***

Заправив прядь волос за ухо, Мик коснулся пальцами желтоватого листа и, поведя уголком губ, легко расчеркнул пером по краю.

— Это уже седьмое, пожалуй…

В раскрытое окно, отвечая, незатейливо, чисто просвистела птица, за ней другая. Прежде чем Мик успел поднять взгляд — их пение растворилось вдали вместе с лёгким, уже остывающим ветром, качнувшим прозрачную занавеску.

Интересно, дойдёт ли на этот раз.

За спиной, лениво ворочаясь в углях, мягко потрескивал огонь. Кожаная упряжь, покоясь на лихо прибитом к стене гвозде, тускло поблёскивала пряжками. Её добротная кожа словно бы сама по себе источала тепло. Скромная лампа незажжённой ютилась на краю стола, по соседству с небольшой стопкой книг и опустевшей тарелкой. Открытая входная дверь, впуская свежесть, стукнулась о ножку стола и чуть скрипнула от ветра.

Кое-что вспомнив, Мик быстро обмакнул перо в чернильницу, мельком заглянув внутрь, зачеркнул, дописал и, отложив его в сторону, вновь окинул взглядом письмо.

«Чего-то будто не хватает…»

Ему в плечо требовательно ткнулось тепло, звучно выдохнув.

Прежде не заметив глухого перестука по дощатому полу, Мик расплылся в улыбке.

— Ну, погоди немного. Скоро поедем.

Тень, не слишком убеждённая, пристроилась мордой у Мика на плече, тяжестью заметно перекосив его в сторону, и тот, прыснув, всё-таки оторвал взгляд от листа.

— Вот смех, если ему все до единого пришли, и я его просто бумагой завалил, скажи?

Тень понимающе фыркнула, и Мик, звонко расхохотавшись, ласково потрепал её по шее.

— …Нет, конечно.

В сердце замерло.

Эта наивная надежда ему совсем ни к чему.

Невольно улыбнувшись собственной мысли, Мик дописал последнюю строчку и выдохнул. Убрал перо. Сложил лист втрое. Достал из одной из книг аккуратно сложенный конверт. Нагрел сургуч, капнул им на бумагу, подул.

Всё — так привычно.

Разве что…

Задержав в руке запечатанный застывшей каплей конверт, Мик поднял его над собой. Солнце, уже объятое близким холодом и подёрнутое вечером, ярким розовеющим лучом огладило бумагу без подписей, проникая насквозь слабым свечением.

Не думая, Мик закрыл глаза и невесомо коснулся конверта губами.

Дойди.

В мыслях неуловимой тенью — такой настоящей — отозвалась хрипловатая усмешка.

«Ты же на самом деле не веришь в бога?»

— Тень…

Та вопросительно качнула головой, согрев его лицо дыханием.

Ничего не говоря, Мик обхватил её обеими руками и, обняв за шею, притянул к себе. Тень, закрыв глаза, тихо дохнула ему в плечо.

Он позволит себе эту минуту слабости.

Наконец, коротко выдохнув, он поднял голову и, улыбнувшись ей чуть шире, чем думал, поднялся с места, убирая конверт за пазуху.

— Ну что, готова пробежаться?

Мигом ощутив перемену в настроении, Тень нетерпеливо стукнула копытами, и Мик, хихикнув, пихнул её обратно на улицу.

— Тебе бы отучаться этому — зима не за горами, вот так открытой держать дверь не буду! Даже с друзьями одиноко, что ли? Я ведь каждый день к вам прихожу, да и ребята тоже.

Тень, послушно попятившись, вышла наружу, и Мик был совершенно точно уверен, что снисходительно махнула хвостом по пути.

— Не спорь! Как облупленную тебя знаю.

Тень издала долгое, низкое фырчание — точно закатила бы глаза, если бы могла. Захватив упряжь с гвоздя и плащ по пути, он закрыл дверь и задумчиво задержал ладонь на тёплом боку.

Поалевшее солнце, самым краешком касаясь горизонта, бросало угасающий луч на бескрайние поля пожухлых лежащих трав, тенью очерчивая далёкий гребень леса. В домах неподалёку уже зажигался свет. Пара птиц, пронёсшись в танце над самой землёй, взмыли ввысь, пропев друг другу, и исчезли в молчаливом, уже сонном вечернем воздухе.

Раздалось протяжное, звонкое ржание — и Мик ловко увернулся в сторону, когда из-за угла стремглав выбежал рыжий жеребёнок с подпалинами.

— А ну-ка! — подначивая и одновременно журя, Мик с хохотом похлопал себя по коленям, и тот, взвившись, радостно поскакал ему навстречу. Затормозив точно напротив (Мик не двинулся с места), он перебрал копытами по земле и, встопорщив верхнюю губу, оглядел Мика.

— Нет у меня вкусностей, нет, — отбил подозрения Мик, взъерошив гриву у него между ушами, но жеребёнка его слова не убедили. Тот ловко вывернулся из-под руки и сунулся носом ему в грудь. Мик, побеждённо выдохнув, отпихнул его морду в сторону и, быстро выудив из-за пазухи кусочек моркови, протянул ему. Тот исчез во рту жеребёнка со скоростью звука.

— Ну и в кого он у тебя такой наглец, признавайся, а? — с деланным укором бросил он себе за спину. Из-за стены хлева, коротко фыркнув, выглянул широкоплечий тёмный конь в яблоках. Неспешно подойдя поближе, он внимательно осмотрел своего отпрыска, затем Мика, и, как будто поведя плечами, махнул хвостом.

— Да, я знаю, что сам и балую, — Мик провёл ладонью по заплетённой в косы чёрной гриве, дразняще высунул кончик языка и, придержав в стороне юную ненасытную морду, протянул морковь и ему, — Хочешь?

Конь скорее из приличия обнюхал угощение и, шлёпнув жеребёнка хвостом по боку, так же размеренно направился к ближайшему пожухлому кустику травы. Из хлева, потопав копытами по дощатому полу, с любопытством высунулась ещё пара лошадей-подружек. Мик, в преувеличенном жесте разведя пустыми руками, подошёл и погладил каждую по гриве. Судя по их миролюбивым выражениям, они были не в обиде.

— Вздремнули немного, м? Погодка чудесная, понимаю, — он хихикнул и чмокнул обеих в щёку, — Я уеду ненадолго. Ну, вы знаете.

Лошадь помладше, со светлыми боками, ласково потыкалась носом ему в плечо (Мик тепло потрепал её по шее в ответ), а другая, пегая, дохнув горячим воздухом, понимающе повела ушами в сторону ожидавшей невдалеке Тени.

Она не стала бы его торопить.

Она знает.

Прохладный ветер, забравшись под рубашку, почему-то вызвал улыбку, на неуловимое мгновение согревшую сердце. Мик медленно, глубоко вдохнул. Воздух ворвался в грудь лёгкостью свободы. У неё был свой собственный вкус. Теперь он понимал.

Собирая волосы в высокий хвост, он устремил взгляд в поля — как будто бы не мчал по ним уже десятки раз прежде. «Каждый раз — люблю».

Последние несколько дней ему всё казалось, будто иссохшие травы были припорошены снегом — но тот таял каждый раз, когда Мик хотел перехватить его взглядом. Неужели, сам того не зная, настолько ждал зимы? Не то чтобы она чего-то обещала.

Со стороны домов раздался весёлый детский крик, всего на мгновение прерывая вечернюю тишину. Одна из лошадей, навострив уши, перебрала копытами, но, не сочтя нужным двигаться к знакомому голосу, вернулась к ленивому жеванию трав. Мик, чуть улыбнувшись, потрепал её по боку и оставил наслаждаться лёгким ужином. Набросив плащ на плечи скорее по привычке, он поправил рукава и прикрыл веки.

— Тебе ведь тоже не терпится, правда?

Быстро снарядив Тень, он склонил её голову ближе и, закрыв глаза, нежно пропел ей на ухо — в который раз ощущая, как выученные наизусть слова отзываются слабостью в груди:

— Ангел, хранитель мой… моли его обо мне.

Перепроверив конверт, Мик прыгнул на спину Тени, легонько хлопнул её по боку — и, не отрывая глаз от горизонта, стрелой помчался навстречу солнцу.

***