замок скрипит. закрытый. куртка неспеша и уставше повешена на крючки. андрей зевает.

андрея с размаху вбивают в стену, так, что почти затылком об эти ебучие светлые обои. в глазах едва плывет, взгляд не фокусируется сразу, первое, что андрей отмечает – федя злой. даже не видя его, а чувствуя как его плечо сжимают. федя же сильный дохуя, и на сцене на руках покатает, и сейчас при желании оставит пять алеющих следов по тонким плечам. как два пальца обоссать.

и выглядит зло. не разъерен, никогда рядом с андреем таким не был, но оглядывает как-то холодно, раздумывая по виду о том, чтобы кому-то на бошку кинуть кирпич.

– федь…

у андрея усталость от выступления, в андрее добрые глотки пива, у андрея маковка варит как-то медленно. он тянет свободную ладонь, пытаясь федю коснуться, но кисть тут же прижата к той же стене. не сбежать.

андрея это молчание давит пиздец. причины сами собой выпрыгивают в голове. и андрея смаргивает, готовый засмеяться. шутки в личке, что сегодня андрей остается с пацанами на блядки? уже запощенные фотки, где руки андрея да прочих все то сцепляются, то скользят по спинам, волосам, а микрофон резко один на двух? что из этого? и все же не смешно нихуя, блядский накопительный эффект, у федора пунктик на ревность совсем крохотный и пыльный, но на него столько говна липнет, что не сбежать, рванет нахуй. рвануло. 

андрей соврет, если скажет, что сам не накидывал.

– родной, – у андрея голос мягкий, все думает, как ситуацию вырулить в благоприятное русло. – прости? федь, давай поговорим.

говорили. не раз. здоровые отношения, рот да в благих целях. помогает. не то чтобы федор верит, что андрей за его спиной сосется, сосет, делать хоть что-то, нет, федор своему мальчику доверяет. просто мальчик иногда специально зубоскалит. просто люди рядом с мальчиком не всегда считывают, что мальчик чей-то.

андрей вздыхает спокойно, когда рука на плече расслабляется. и руку отпускают. 

и давится воздухом, когда его грубо дергают за волосы, запрокидывая голову.

по шее чужие губы. по шее буднично-привычно борода федя, от которой щекотно, колюче.

андрей издает неясный испуганный звук, когда кожу засасывает, а не просто целуют. засосы. и ниже, и где-то сбоку. и стык шеи оцарапанный краем зубов.

– федя, блять, погоди…

андрей скребет пальцами по чужим предплечьям, пытаясь оттолкнуть, но повторение – не сбежать. просто блядская красная черточка поломалась, андрей спокойно привык статус холостого держать, андрей привык к плашечке “артист старается держать свою личную жизнь без общественной огласки”.

– федя, пожалуйста…

андрей сразу, с ходу додумывает – кофта, толстовка, что угодно, приятно прячущее расписанный холст бледной кожи, но пятерня в волосах сжимается сильнее, тяня голову ниже, а федины губы запечатляют мазок под самой челюстью. 

красный расписной поводок, кричащий одно простое – мое.

андрей думает о том, что на девушку такое с трудом спишет. хотя хули ему, такую легенду выдумает, все поверят, еще и додумают за него. а андрей поднимает руки, крепко держась за чужие плечи. неудобно, плохой якорь, думает, обнимая за шею и совсем бездумно всхлипывая, когда федя сверху по потрепанной коже скользит языком. и целует с какой-то донельзя не сдерживаемой нежностью за ухом. а голос спокойный. холодный и стальной. мелко-мелко растирающий противоречия.

– ты чей, андрюш?

у андрея коленки от этого тона и вопроса подгибаются.

– твой. твой, федь.

///

федя едва пальцами обводит чужую шею, виновато поджимая губы. андрей замирает на секунду, но не больше, смотрит вопросительно.

– я сорвался, дюх. я ебанутый, слушай, прости, эта хуйня не повторится…

андрей расплывается в улыбке, смеется теперь уже открыто. и довольный, как кот, цепляется пальцами за пальцы.

– почаще бы так, федь.