобрать, Ланэ не увидела никаких подсказок для понимания. Попробовала тронуть страницу магией, но наткнулась только на невнятную лирратскую вязь, утекавшую куда-то под корешок.

Немногие длинные строчки, конец которых потерялся вместе с уголком, были непросты для перевода: древний лерд мешался с элебрисанским, на котором были переписаны нэройские термины и крианские пассы. Так не писали лирраты прошлого — слишком ценили свою культуру, чтобы мешать с чужой, и предпочитали придумывать названия, а не заимствовать их. Несколько слов на ниррантском удивили её — они казались совсем новыми, не позднее начала эпохи. Книга же была заметно старше.

— Бред какой-то.

— Я тоже так подумал. А потом сделал вот это, — с этими словами Тэм провёл двумя пальцами от верха страницы к низу, и символы со схем засветились синим, а некоторые слова заискрили. Магия гасла, потому свечение было неровным, горели не все буквы, а какие-то и вовсе отслаивали краску чернил, не желая больше вмещать в себя магию. Удалось прочесть на северном диалекте древнего языка Ваннарея:

— «Для лучшего из нас — смысл, для прочих — не ценней пепла»?

Ланэ рассмеялась. Тэм, внимательно смотревший на неё, склонив голову, только тихонько усмехнулся. Эта усмешка неожиданно выдала следопыту то, насколько же больше он знает, чем говорит. Это настораживало, но не более того. Ни один следопыт не будет бояться более знающего нианре. Скорее, использует в своих целях.

— Нет, — всё же сказал мужчина, — Это слово — не «лучшего». Сейчас оно имеет такое значение. Тогда вместо него использовался южный вариант. Это означает «единственной», и именно женский род. Видишь размытый апостроф? Пять веков назад его добавляли в конце, если хотели сказать что-то исключительно в женском роде.

Тэм увлечённо рассуждал о старой письменности, и Ланэ отвечала вежливой улыбкой и едва заметно кивала, будто задумалась и не очень понимает, о чём речь.

А внутри её грызла тоска, злость и много других, сильных, но куда менее различимых чувств. Она прекрасно понимала, о чём речь. Только ей это больше никак не могло помочь.

Не смогло бы и ранее.

Впрочем...

Чтобы не думать и не мучать глупые надежды, следопыт предложила быть готовыми к приходу кошки и собрать вещи заранее, и под этим предлогом ушла к себе. Помимо сбора вещей, стоило запутать следы на случай, если Дерек прибудет в Циэллу.

Понятнее насчёт хаттари не стало, зато она узнала его предположение, хоть и была не согласна с этим в корне. Дальнейший разговор про Кэт можно было вести и в дороге, которая предстояла долгой — разведчица наотрез отказывалась брать птиц, чем удивляла и её, и лиррата. А вот книга показалась странной. Лирраты не писали трактаты для своих женщин, даже если те были превосходными магами. Да и пять сотен лет назад их уже давно считали чуть ли не мифом. Как, впрочем, и сейчас.

Немногие знали, сколько правды скрывалось под этим мифом…

Ланэ отметила, что стоит как-нибудь изучить книгу без посторонних, но пока что закрыла эту мысль на большой замок в голове. Вместе со всем, что вызывало ассоциации с годом, проведённым в библиотеке.