началось все где-то в тот момент, когда федя с группой привычно настраивал гитару да прочее, а перед глазами промелькнул пацан, у которого волосы такие яркие, что зажмуриться хотелось. желтые. по цыплячье. явно дома осветлялся, явно самостоятельно, вот, темные прядки проглядываются. а на кончиках проблескивает розовая краска, видимо, прошлая. федя рассматривает совсем коротко. у феди, в общем-то, более важные дела.

как-то со временем узнается, что пацан устраиваться приходил. а через пару дней цыплячья макушка кажется все чаще, чаще, чаще.

у феди ровно два волнения – не вылететь из вуза и музыка. за ними время пролетает совсем скоро. за это время удается перезнакомиться с каждым вторым рабочим в баре, затащить какого-то музыканта в коллектив. проблема возникает совсем мелкая – к тому пацаненку сначала забывалось подойти, потом не успелось, потом… стало неловко. сместилось как-то в сторону того, что федор все глазками стреляет, да ни шага сделать не может. просто… не может.  

федя себя откровенно школьником ощущает, когда заглядывается случайно, на подъеб пацана из группы шуточно замахивается гитарой, – но не применяет! упаси господь, и так слишком долго копил. – а потом оборачивается обратно и замечает, как этот проклятый официант глядит на сцену, устроенную игнатьевым, и улыбается насмешливо. игнатьев взгляда в глаза дольше пары секунд не выносит, тут же стараясь отвлечься на то, чтобы перепроверить гитару еще раз на предмет расстроенности. а вдоль шеи горячо. 

наверное, это откровенно глупо. потому что федор знает прекрасно, что будь это какая-нибудь новая девочка, то через недельку случайных взглядов он бы хотя бы угостил, позвал куда. да сзади бара бы пососались уже совсем скоро, не в первый раз. а тут – хуйня какая-то, с какой стороны не подступись. вот так и сбивайся с ноты очередной раз, случайно ловя на себе взгляд при исполнении какой-то песни. федю это начинает в какой-то момент бесить. а еще превращается это в какую-то игру в гляделки, из которой вылезать не хочется почти принципиально. погадать, где выдержка переломится.

бар родной. здесь даже в выходной от игры можно отхватить скидку чисто из-за знакомства и фединых красивых глазок. для других это, конечно, выражается в том, что федя может плотно на уши сесть, но никто, вроде как, против пока не был. это основная причина. федя не думает о других, но одна из них вышагивает на другом конце бара, все не отходит от столика да нервно блокнот из руки в руку перекладывает. федя кулак под щеку подкладывает, отвлекается от разговора ребят из группы и пытается хоть слово из разговора выцепить. за шумом слышно целое нихуя, а потому федор коротко хлопает по плечу пацанов, кидая что отойти нужно. 

и примерно там память федора под действием алкашки как-то косится, потому что четких слов разговора он совсем не помнит, но зато помнит боль своих кулаков, а еще челюсти и скулы со вкусом крови, плывущей из носа. где-то рядом соседствует момент, где отчетливо видно в глазах официанта удивление в перемесь с благодарностью. и следом – холод какой-то бутылки из холодильника по щеке. по ней же опять руки, но без намерения разбить это самое ебало. а так, мягенько. успокаивающе.

дальше – только то, что до дома его вели под руку, но уж там пацан из группы. очень устало и с матами изо рта.

просыпается федя от звонка, рингтон прямо в мозг бьется, как блядская дробь из автомата. внезапно, громко, не проснулся, с похмела, комбо, ну. федя хочет скинуть, принимает случайно. в трубке незнакомый голос:

– привет, герой, как твоя голова?

федя держит телефон у уха. не узнает. отнимает от бошки, чтобы глянуть номер – опять не узнает. трет глаза.

– хуево. а ты кто, собственно?

– официант, где ты выступаешь. у нас не особо получалось раньше поговорить…

федя на постели подрывается, а в глазах резко ярче. ага. ебать. и сразу неловко, глупо, страшно немного, и так волнительно-волнительно. с похмелья голове и больней, и резче в эмоциях.

– я… я давно подойти хотел.

– знаю, – феде чудится, что на другом конце трубки улыбаются. – ты с меня глаз не сводишь, – улыбаются, точно. самодовольно.

федя молчит по его мироощущению минут десять. на деле пару секунд. и спрашивает невпопад:

– это плохо или тебе, ну, нравится?

когда федя слышит смех короткий, он млеет на месте. 

– если бы не нравилось, позвонил бы я тебе? – федя проклинает свою голову, которая истинно задается этим вопросом в моменте. приходит к выводу, что, наверное, не позвонил бы. или может просто человек такой хороший? – как ты сейчас?

феде кажется, лучше чем кому бы то ни было.

– плохо. я…

– тогда я перезвоню. поспи, выпей таблетки, прочее… 

и отключается. а федя глядит на трубку. хочет забить номер, но в процессе понимает, что даже имени не знает. селится официант в телефоне под званием “цыплятник”. в моменте кажется даже смешным.

не звонит. находит в телеграмме. федя рад и этому. федя параллельно переписки листает фотографии на аватарке и любуется. а, как оказалось, андрей будто бы за федю решает, перед фактом ставя – надо уже встретится и поговорить нормально. кидает дату своего выходного, а игнатьев с ходу соглашается. 

ага, четверг. ага. блять.

репетиция с парнями.

с одной стороны его грызет вина подвести, а с другой… а с другой – андрей. 

в общем чате все справляются о федином состоянии, у того нет сил, чтобы жаловаться еще и здесь, силы есть лишь на одно “в четверг меня не будет, я замуж выхожу”. 

феде хочется голову разбить, когда первое же сообщение в ответ это “наконец-то”. а следом “андрюхе привет”.

федя и это игнорирует, только извиняется за срыв плана.

“без б. ты по нему последний год страдаешь если сам по итогу опять сольешься мы тебя туда потащим через силу”

“все так”

“вы мне кстати сотку должны”

“федос раньше бы на месяц заговорили я бы не проебал”

дальше федор читать не хочет.

федя думает, что потерян тогда, когда андрей закидывает цыплячьи волосы назад, сосредоточенно роясь в телефоне, а потом вскидывает радостный взгляд на него. андрей начинает говорить и улыбаться, и федя понимает – конечная.