***

Дверь, скрипнув, вновь приоткрылась, впустив внутрь знакомую серую фигуру.

— Что, на этот раз не задремал на полу? — хитро уточнил Мик, отбрасывая капюшон с лица и запирая дверь.

— Был очень к этому близок, — Айзава, кряхтя, встал с пола, — Поднял меня ни свет ни заря — а в итоге всё прошло так же, как и вчера. За завтрак спасибо.

Мик недоумённо моргнул.

— «Так же, как и вчера»?.. Но в утренней службе ведь молитвы, и ритуалы совершенно… — он собрался было объяснить — но, видимо, поняв, что разница в церковных обычаях была очевидна лишь для него, замолчал. Айзава фыркнул.

— Но песни я всё равно слушал.

— И как? — Мик заинтересованно покосился на него, придвинув стул к кровати.

— Тебя я не услышал, — торжественно заключил Айзава, садясь на кровать рядом.

Мик прыснул.

— А поём-то как?

— Поёте, хм… — Айзава сделал вид, что задумался, пошарив взглядом по потолку, отчётливо ощущая на себе искрящийся озорством зелёный взгляд, — Сойдёт. Я б так голосить не смог, конечно — да, в общем-то, и так проживу. Но тебе подходит.

Он сощурился.

— Подходит «голосить»? — сдерживая смех, переспросил скорее для вида Мик.

— Ага. С таким-то голосом.

Последнее сорвалось с языка само собой. В комнате ненадолго повисла тишина.

Айзава коротко кашлянул.

— А может… расскажешь всё-таки, как так получилось? Ну, с церковью.

Мик бросил на него вопросительный взгляд, но в его глазах скоро мелькнуло понимание. Он натянуто приподнял угол рта.

— А, ты об этом. Я… — он запнулся, — Унаследовал.

— Унаследовал?

— Да. Эту жизнь. Этот пост. Это…

Он замолчал, подбирая слово, но так и не продолжил.

Айзава приподнял брови, не прерывая. Мик сделал глубокий вдох.

— Отец отправился в паломничество и не вернулся. Те, кто ждал его, забрали меня в церковь. Начали учить псалмам, ритуалам, догмам, молитвам. Почти тогда же — как узнали, что я могу петь — отдали в хор. Стали включать в службы. Со временем подняли, и из низшего диакона посвятили в священника. Я… — он сухо сглотнул и, опустив глаза, через силу выдавил, — Так и не поверил. Вот, в общем, и вся история.

Айзава задумчиво опёрся подбородком о ладонь, не отрывая от него глаз.

— И когда ты понял? Ну, что всё.

— Кажется, мне было около восьми? — горько предположил Мик, пусто изучая взглядом собственные руки.

— Эй.

Он с тенью смятения поднял взор.

Айзава, внимательно всмотревшись в его лицо, было приоткрыл рот, но закрыл его, промолчав. Мик понимающе-безрадостно качнул головой.

— Знаешь, как за спиной меня чаще всего между собой называют прихожане, и даже некоторые священники? — он сглотнул, и через подобие улыбки выдавил, — «Земной ангел».

Айзава моргнул.

— Они просто не могли поверить, что человек с таким голосом — не истинный Божий посланник. Во все важные церемонии начали включать меня, и их с каждым годом становилось всё больше. Знаешь, — он кисло поджал губы, — В какой-то момент я даже начал его немного ненавидеть. Свой голос.

Его выражение серело с каждым произнесённым словом. Айзава убрал руку от лица.

— Но потом смирился. До сих пор не понимаю, что они в нём нашли.

Он коротко хохотнул, и смех тоскливым колокольчиком разнёсся по комнате.

— Я люблю петь — но пение в этих стенах… не приносит никакой радости.

Айзава озадаченно качнул носком ноги.

— И уйти нельзя?

— Этому должна быть веская причина. Я не слышал, чтобы отрёкшихся от церкви хоть раз провожали с миром. Это… дорога на тот свет.

— …Да уж, дела. Даже я в своём ремесле — по своей воле, — задумчиво протянул Айзава, выдохнув, — Ну, отчасти. Теперь уже назад просто дороги нет. Я уже убийца вампиров. Уже знаю, что будет, если брошу клинки в дальний угол. И с городом, и со мной.

Мик с тенью тревоги поднял на него глаза. Айзава просто оскалился на него в ответ.

— Так что мы оба в какой-то мере заложники ситуации. Это даже забавно, не находишь?

— Не особо, но… — губы Мика всё-таки двинулись в подобии улыбки, — Твоё дело приносит пользу людям. А пользу того, что делаю я, во мне видят все, кроме меня самого. Так что, можно сказать… Вместо наследства я получил проклятие.

— Но проклятие прибыльное, а? — скорее, предположив, кривовато усмехнулся Айзава.

Голос Мика вдруг упал до шёпота — и он, посерьёзнев, наклонился к нему ближе.

— И представить себе не можешь, насколько.

Он втянул носом воздух и, не дожидаясь ответа, пробормотал на одном дыхании:

— Когда я своими глазами увидел — да простит меня Всевышний — на каких золотых мешках сидят здешние правители — я понял, что церковь никогда не была и не могла быть в одной реальности с народом, с которого эти средства обдирает.

Тишина сгустилась, неприятно надавив на плечи.

Стряхнув её первым, Айзава шумно выдохнул, упёрся ладонями в колени и поднялся с места. Мик поднял к нему голову.

— Вставай, — он требовательно поманил Мика пальцами, не ожидая возражений, — Давай.

Мик непонимающе приподнял брови, но послушно поднялся на ноги вслед за ним.

— Мы сегодня ещё рану не перевязывали. Так что, если не торопишься на какую-нибудь из своих святых служб…

Не дослушав, Мик моргнул — и на его губах сама собой расцвела несмелая, но искренняя улыбка — за одно мгновение разогнав солнцем сгустившуюся тьму. Не споря, он кивнул и шагнул ближе, наклонившись к повязке.

— Точно. Тогда подними руки, пожалуйста.

Невольно задержав взгляд на посветлевшем лице, Айзава, дёрнув уголком губ в сторону, приподнял локти. Тонкие руки принялись ловко, но осторожно разматывать старую повязку, даже не касаясь кожи.

Айзава шмыгнул носом, бездумно рассматривая корни золотистых волос.

Совершенно оторванно от собственных мыслей — осознав.

До сих пор, не считая того, что дотащил до комнаты, и этих регулярных перевязок — Мик ведь больше его не касался. Всякий раз будто бы избегая самой возможности.

Кто угодно бы уже по-свойски толкнул в плечо, пихнул в бок, даже просто случайно бы тронул за локоть — в простом общении с кем-либо это даже не запоминалось. Но Мик не допускал оплошностей. Передавая тарелку самыми кончиками пальцев. Сидя у кровати ровно на таком расстоянии, чтобы не коснуться коленями.

Это бы показалось ему странным ещё раньше, но…

Его взгляд упал на собственные ладони, широкие, давно и навечно огрубевшие от шрамов и рукоятей клинков.

Почему он вообще об этом задумался?

— Эй, Мик.

— М?

Айзава замолчал, вдруг не уверенный, что именно хотел сказать. Не дождавшись вопроса, Мик поднял к нему взгляд, тут же отняв руки от повязки. Айзава, приоткрыв рот, завис.

— …Как там рана?

Мик, снисходительно улыбнувшись, уверенно покачал головой.

— Ты ведь не это хотел спросить, правда?

— В корень.

— Не замечал за тобой робости раньше, — полушутливо сощурился на него Мик.

— Я тоже, бывает, сталкиваюсь с неразрешимыми вопросами, знаешь ли.

— Так ты ведь его даже не задал. И не попытаешься?

По-видимому, явно не собираясь сворачивать разговор в хлопотах над раной, Мик выпрямился перед ним в полный рост.

Айзава, моргнув, окинул его невозмутимое, но при этом живое лицо взглядом.

Но что, если…

В зябковатой прохладе комнаты ладони вдруг вспотели.

На секунду сжав в кулак и разжав здоровую руку, он медленно поднял её. И, глухо выдохнув, протянул вперёд.

Мик, не отводя от него взора, не шевелился. В зелёных глазах читалось ожидание.

Не дыша, Айзава сжал губы — и коснулся тонкого плеча самыми кончиками пальцев. Не ощущая сопротивления, он замер лишь на секунду, и осторожно, постепенно положил на плечо всю ладонь.

Мик еле заметно сощурился, и на его губах блеснула лукавая улыбка.

Изящная ладонь, плавно взметнувшись в воздух, коснулась грубых пальцев на своём плече и, пересчитав костяшки, воздушно скользнула к локтю. По спине прокатилась волна мурашек. Айзава, шумно втянув носом воздух, не отклонился.

Не убирая рук, несколько секунд они молча изучали друг друга глазами.

— …Я ответил на твой вопрос?

Только сейчас ощутив, что в горле пересохло, Айзава сглотнул.

— Видимо, да.

Тонкие пальцы, на секунду мягко сжав его предплечье, расслабились, и Мик, улыбнувшись шире, склонил голову набок.

— Почему у меня ощущение, что меня сейчас сочли каким-то диким зверем?

— Понятия не имею. Я, вроде, больше под это описание подхожу? — Айзава ухмыльнулся и, опомнившись, убрал ладонь с его плеча. Напряжение в теле спало.

— Правда? Кто такое сказал? — Мик фыркнул, не ожидая ответа, и, тоже убрав свою, скрестил руки на груди, — Так я могу с повязкой закончить?

— Валяй.

Айзава вновь поднял оба локтя, позволяя себя перевязать. Пальцы аккуратно скользнули по рёбрам, оборачивая чистую ткань вокруг талии.

— А рана-то как, всё-таки?

— Хорошо заживает, — уклончиво отозвался Мик, и, не поднимая головы, спросил тише, — Так сильно хочешь уйти?

Рука задержалась на его животе, придержав повязку. Айзава ненадолго замолчал.

— …На улицу бы, проветриться. Я тут уже чёрт знает сколько.

Издав задумчивое «хм», Мик осторожно затянул повязку плотнее, заправив её край, ещё раз провёл по ней ладонью — и, выпрямившись, ярко сверкнул глазами.

— Есть одна идея. Но только если, — он коснулся ладонью груди Айзавы и хмыкнул, — Захочешь рискнуть.

В груди вспышкой вскипело нетерпение. Айзава оскалился в ответ.

— Не провоцируй. Я в деле.

Мик убрал руку и сказал:

— Правда, придётся дождаться вечера, но… Я ухожу кое-куда по ночам.

Было воодушевившись, Айзава в некотором недоумении повёл бровью.

— Эм… на службу? На неё звать не надо, спасибо. Мне и так неплохо.

На этот раз заметно удивился уже Мик.

— С чего ты взял? — он осёкся. — А, точно, ночные пат…

— …ночные патрули. Ага.

В ответ Мик только закатил глаза.

— Значит, не на них?

— На них я тоже хожу, но не так часто, как ты думаешь. Так что нет.

— Выходит, в ту ночь мне несказанно повезло? — Айзава хохотнул.

— Ну, если ты считаешь это удачей… — Мик игриво сощурился (Айзава беззлобно зашипел на него в ответ), — Ну так что?

— Вылазка в ночь без всякой церковной тягомотины? Звучит как западня, в которую я бы попался. По рукам.

— Отлично.

Айзаве показалось, словно тот обрадовался сильнее него самого. Свернув и убрав подальше старую повязку, Мик бегло улыбнулся ему и, убрав волосы под одежду, шагнул к двери.

— Я пойду — скоро уже собираются прихожане. Принести тебе что-нибудь, как освобожусь?

— Ещё спрашиваешь. Я-то на святом духе долго не продэр… …жусь, — не удержавшись, Айзава широко зевнул, мысленно отмечая, что в ближайшее время непременно вздремнёт, — Куда пойдём хоть?

— Пока секрет. Увидишь, — Мик хмыкнул, натягивая капюшон — и, коротко подмигнув ему через плечо, тут же выскользнул из комнаты.

Дверь с негромким стуком затворилась. Айзава, тупо ощущая, что завис, так и не закрыв рта, наконец, моргнул.

— …А вот теперь он точно заигрывает.

***