Легату в ночной Кансе было скучно. Не то чтобы впервые, но приступы становились всё чаще, и бессмертного это начинало пугать. Ночной город должен был обрадовать, вернуть ощущение взбудораженности, восторга, радости, жизни… А не принёс ничего. Даже охота не порадовала. Легат не ощутил вообще ничего, хотя выслеживание всегда доставляло удовольствие, не говоря уж о моменте «погони» и дегустации. В голову даже закралась мысль об охотнике на нечисть.

Нет, он исправно платил гильдии взносы за то, чтобы его «не замечали». Хватило в начале бессмертия острых ощущений от нескончаемой погони, когда его от смерти отделял порой один сантиметр. Сейчас повстречаться с отравленной сталью тоже не хотелось.

Легат даже передёрнул плечами. Скука как будто отступила или ослабила хватку. Для начала и это неплохо.

Бессмертный пошёл домой. На сытый желудок можно было позволить себе идти медленно чуть ли не по центральной улице. Потом Легат повернул на улицу Радости, полностью оправдывающую своё название количеством борделей.

Те как раз работали, и девочки, да и мальчики, не обременённые лишней моралью, зазывали клиентов. В окнах большинства притонов проститутки или сидели, призывно разведя ноги, спасибо если в чулках и хоть подобии юбки, или бесстыдно ласкали себе обнажённые груди. Кого-то прям там же, в оконном проёме, имели. Посетители предпочитали не показываться, а впрочем, были и не стеснительные или не состоящие на высоких постах, и потому не боящиеся скандалов.

Легат на улицу Радости заглянул лишь ради чувства чужого сердцебиения, бешеного тока крови. Кровью тоже пахло, и куда сильнее, чем на улице Тишины, где частенько резали глотки зазевавшимся прохожим, или соседней с улицей Радости улице Благоденствия. Там тоже стояли публичные дома, но куда как более высокого качества. Абы кого туда не пускали и не выпускали. Нет, «зазывалы» на улице тоже были, но нечета тем, что проповедовали «радость». Здешние, преимущественно юноши, краснели и бледнели, смотрели кротко или с вызовом, но так… «дорого». А уж костюмы по фигуре, неброские, но дорогие украшения из золота… К здешней публике Легат по старой привычке благоволил, хотя томного мальчика с каштановыми кудрями какой-то урод прирезал добрых пятнадцать лет назад. И всё же было жаль. Куклу надо было выкупать, пусть и ради ещё года-другого утех, а потом её безбедного ухода. Убивать мальчишку Легат бы точно не стал. Не имел привычки портить то, к чему прикасался и что когда-то дарило радость.

— Господин не желает приятно провести ночь?

Бессмертный отшатнулся и мысленно себя обругал. Расслабился. Не услышал шлюшку.

Мальчик чужого замешательства, казалось, не заметил. Стоял неподвижно, чуть нагнувшись вперёд, хлопал густющими ресницами и улыбался. Надо было признать: стервец хорош. С чертовщинкой. Не было даже сомнений — этот будет подмахивать потому, что ловит своё удовольствие от процесса, а не только потому, что завтра на его счету будет кругленькая сумма. Впрочем, чёрт знает. Шлюхи народ продажный. Так что ценник побольше мальчика, наверное, порадует куда сильнее, чем член, к которому прилагается обладатель в расцвете сил. Капитал и возраст обычно обратно пропорциональны.

— Господин желает одиночества.

— В таком-то квартале?

Мальчик капризно надул губки и неторопливо пошёл прочь, но так старательно вилял маленьким крепким задом, чтобы собеседник точно не сомневался: эта пятая точка сегодня не останется без работы и не будет возражать, если недавний знакомец передумает.

Легат одобрительно хмыкнул. Наглец. И с характером. Далеко пойдёт, если не напорется на шальной кинжал.

С улицы Могильщиков бессмертный повернул на Разбитые надежды и быстро и бесшумно нырнул в тень. Слежка была грамотной, но как будто не очень умелой. И, уж конечно, Легату чужое внимание не понравилось.

Давешний мальчишка где-то раздобыл плащ гражданина средней руки и, не увидев «жертву», задрал голову и потянул носом. Легат не стал ждать, пока его унюхают.

Мальчик был схвачен за горло, утянут в самый тёмный переулок без единого огня и живой души и прижат к стене.

— Твои учителя не потрудились объяснить тебе прописных истин? Смотри, кого выбираешь в жертвы, иначе сам можешь стать добычей.

— М-м-м, если дело только в том, чтобы быть покусанным, — так я не против. Меня это даже заводит.

Наглец подался всем телом вперёд, донельзя пошло облизнул губы и оскалил зубы в вежливой улыбке, чтобы явственно продемонстрировать мелкие, но острые клычки.

— Извращенец?

— Фу, какие слова. Всего-то инкуб. И, если за хороший вечер надо заплатить пинтой крови, — я весь к твоим услугам.

Легат мальчишку отпустил. Тот тут же скинул плащ и выпустил крылья с хвостом. Строго говоря, стал только краше, и, судя по не расширившимся зрачкам, в темноте он видел так же прекрасно, как и вампир.

— А добычи доступнее не было? Хороший квартал, и, я так понимаю, у тебя договор с хозяином одного из борделей.

Инкуб фыркнул и щёлкнул по воздуху длинным гибким хвостом, что плетью.

— Неправильно понимаешь. Я вольный охотник и ни за какие деньги не хочу прыгать на слое сала, делая вид, что огрызок детородного органа доставляет мне удовольствие.

— О, ты предпочитаешь прыгать на самом детородном органе.

— Именно. И выбираю по собственному предпочтению.

— Ну, моего ты не видел. Так что может не устроить.

Инкуб совершенно бессовестно прошёлся руками Легату по паху, погладил, пощупал, сжал и наконец кивнул.

Вампир даже растерялся от такой бесцеремонности. С демонической братией ранее такого тесного контакта он не имел, а от повадок шлюх попросту отвык.

— Меня вполне себе устраивает.

— Нахал! Слов нет! Ещё штаны с меня сними!

— А можно?

Мальчишка с неподдельным интересом взялся за пояс чужих брюк и получил удар по рукам.

— Нет! Великая ночь и все её апостолы! Вас что, совести лишают в младенчестве, а чувство такта выбивают во время первого сношения через задницу?

Инкуб открыл было рот и тут же закрыл. Вопрос явно поставил его в тупик.

— У меня есть такт. Я же предложил досуг и…

— Помнится, я отказался.

— Почему? Беспокоит плата? Я не думаю, что для тебя будет обременительно, ты же не человек. И это совсем не больно, даже наоборот.

— А где варианты, что у меня есть пара, что ты мне банально не нравишься и что я не хочу?

— У тебя нет пары. Ты бродишь по Кансе уже неделю. И явно не охотишься. По крайней мере, всё то время, что проводишь в городе.

Легат возвёл очи горе. За ним следили неделю, а он не заметил. Потряс-с-сающе.

Мальчишка словно уловил чужой ход мыслей и поспешил исправиться, доверительно положив руки вампиру на предплечья и ловя взгляд.

— Я не шпионил намеренно, просто один раз зацепился глазами и… Вот. Ну куда я дену натуру? Это, в конце концов, моя суть — чуять изголодавшихся. А что не нравлюсь… У тебя стоит. Может, конечно, от неожиданности, но это будет весьма любопытная реакция…

— Я. Тебя. Не хочу, — фразу пришлось разбить на сегменты, выделить каждый и наконец тряхнуть руками — инкуб вцепился хуже клеща. — Ищи другую жертву. И учись охотиться. Стыдоба.

Мальчик явно хотел продолжить диалог, но Легат шагнул глубже в тень и ушёл Путём Мрака. Что-то блеснуло позади, но погони не было. То ли инкубы не ходили путём теней, то ли конкретно этот ещё не дорос. Ну явный недоросль. Хорошо если ему сто, а то только опыта совращения малолетних бессмертному и не хватало.

                        ***

Ещё через неделю, когда Легат почти забыл нечаянную встречу и сидел на крыше, лениво читая альманах и поглядывая на закатное солнце, новый знакомец обнаружился сам.

Инкуб мягко спланировал откуда-то сбоку, даже для маскировки не желая убирать хвоста и крыльев.

— Что непонятно тебе в слове «нет»?

— Мы неправильно начали, — мальчик без обиняков сел рядом, да что там рядом, почти на колени вампиру, прижимаясь бедром к бедру, так что даже через ткань бридж чувствовалось — он восхитительно горячий. И сердце у него в груди бьётся так, что просто умоляет: «Вырви меня и сожри. Я твоя маленькая пташка и я буду биться, пока ты пьёшь из меня». — Могу я узнать твоё имя? Меня зовут Марро. А тебя?

— Ты у каждой жертвы интересуешься?

— Во-первых, это вежливый тон, а во-вторых, ты — не каждый. Великая ночь! Ты бы знал, как пахнешь! — тут Марро сглотнул и закатил глаза. Легат впервые видел, чтобы кого-то <i>так</i> колотило от желания. При этом инкуб относительно держался. Ну как держался, о бедро вампира он тёрся уже отнюдь не только бедром, но в целом сохранял подобие приличий, хоть и вовсе без дистанции. — Ну должна же быть в тебе солидарность! Что, твои доноры никогда не пахли так, что ты с ума сходил от желания?

О, они-то пахли. Особенно когда Легат был молод и вечно голоден. И да, от запаха можно было натурально кончить. Так что это-то он понимал.

— Я же не прошу твою душу, — при этом Марро облизнулся, но титаническим усилием воли всё же заставил говорить себя медленнее и не раздевать собеседника глазами. — Моё предложение простое. Я тебе удовольствие, а ты мне живительной силы. А в твоём случае просто духовной. Кусочек от твоих бесконечных сбережений. Тебе так жалко кружки пшеницы, притом что у тебя полный амбар?

— Всё ещё нет. Не хочу, чтобы меня отымел малолетка.

Марро натурально плыл и плавился. Легат на эти метаморфозы смотрел с любопытством. Птенцов он пока не завёл, а молодых сородичей в гоне первых охот не видел давно. Чужой голод ощущался так… Понятно. Инкуба было почти жаль.

— Мне сто тридцать и я только за, если отымеют меня. И ещё я более чем уверен: у тебя никогда не было таких любовников. А теперь или поцелуй меня, или ударь, потому что я больше не могу.

Ни бить, ни целовать Легат не стал. Но и не сопротивлялся, когда Марро буквально перепрыгнул ему на колени и сам полез целоваться.

В процессе мальчик ещё и стонал, да с таким неподдельным удовольствием, будто ему наконец дали напиться, а он три дня пролежал в пустыне и почти умер. Ещё инкуб явно намеренно порезал язык о чужие клыки, и Легат оценил: нечаянный любовник вкусный. Не так чтобы до потери сознания, но действительно вкусный. А вампир, как на грех, ещё не ужинал.

— Мне бы в твои годы такую настойчивость — был бы Лордом ночи, — Легат поднялся на ноги, придерживая ношу под действительно приятную на ощупь задницу.

Марро урчал довольным котом. Ноги он накрепко сцепил у вампира на пояснице, обнимая ими не хуже, чем руками, сам вылизывал ему шею, ключицы и не мог прекратить лапать чужую грудь. Хвост инкуба только что ни говорил, но так хлестал из стороны в сторону, что выдавал владельца с головой.

— Умеешь ты ходить мраком, коварный соблазнитель?

Марро чуть откинулся и добрую минуту фокусировал взгляд. К его чести, всё же сфокусировал и вообще стал на порядок адекватнее, хоть и не подумал ослабить «объятий» ногами.

— Не самостоятельно. Голодный, так что не хватает сил.

— Мне тебя ещё и к себе тащить?

— Нет-нет! У меня есть чудесное убежище…

— Это был риторический вопрос.

Легат сильнее вдавил каблуки в черепицу, «проваливаясь» в тень, и вынырнул из тени уже в своей спальне, спуская Марро с рук.

Первым делом инкуб действительно осмотрелся, явно прикидывая пути отхода. Крайне разумная предосторожность в чужом доме. Легат даже сдёрнул полотнище с зеркала, открывая нечаянному любовнику ещё один ход. Пусть не беспокоится. Красть у господина Кансы особо нечего, а если и умыкнёт… Послевкусие чужой крови ещё на языке, а уникального запаха Легат не забудет — не позволит натура.

— По части внешности… — мальчишка уже вылез из колета и рубахи и чуть приостановился на ремне собственных брюк. — Я могу немного её поменять. Предпочитаешь блондинов, рыжих, шатенов?

— Хочу на тебя посмотреть без всего. Включая все иллюзии и прочую пакость.

Трахать комочек желе с крыльями Легату решительно не хотелось, но Марро лишь пожал плечами, справился с завязками и вышагнул из штанов, белья и щегольских башмаков.

Инкуб был хорош, как и всё его порочное племя. Не очень высокий, ниже вампира на целую голову, внешне хрупкий, но не хилый. Легат прекрасно видел, как сокращаются мышцы под смугловатой, воистину золотистой кожей. В лице у Марро не поменялось практически ничего. Разве что полные губы оказались чуть ярче «маски», а зрачок зелёных глаз сузился и вытянулся, как у кошки. Густые каштановые кудри тоже никуда не делись.

— Устраиваю, нет?

Дьяволёнок крутанулся на месте, во всей красе демонстрируя длинные, крепкие ноги, упругий зад и весьма приличный член, лишённый обрамления всякой растительности. Большие кожистые крылья инкуб решил убрать, а вот хвост с пикой оставил, и тот зачарованной змеёй обвивал ногу хозяина, скользил вверх-вниз и вообще всячески наводил на пошлые мысли.

— Более чем.

Легат попытался самостоятельно совладать с остатками одежды, но Марро подскочил и тут же занялся чужим туалетом. Вампир и не подумал спорить. Если инкубу так нравится процесс — ночи ради. Во всей этой авантюре от него в целом, кажется, требовалось только согласиться. Есть вариант, что даже двигаться будет не надо — уложат на лопатки и объездят. Только бы не заездили совсем…

Стащив нижнее бельё с любовника, инкуб самым натуральным образом заурчал.

— А сколько страхов и разговоров было…

Бесстыжий чёрт самым подробным образом пощупал предмет разговора, примерился, как будто желая помочь поднять любовнику член, но плоть от ласки горячих рук справилась и самостоятельно. Инкуб только захихикал.

— И всё-то вполне работает. Зачем было препираться? — Марро задрал голову (ему явно было не очень удобно стоять так вплотную и при этом вглядываться в лицо более высокого вампира) и состроил немного раздосадованную мину. — Ещё неделю назад так славно могли провести время. Ну да ладно. Не хочу слышать причин.

Легат как раз хотел ответить, но несносный мальчишка натурально подпрыгнул, чтобы начать отчаянно целоваться, привычным уже способом повис на любовнике, цепляясь за него руками и ногами, и вампиру тоже стало не до разговоров.

Ронять инкуба пришлось спиной на холодные простыни кровати, и тот застонал вампиру в губы с жалостливым выражением лица, «домиком» сводя выразительные брови к переносице. Вероятно, играл, но вампира к себе притягивал так рьяно, так вертелся под ним, что выбивал из разума остатки здравомыслия и всякое желание к анализу.

Легат ценил честность как в других, так и в себе. Так что отдавал себе отчёт — оглаживать дуги рёбер, спину, смуглые бёдра ему очень даже нравилось. Стало заранее чуть грустно — интрижка на одну ночь кратковременна. А у него давненько не было любовников на постоянной основе. А таких горячих и податливых — и подавно.

Марро, которому, видно, надоело, что его нежат и только, весьма решительно ухватился за ствол чужого члена, подался бёдрами вниз и тут же был перенесён ещё дальше на подушки.

— Зудит у тебя там, что ли?

На любовника Легат зыркнул почти грозно и потянулся куда-то прочь за смазкой, но Марро обвил хвостом правую руку вампира, а в левую вложил бутылёк масла.

— Всё у меня есть, но мне не надо. Я вполне могу…

— Ночи ради, прекрати тараторить и повернись ко мне задницей.

Инкуб, сидящий на коленях и готовый обнимать и утягивать обратно за собой на ложе, покорно повернулся спиной, подгрёб под грудь подушки и, услужливо прогнувшись в пояснице, приподнял зад.

Пробка из флакончика выскочила очень уж легко. Предусмотрительный стервец (откуда вообще достал, ласкался же в чём мать родила), видимо, подготовил всё, что было нужно, и так, чтобы это максимально не отвлекало от процесса.

Масло полилось между смуглых ягодиц и даже немного по ногам. Нетерпеливый инкуб даже чуть отодвинул одно полушарие, за что тут же получил по руке. Простыней было не жаль, но влажные дорожки на бархатной коже излишне раззадоривали и без того уже неспокойного вампира.

— Если что-то будет не так — говори. У меня не было опыта сношений с вашим братом, но что-то мне всё больше кажется, что даже начни я тебя рвать — ты продолжишь подмахивать.

— Ты можешь не аккуратничать. Правда.

Легат прошёлся пальцами по ложбинке между ягодиц инкуба и пока лишь надавил на анус, но Марро тут же вздохнул и подался назад, поощряя более уверенные движения.

— У вас есть какая-то природная особенность подстраиваться?

— Нет, — Марро чуть обернулся назад, пытаясь фокусировать шальные глаза. Ему крайне важно было контролировать чужую реакцию. — Просто у тебя не хватит умений сделать мне больнее, чем собратья изнанки.

Это было совсем не то, что Легат хотел и готов был слушать, но пальцы вглубь чужого тела погрузил. Всё равно этот дьяволёнок сделает по-своему и, вероятно, с куда большим вредом для себя, чем если его бережно подготовят.

Марро прогнулся, застонал и натурально продемонстрировал, что может внутрь себя втягивать. Не так чтоб непреодолимо, но как красноречиво. Он подмахивал, пока его растягивали, вертелся, а к моменту, когда Легат решил, что любовник готов, рванул вампира на себя и, прижав одну его руку себе к паху, кончил, постанывая и содрогаясь.

— Как-то я не… — инкуб облизнул совершенно сухие губы и посмотрел на вампира чуть более осмысленным взглядом, чем за всё это время. — Не рассчитал, что меня будут так мучить. Обычно всё куда быстрее.

— Мы можем закончить, если ты насыти…

Марро ещё чуть извернулся, жадно и больно целуя и упираясь ягодицами Легату в пах. Ещё вампир оценил, что недавнее семяизвержение инкуба не сильно расстроило и он и сам может уже кому-нибудь засадить.

— Немного грубее и решительнее, мой господин. Мне казалось, ты вполне темпераментный.

Спорить больше не имело смысла. Легат надавил любовнику между лопаток, принуждая лечь грудью на простынь, и толкнулся вовнутрь, разом входя до конца. Марро взвыл, но, судя по всему, от удовольствия. Он тут же расслабился и всем видом показал, что с ним можно делать всё что угодно. Легат и сделал. По крайней мере, задал жёсткий темп, периодически хлёстко ударяя любовника по правой ягодице или впиваясь в бока и бёдра когтями.

Марро орал не приглушая голоса, но, судя по взглядам через плечо, предпочитал отслеживать ситуацию. Почему-то это нервировало и злило. Так что почти на пике Легат отстранился, за ноги сдёрнул любовника с подушек, перевернул на спину и вошёл снова, но больше не давая от себя отворачиваться. Марро, то ли в силу природы, то ли из-за индивидуальных особенностей, совершенно поплыл, выстанывал целые предложения на абсолютно бессвязном несуществующем языке и цеплялся за плечи вампира. А когда его вжали в кровать, кончая внутрь и наваливаясь всем весом, взял одну высокую ноту и не замолкал, пока его не перестало трясти от собственно оргазма и лёгкой боли. Плечо невольному любовнику Легат всё же прикусил и уже не анализировал, от чего стало так хорошо: от крови или горячего и мягкого тела, всё же не желавшего его отпускать.