— Тогда сочувствую, — Альбедо улыбнулся, вот только улыбка его была, скорее, скорбная. — Добро пожаловать в клуб проклятых, Куникудзуши.

— Что? — Скар впал в ступор от такого заявления и откровенно засомневался в душевном здоровье Альбедо. Однако, его серьезное лицо и взгляд говорили, что это отнюдь не шутка. — А теперь объясни, что черт возьми ты имеешь в виду, ибо это не смешно.

— Никаких шуток. Ты же вспомнил. И я думаю, не должно быть сложно сложить два и два. Или ты вспомнил не все?

— Откуда мне знать?! — Скар взорвался, переходя на повышенный тон. Его не устраивали увиливания, и сейчас их диалог походил на беседу умалишенных, чем на что-то серьезное.

— Прошу, не заводись, нас могут услышать, а мне бы этого не хотелось… Давай начнем по порядку: что ты вспомнил? Расскажи, а я потом дополню пробелы.

— Подожди, ты хочешь сказать, что тоже все прекрасно помнишь с того… с того времени?

— Я и не забывал, — Альбедо покачал головой и снова позволил печальной улыбке тронуть губы.

— Что?

— Не сейчас, просто расскажи, что видел. После этого обещаю рассказать все остальное.

Скарамучча нехотя послушался и описал все то, что он видел в своих «кошмарах». Он старался не упускать ни одной детали, хоть все и звучало до сих пор, как самый настоящий бред. Его монолог продолжался минут пятнадцать и все это время Альбедо его внимательно слушал, не перебивая. Покончив с рассказом, Скар, все это время вещавший это своим коленям, поднял взгляд на блондина, ожидая, что тот сдержит слово и расскажет все оставшееся.

— Ты вспомнил почти все ключевые моменты; не до конца, конечно, но это не важно. Суть проблемы ты понял, а сейчас давай я расскажу, что ты не знаешь, и немного дополню твои воспоминания своими.

Альбедо свел брови к переносице и, вдохнув, начал уже свой монолог в пустоту:

"Все произошедшее в твоих воспоминаниях случилось примерно пятьсот лет назад. Тогда, как ты может помнишь из истории, зарождалась «охота на ведьм», а суеверный люд пугался даже тени, и во всех бедах и несчастьях винил нечистую силу. К таким, как Кадзуха - альбиносам - относились соответствующе, и было удивительно, что его родители не избавились от него сразу, как только он появился на свет. Ко времени твоих воспоминаний мне было лет четырнадцать, и я служил подмастерьем при художнике в вашем доме.

Я помню тот день, когда Кадзуха появился во дворе дома, и как ты за него заступился. Ты всегда отличался скепсисом ко всему потустороннему и считал это лишь глупыми выдумками, так что никто особо и не удивился тому, что твой отец разрешил Кадзухе остаться после твоих убеждений. Но народ все равно шептался и распускал сплетни, мол, молодого господина околдовали, раз он терпит компанию явно отмеченного дьяволом человека.

Кадзуху опасались и сторонились. И я не был исключением; старался избегать его и тебя. Но так как я часто рисовал самостоятельно пейзажи для местных и заезжих гостей, то много времени проводил на улице, где частенько вас видел. Видел и то, как меняется отношение Кадзухи к тебе, но старательно гнал от себя любые мысли, так как голова была дороже.

Вскоре все немного вздохнули спокойнее, когда ты отослал Кадзуху «набираться опыта» в дальнее поселение ваших земель. Он перестал мозолить всем глаза и люд чуть подуспокоился. Но когда я увидел вас в той таверне, то мой маленький мир рухнул. Напоминаю, я был лишь ребенком в то время. Я не мог понять, как один мужчина может целовать другого, ведь это богохульство. Да, я был довольно набожным тогда. Верил в библию и церковь, в Бога… Не найдя успокоения той бессонной ночью, я принял лишь одно, как мне показалось, разумное решение: сходить на утреннюю исповедь.

Подробности ее опущу, но именно это и стало спусковым крючком всех дальнейших происшествий.

Новость, что молодого господина таки околдовал этот порочный воин, разлетелась ураганом. А недовольство народа в тот год было самым пиковым. Неурожаи, постоянная непогода, накалившаяся обстановка с соседями и еще вот такой «сюрприз» окончательно помутнили их рассудок, и они решили очистить свою землю.

Кадзуху им схватить не удалось. Уж не знаю почему, но вот вас и вашу семью схватили и сожгли вместе с домом. Пощадили тогда только вашу невесту, так как она с вами не пересекалась, да и прибыла только на кануне помолвки. В их глазах она была чистой, а вы - порочным. Старый дом забросили, а новые хозяева отстроили уже вот этот особняк поодаль.

Прошло лет десять. Кадзуху после тех событий не видели, он испарился. По округе начали блуждать нехорошие слухи. Позже стали пропадать люди, и в один из дней, когда я возвращался домой, на меня напали. Обычные бандиты, но их не интересовал ни мешочек с получкой, ни другие вещи, находящиеся при мне. Они связали, притащили меня к старому дому и оставили там.

Была весна, но земля была холодная, еще не прогретая. Я пролежал там с пару часов, когда мои крики все же были услышаны. Вот только перед собой я увидел не знакомые лица местных, а Кадзуху.

Он узнал, что я именно тот, кто тогда рассказал, что видел вас. Именно на меня он решил возложить ответственность за твою гибель. И, честно, я ждал смерти. Вот только он сделал кое-что похуже.

После твоей кончины он впал в ярость и отчаяние; он готов был на все, лишь бы тебя вернуть, и его, к сожалению, услышали. Я не знаю, с какой чертовой сущностью он заключил сделку, но человеком в нормальном смысле слова быть перестал. Он мог, забирая яркие эмоции или жизни, продлевать свою собственную. Мог владеть не магией, но чем-то стихийным и разрушающим, а, самое главное, он мог делиться этой способностью. И не трудно догадаться, что я стал вот такой своеобразной жертвой. Он привязал меня к себе кровью и той самой подвеской; такой же, как у тебя.

И отвечая на прошлый твой вопрос - мы не перерождались; мы все это время жили. И ждали, когда ты вновь объявишься. Ведь именно в обмен на это Кадзуха и заключил ту сделку.

Да, мы жили… Если это можно так назвать. Эпохи сменялись, а мы были им свидетелями.

Я пытался убить его и себя бессчетное количество раз, но терпел неудачу. Пытался запереть его, изолировать, но все было тщетно. Возможно, это еще одна из его способностей, но за годы, проведенные около него, я разузнал лишь то, что он боится огня. Никогда не подходит к камину и с опаской берет в руки факелы, когда приходит время проводить «охоту», так что могу лишь предполагать, что его можно только сжечь. Но шанса это сделать мне так и не выпало. Он слишком осторожен.

Остальное, думаю, ты уже понял и сам.

Он обрадовался, когда вновь повстречал тебя. И надо ли говорить, что было и так понятно? Что тебя ждет такая же участь, как моя. Вот только я надеялся, что ты не ответишь ему взаимностью, что сможешь этого избежать, но… Имеем, что имеем.

Ты теперь такой же, как я и Кадзуха"

— Альбедо, это звучит как бред, — Скар отрицательно завертел головой. Вот такую правду он не хотел принимать. Это же бред. Так не бывает. — Скажи, что ты сейчас просто мне подыгрываешь.

— К сожалению, нет, Куникудзуши, — Альбедо лишь покачал головой, а старое имя пронеслось болью в голове Скарамуччи.

— Не называй меня так! — он вскочил на ноги и обвинительно уставился на Альбедо. — Это не мое имя!

— Хорошо. Как скажешь, Скар…

— И что… — он рухнул обратно, совершенно теряясь в мыслях и обессилев от всего происходящего в последние дни. Он мог лишь поднять голову и спросить: — Что теперь делать?

— Хороший вопрос, — Альбедо безучастно смотрел мимо него, как бы показывая, что со своей участью он давно уже смирился. — Ответа на него всего два: жить или закончить все это. Тут уже тебе выбирать.

— Ты… ты должно быть ненавидишь меня и… — запнувшись о имя Кадзухи, Скарамучча не смог его произнести вслух. — и его?

— Тебя - уже нет. В самом начале, признаться, ненавидел обоих одинаково, но со временем понял, что виноват здесь лишь один. Помешанный на своем возлюбленном идиот. Всегда находились такие, как Кадзуха. Он не первый и не последний, кто ради своей любви готов на все, только вот он ломает жизни, и в первую очередь он сломал твою.

— У меня это в голове не укладывается… — он снова поднялся на ноги и принялся мерять шагами беседку, — Это, черт возьми, не может быть правдой… не может… — Скар впал в истерику; он отказывался во все это верить и все это воспринимать. Отказывался. Слезы катились по его щекам, но он их не замечал. Грудную клетку сдавило от боли так сильно, что он начал задыхаться и терять сознание. Но руки Альбедо помогли ему не упасть. В один момент он почувствовал тепло, тянущееся к нему ниточкой от чужих прикосновений. Дышать стало легче, он смог сделать парочку судорожных вздохов и мешком вновь осесть прямо на пол беседки.

— Тебе сейчас станет полегче, я немного поделился с тобой энергией, так как истерикой ты истощаешь свои силы, а их пока и так не много.

— Какие… к черту… силы? — сквозь тихие всхлипы пробормотал Скарамучча; дышал он все еще прерывисто.

— Обычные. Магические, если так тебе будет понятнее. Что я, что Кадзуха, что теперь и ты - мы зависим от энергии внутри нас. Я уже говорил, откуда она берется, и повторять, думаю, не стоит. Ты сейчас слаб, так как твое тело только начало привыкать к новым, так скажем, свойствам организма, а Кадзуха еще не перекачал в тебя достаточно энергии для того, чтобы ты чувствовал себя лучше. Думаю, он сделал бы это вечером. Вы же планировали совместную поездку. — Альбедо вновь печально улыбнулся, смотря на Скара. — Да и ночь, уверен, провели бы вместе.

— Альбедо… я… прекрати этот вздор, — Скар все еще не прошел стадию отрицания, и не мог поверить, что его любимый человек мог втихомолку все решить за него. — Он не мог так поступить… не со мной…

— О, еще как мог, — Альбедо посмотрел на него с нескрываемой издевкой. — Думаешь, он все эти годы ждал тебя, чтобы, встретившись, отпустить? Нет, нынешний исход был более чем предсказуем.

— Заткнись, — прошипел Скарамучча, злясь.

— Я просто говорю правду. Чтобы ты понял, что твой Кадзуха на самом деле обычный эгоист, собственник и монстр. Он не будет считаться с чужими желаниями. И если нужно, то устранит все твое окружение, если посчитает их помехой. А учитывая тот факт, что Кадзуха практически бессмертный, ты правда думаешь, что он довольствовался бы сроком твоей новой человеческой жизни?

Больно. Слова Альбедо делали слишком больно. Они вгрызались в душу и трепали ее, как стая собак в припадке бешенства. Он вновь провалился в истерику, не понимая в этой жизни больше ничего.

Если слова Альбедо были правдой, то он просто-напросто последний идиот, что доверился своим желаниям и чувствам. Он уже даже не уверен, его ли это чувства. Все… Все, что было между ними, было фальшью? Ведь получается, что Кадзуха любил отнюдь не его, а его образ. Образ того самого юноши из прошлого, а не его. Да и он сам уже не понимал, настоящие ли его собственные чувства, или это отголоски прошлого. И что теперь делать? Хотел докопаться до правды, а стоило ли оно того? Как теперь он может жить, если, по словам Альбедо, стал таким же, как они; не человеком больше, а неведомой нечистой игрушкой. Тупой марионеткой, которую очень грамотно использовали.

Возможно, именно из-за всей этой чертовщины, если она все же являлась правдой, вся его жизнь и шла наперекосяк с самого рождения: смерть матери и детдом, сложные времена в школе и отвратительные годы в университете, не самая радужная работа, где изо дня в день ему трепали и так расшатанные нервы, вечные неудачные отношения с людьми… Этот список можно продолжать бесконечно. Может ли это все быть последствием выбора Кадзухи, ведь по сути его, Скарамуччи, не должно было существовать. Ведь он умер тогда.

Скар чувствовал, как пропадает во всех этих мыслях и домыслах, как его затягивает омут из неверия и фактов. Вся жизнь просто катилась в бездну.

— Скар, я думаю, тебе сейчас стоит вернуться в номер и, насколько возможно, переварить информацию. Понимаю, что это сложно, но чем быстрее ты осознаешь новые реалии, тем лучше. Ведь уехать ты попросту не сможешь, он тебя не отпустит.

— Да какого хрена! — Скарамучча взорвался. Его злость наконец нашла выход в этом восклицании и что-то электрическое прокатилось по венам, требуя выхода. — Я отказываюсь, сука, в это верить! — его трясло от ярости и бессилия. От неверия. Рядом с беседкой ударила молния, чудом не зацепив само строение.

— Скарамучча, успокойся! — строго обратился к нему Альбедо. — Сила рвется наружу от твоих эмоций. Ты так в обморок упадешь и Кадзуху сюда привлечешь.

— Да как мне успокоится?! — продолжал вопрошать Скарамучча, не желавший слышать ответов. — Как?! Если все идет в бездну, вся жизнь!

— Я понимаю, я прекрасно понимаю, но сейчас, прошу, возьми себя в руки, — Альбедо старался говорить спокойно, отстраненно, но нотки беспокойства все же были заметны.

— Да как, черт возьми?! — вновь он сорвался отчаянный на крик, надеясь выплеснуть всю свою боль и злость.

Хлесткая пощечина отрезвила Скарамуччу. Не до конца, но он хотя бы перестал кричать и сейчас просто шокировано смотрел на Альбедо.

— Прости, вынужденная мера. Прошу, сейчас просто пойди и отдохни, я попрошу Люмин принести тебе успокоительного. Тебе нужно немного времени все обдумать. Если что напиши или позвони мне.

На ватных ногах Скар поднялся и, цепляясь за Альбедо, покорно позволил увести себя в свой номер. Голова резко опустела. Мысли, что еще минутой ранее терзали и изводили, забились куда-то в самый далекий угол подсознания, не решаясь оттуда вылезать. Он практически в беспамятстве добрался до кровати и просто рухнул, не в силах шевелиться.

Через пару минут в комнату заглянула Люмин с обещанным успокоительным и настояла, чтобы он выпил все при ней. Морщась от не самого приятного вкуса, Скар повиновался. Люмин же не торопилась уходить и явно хотела поговорить с ним, но не находила смелости. В молчании прошло минут пять, после чего она все же решилась.

— Альбедо все тебе рассказал, так ведь? — тихо спросила она, присаживаясь на краешек постели.

— Только не говори, что и ты в курсе вей этой чертовщины? — вопросом на вопрос отозвался с кровати Скар.

— Да, я в курсе, — Люмин грустно посмотрела на него, но взгляд этот он не видел. — Он давно мне уже все рассказал. Ну о том, кем он и Кадзуха являются на самом деле.

— И как? — отстраненно отозвался Скар, все еще не поднимая голову от подушки. — Отличная новость, правда?

— Веселого мало, но мы с Альбедо любим друг друга, и я приняла его даже таким, — она аккуратно прикоснулась к его руке в немой поддержке. — Возможно, тебе сейчас не стоит сгоряча ничего делать и решать. Просто успокойся и поспи. Так будет полегче.

— Люмин, как это вообще можно хотя бы осознать? — Скар все же нашел силы посмотреть на девушку, приподнимаясь на постели.

— Это не трудно, просто на это нужно время, — она еще раз погладила его по руке и поднялась на ноги. — Отдыхай. Я загляну чуть попозже тебя проверить.

— Люмин… — девушка обернулась на него, замерев около двери. — Спасибо.

Успокоительное подействовало довольно быстро, и он смог провалиться в короткий сон, но и этого мало-мальски хватило, чтобы немного прийти в себя. Мысли все еще оставались в углу и не горели желанием показываться, а обдумать их нужно было как можно скорее. Ведь если он не может уехать из этой чертовой деревни, то нужно придумать, собственно, а что делать.

С час он метался по номеру, как приведение, не находящее себе места. Но придя в итоге к одному единственному решению, отписался Альбедо. Говорить такое вслух было сложно, а сообщения прекрасно создавали иллюзию отстраненности и несерьезности написанного. Так было легче. Они переписывались недолго и, получив последнее сообщение с одним единственным «уверен», Скарамучча прикрыл глаза в попытке осознать, на что он все же решился.

Сделав глубокий вдох, набираясь смелости, он набрал номер Кадзухи и, стараясь говорить как можно непринужденнее, договорился о встрече через два часа для поездки на съемку.

Встретившись, как и всегда, на парковке, парни немного поговорили и Кадзуха помог Скару взобраться в седло. Кажется, с этим конем они были уже неразлучны. Скарамучча в жизни столько не ездил верхом, да он вообще никогда не катался на лошадях. А всего какая-то жалкая неделя прошла. Он старался не думать ни о чем существенном, так как опасался, что Кадзуха обязательно уловит его душевное состояние, а этого нельзя было допустить. Продержаться надо всего немного.

Кадзуха всю дорогу зачитывал стихи и был до невозможности довольным, но Скарамучча не разделял его настроения, лишь делал вид, что ему, как и всегда интересно слушать. От редких касаний он невольно вздрагивал, но, к счастью, Кадзуха считал это своеобразным смущением и не более. Все же они только начинали нормальные отношения, и он понимал, что Скару нужно время все осознать и принять до конца.

Они прибыли на место. В глазах Скарамуччи непроизвольно промелькнула тревога. Все же смотреть на этот дом просто как на старинные развалины он больше не мог. Это была его могила. То самое место, где он когда-то умер. И не должен был вновь появляться в этом мире. Внутренний ток снова пробежался по его телу и заставил вздрогнуть сильнее и на этот раз от глаз Кадзухи это не скрылось. Он подошел ближе и, приобняв, тихо поинтересовался:

— Все в порядке? Ты слишком напряжен.

— В порядке; просто стало не по себе от этого места. Не знаю, почему… — Скарамучча врал, но по-другому было нельзя. Хотя ложью это было лишь отчасти, ведь теперь он все прекрасно понимал. Но сейчас нужно делать вид, что они просто занимаются привычной рутиной. — Так, давай тут побыстрее закончим. Не хочу возиться до позднего вечера. Первый заход предлагаю устроить в самом доме. Я прихватил пару шмоток, они должны быть здесь в тему, а потом продолжим на улице. Как раз немного стемнеет. Все же хочется немного мрачных фоток сделать, а то только твое довольное лицо выходит.

— Ты против? — легко посмеялся Кадзуха. — Мне казалось, мое лицо тебе нравится таким.

— Но не вечно одно и тоже на фото. В них должно быть разнообразие, Кадзуха.

— Как скажешь, любовь моя. Ты здесь мастер, а я - твой покорный слуга.

— Опять твои непонятные комплименты. Все, пошли, а то я так тебя буду до вечера слушать.

— Один момент, — с этими словами он обнял Скарамуччу и поцеловал; немного жадно, но все же трепетно.

В поцелуе не чувствовалось ничего, кроме неподдельного счастья и спокойствия.

Скар не хотел отвечать. Внутренне он готов был убить Кадзуху, но чувства, хоть и совсем недавно появившиеся, брали верх над разумом. Он любил его. До отчаяния привязался за какие-то пару дней и любил. И вновь, как и из раза в раз, он поддался своему личному наваждению и искушению; своим чувствам, смакуя этот последний момент.

Кадзуха отстранился нехотя, но, аккуратно проведя пальцами по темным волосам, заправляя их за ушко, хрипло прошептал:

— Вот теперь я готов к съемке. Пошли?

Первым переступая порог дома, Кадзуха осмотрелся; хотел повернуться и посмотреть, идет ли за ним Скар, как сильный удар по голове отключил его сознание.

В себя Кадзуха пришел быстро, но, как оказалось, недостаточно. Он лежал на ветхом полу в двойном круге из соли и земли, видимо, кладбищенской. Прекрасно все поняв, он лишь нехорошо улыбнулся и встал, оказываясь лицом к лицу с человеком, которого любил больше жизни, но который предал его, даже не подпустив ближе и не дав объясниться.

— И что это, позволь спросить? — его голос был ровным и холодным. Скарамучча стоял перед ним в шаге от чертовых кругов; так близко и так далеко одновременно.

— Сам как думаешь? — нервная улыбка проскользнула по его губам, но исчезла, сменяясь полным отсутствием эмоций на лице. — Всего лишь мера предосторожности. Нам нужно очень о многом поговорить, Каэдэхара Кадзуха.

— Как понимаю, ты все вспомнил и не нашел лучшего варианта, чем поговорить вот так? — указав на круги рукой, Кадзуха покачал головой. Кое-что его беспокоило, ведь Скар не мог сам догадаться обо всем. — Или… подожди-ка, — он прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях, что сильно притупились из-за этих чертовых защитных кругов, но уловив то, что хотел, прошипел, повысив голос. — Альбедо… доволен?

— Отчасти, — он вышел из соседней комнаты настолько спокойно, что это вызывало пожар бешенства в алых глазах, вцепившихся в него. — Доволен я буду только в одном случае, и ты прекрасно об этом знаешь.

— Поэтому решил воспользоваться Скаром? — почти выплюнул слова Кадзуха, злясь на то, что не досмотрел за возлюбленным. — Чтобы свести таким образом со мной счеты? Низко, Альбедо…

— Тебе ли говорить о таком? Но я здесь не за этим, — он отвернулся от Кадзухи и обратился к Скарамучче. — Я все подготовил. Дальнейшее зависит от тебя, так что решай. А у меня осталось еще несколько дел. Надеюсь, успею их закончить.

Альбедо покинул заброшенный дом уверенной походкой и ничто не выдавало его страх перед ближайшими несколькими часами, когда решится абсолютно все. Он лишь надеялся, что успеет поговорить с Люмин.

Кадзуха, провожавший художника откровенно злым взглядом, вздохнул поглубже и обратил все свое внимание на Скарамуччу.

— Ну что ж, ты хотел поговорить. Давай поговорим, — он смотрел на своего любимого пристально и внимательно. — Но сперва мне интересно, как давно вы с Альбедо спелись за моей спиной, и что он успел тебе наговорить?

— Сегодня. И нет, мы не сговаривались, — Скар говорил ровно; сейчас он не испытывал никаких эмоций, что еще недавно захлестывали его. Он принял решение и впервые в жизни оно казалось правильным. — Он лишь рассказал мне то, что ты должен был сказать еще вчера. До того, как сделал меня непонятно кем.

— Скар… — Кадзуха виновато опустил голову. Он понимал, что поспешил, он не хотел делать это со Скарамуччей вчера, но все шло так правильно, как будто сама судьба благословляла все их действия и чувства. — Оно вышло само, я не хот…

— Все ты хотел, — с язвительной уверенностью перебил Скарамучча, не выдерживая и начиная неспешно прохаживаться из стороны в сторону. — И жертве проще смириться с уже случившимся, чем с тем, чему только предстоит случится. Так ведь? Вот только я не хотел этого, а ты просто наплевал на мое мнение, на мои желания… как и тогда.

— Нет, — непроизвольно грубо отрезал Кадзуха. — Я всегда действовал лишь из желания улучшить твою жизнь. Я предлагал тебе тогда сбежать, я нашел укромный уголок, где нас бы не нашли…

— Я все это прекрасно вспомнил, как и то, что я отказал тебе, — Скарамучча лишь отмахнулся от его слов, но сохранять невозмутимость у него получалось плохо. Он был обижен и зол. — Я не любил тебя тогда, Кадзуха. Как ты не можешь этого понять до сих пор?! Розовые очки, что, не спали за все те столетия?!

— Что? — Кадзуха в шоке уставился на него, не принимая слова, слетевшие с губ любимого человека.

— Только понял? — Скар улыбнулся. Нехорошо, с долей издевки и отчаяния. — Я. Не. Любил. Тебя. Тогда, — каждое произнесенное слово для Кадзухи ощущалось, как удар ножа в спину. — Это было лишь твое чувство, но не мое. Моей ошибкой было допустить тот поцелуй, что сломал мне всю жизнь, а, вернее, уничтожил ее. Ты об этом хоть раз задумывался или винил всех вокруг, но лишь бы не себя?

— Нет, ты лжешь, Скар, — со всей уверенностью проговорил Кадзуха, смотря в глаза собеседника. Он врал. Тогда он любил его. Ему была приятна его компания, он лишь боялся своих настоящих чувств. — Тогда ты отвечал на мои чувства.

— Да, конечно, именно из-за невероятной любви отослал как можно дальше. Лишь из-за нее отказал сбежать с тобой. Лишь из-за этого оттолкнул тебя после поцелуя, покрывая ругательствам, — Скарамучча продолжал наносить болезненные удары своими словами. — Великая любовь.

— Нет… Скар, я отказываюсь в это верить, — он замотал головой, прикусив губу до крови. Нет, это неправда. Неправда.

— Это я, блять, отказываюсь верить в то, что ты настолько слетел с катушек от чувств, что предпочел убивать людей, лишь бы вновь меня увидеть! — Скар окончательно утратил самообладание, переходя в крик отчаяния. — Ты - монстр, Кадзуха. И никакая любовь тут ни при чем! Она лишь отговорка; лишь помутнение рассудка, которое у тебя, видимо, хроническое, раз даже сейчас ты продолжаешь в этот бред верить и считать оправданным!

— Тогда это был единственный выход. Только так я мог быть уверен, что однажды ты проживешь нормальную полноценную жизнь, даже если мы так и не встретимся вновь, — слова собеседника начали злить. Как он мог не понимать, что все это было сделано только ради него. Чтобы исправить ту ужасную ошибку судьбы. — И да, я поддался вчера искушению быть с тобой всегда. Я бы объяснил тебе все сегодня же, но Альбедо опять все испортил. Он снова влез не в свое дело. Нужно было убить его, как остальных, а не привязывать… — видя откровенный испуг и боль в глазах любимого на свои слова, Кадзуха потупил взгляд. Скарамучча единственный, перед кем он начал чувствовать вину. Но за всех остальных - нет. Они не заслуживали ничего, кроме кары, после того, как убили ни в чем не повинных людей. — Скажи мне, разве те люди заслуживали жизни, после того, как отняли твою?

— А кто этому поспособствовал? Кто втянул меня во все то, что было под запретом? Не ты ли? Кто без зазрения совести сделал меня сейчас таким же чертовым монстром?! Опять не ты?

— Да, я понимаю, как сейчас мерзко выгляжу в твоих глазах. Ты имеешь право на меня злиться и ненавидеть, Скара, — тихо проговорил Кадзуха и опустил глаза в пол. Он был так бессилен перед этим человеком и своими чувствами, что просто не мог сейчас вести себя как обычно, ведь то была просто отшлифованная маска, и лишь со своим любимым он мог позволить себе быть настоящим. — Я всего лишь хотел быть с тобой всегда.

— О, и ты будешь, — протянул Скар уверенно, но с ноткой едва уловимого отчаяния.

— Ты… — Кадзуха оторвал взгляд от пола и с легкой надеждой посмотрел на Скара. — Ты примешь меня таким, Скара?

— Конечно, ведь сейчас я люблю тебя,— искренне ответил и улыбнулся; не натянуто, не зло, но устало. — Но вот быть монстром я отказываюсь, Кадзуха.

Скарамучча развернулся и ушел. Уже без страха и трепета он шел по проваливающимся доскам к тому, что оставил для него Альбедо по его просьбе, приехавший сюда раньше них. За неприметной дверцей стояло две тяжелых канистры.

По дому разлился керосин. По каждой деревяшке, по каждому клочку ткани, что находилась на пути. Все помещения первого этажа, в которые можно было попасть, были тщательно залиты горючей жидкостью.

— Что это значит? — с неверием и шоком выдавил из себя Кадзуха, прекрасно чувствуя пары керосина.

— Сейчас увидишь, — тихо, но уверенно ответил Скар, приближаясь к нему с практически пустой канистрой и веревкой, пропитанной жидкостью, бросая их у своих ног и подходя вплотную к первому кругу. — Ответь мне на один вопрос, Кадзуха, только прошу сначала подумать над ответом. Кого ты любишь сейчас: меня или его?

К такому вопросу Кадзуха был не готов. В задумчивости он провел несколько минут, пока Скара молча дожидался ответа, не торопя его.

— Обоих, — все же ответил Кадзуха, неотрывно смотря в глаза Скарамуччи. — Куникудзуши был моей первой любовью. У нас было много времени, проведенного вместе, и чувства мои к нему взрастали постепенно. А ты, Скарамучча, хоть и похож на него как две капли воды, но совершенно не такой. С тобой мои чувства просто вспыхнули, хоть и времени мы провели рядом друг с другом слишком мало. Но ты… Ты сияешь сильнее, чем Куникудзуши. Ты честнее, ты увереннее, ты потрясающий… Уже на третий день я не видел в тебе его. Я понял, что именно такого тебя я люблю, а твоя внешность, что так похожа на его, лишь приятный бонус, если уместно так говорить. Но люблю я вас обоих: одного в памяти, другого в реальности.

— Ответ принимается, — Скар делает шаг и переступает линии из соли и земли, оказываясь вплотную к Кадзухе, обвивая его шею руками и целуя его со всей возможной страстью, любовью и болью. — Я тоже люблю тебя, Кадзуха. Но пора заканчивать эту историю.

Подожженная бензиновая зажигалка послушно летит в сторону пропитанной керосином веревки. Та охотно занимается пламенем, быстро распространяя огонь вокруг себя и убегая в соседние комнаты.

— Скар, что ты творишь?! — Кадзуха отстранился от него, шокировано смотря в такие спокойные синие омуты.

— Успокойся. Я просто сделал выбор,— он вновь обнял Кадзуху, встречая его взгляд прекрасных алых глаз и практически прошептал. — Меня не должно существовать так же, как и тебя. Мы просто закончим все это, Кадзуха. На этот раз вместе.

— Что ж… — Кадзуха покоряется его воле, ведь переубеждать сейчас Скарамуччу поздно. Да, так будет больно, но правильно. — Наверное, ты прав, любовь моя. Нам и правда пора заканчивать.

— Я люблю тебя. Навсегда.

— Я тоже тебе люблю. Навсегда.

Старый дом занялся пламенем так охотно, создавая впечатление, что он все столетия только и ждал этого мгновения. Мгновения, когда начавшаяся история наконец завершится, придя к своему изначальному финалу.

Двое, что сейчас горели в пламени, не размыкали объятий. Их одежда быстро тлела, кожа покрывалась волдырями и лопалась от жара. Но глаза, полные боли и любви, смотрели только на друг друга. Кадзуха пытался с помощью своих сил отогнать боль, приглушить ее, а Скарамучча мог лишь крепче обнимать его и до последнего держаться в сознании. Но огонь был сильнее. Он поглотил их так быстро и уверенно, что их боль не продлилась долго. Он был милостив с ними. С них и так хватит страданий на эту жизнь.

──────── ✦ ────────

В гостинице поднялся переполох.

Альбедо рухнул на пол как подкошенный, напугав Люмин, с которой спешно вел беседу. Он отдал ей какие-то бумаги и успел лишь коротко поцеловать, прежде чем закричал от боли и упал. Его сердце переставало биться.

Девушка заметалась, не понимая, что ей делать. Но ее всхлипы и мольбы услышал проходящий мимо Аякс и поспешил на выручку. Они вызвали врача и, оставаясь с ним на трубке, исполняли все его указания по непрямому массажу сердца. Но все попытки не увенчались успехом, и даже прибывший медик мог лишь констатировать смерть Альбедо.

Люмин рыдала, а Аякс только и мог, что успокаивающе обнимать и поглаживать ее.

С улицы стали доноситься удивленные, а затем откровенно испуганные голоса. Кто-то из постояльце, запыхавшись, сообщил, что где-то в глубине леса начался пожар. Его зарево в сумерках было отлично видно. Местные с ужасом поняли, что гореть там может только старый дом, но потушить его не смогут. Туда нет дороги.

Когда до Аякса добралась эта информация он, как и многие, рванул в сторону старого дома, ведь прекрасно помнил планы друга поснимать там Кадзуху. Он с отчаянностью гнал от себя мысли, что с этими двоими могла что-то случится. Но все рухнуло, стоило увидеть объятый пламенем дом и мечущегося рядом с ним коня. Вещи обоих лежали поодаль. Аякс метался вокруг дома, пытаясь сделать хоть что-то. Вот только ничего сделать было нельзя. Пламя уничтожало все, раскаляя каменную кладку все сильнее и не давая и возможности никому проникнуть внутрь. Все, что могли сделать люди, это просто ждать, когда огонь прекратит буйствовать. Это случилось только под утро.

Именно тогда прибывшие спасатели смогли проникнуть внутрь и вытащить два неузнаваемых бездыханных тела. Мир Аякса рухнул окончательно. Он до последнего надеялся на чудо. Он уже знал правду, но так не хотел верить…

В оставленных вещах Скарамуччи он нашел короткую записку, адресованную ему. И Аякс не знал, как его сердце не остановилось при ее прочтении.

Скар просил прощения и писал, что это он устроил пожар, по причинам, которые были слишком болезненны для него, но которые он не хотел называть. Но шаг этот был осознанным. Он просил Аякса ни в коем случае не делать глупости. Писал, что любит своего рыжего, вечно незатыкающегося друга. Писал, что ему жаль.

Но это нисколько не притупило боль от потери.

Идея ехать в Тёрнесвиль была роковой ошибкой.

И они ее совершили.

И Аякс остался один.