— Не хочу я никуда, Серёга. Я и так на работе задержалась, я домой хочу!
— Ну так я тебя не работать зову! Посидим, как раз и отдохнешь!
Я действительно немного устала. Второй месяц работаю за троих. Коллега на больничном, и дежурант уволился.
Серёга встречает меня у метро. Ведёт какими-то переулками, задворками.
Комната в коммуналке. Соседка выглядывает, окидывает меня подозрительным взглядом, исчезает.
Серегина комната поражает то ли аскетизмом, то ли минимализмом — стол, две табуретки и матрас на полу. Тот же минимализм и на столе — бутылка водки, батон хлеба, пачка сосисок. И зябко, от незаклееного окна тянет холодом. Зато есть гитара.
— Ты садись, отдохни! Я сейчас сосиски сварю…
— Подожди, лучше сыграй сначала!
Я сижу, опираясь о стену, прикрыв глаза. И в сотый раз поражаюсь, какая же удивительная музыка рождается под грубыми пальцами с вьевшейся грязью, с обломанными ногтями…
— Эй, ты не засыпай! Давай выпьем!
Водка в граненом стакане — классика. Резкий химический запах напоминает о процедурной, о ватных шариках со спиртом.
— Вот сосиски, горячие, осторожно, вот хлебушек!
Серёга заботливо придвигает мне закуску.
Водка обжигает рот. Ранка на губе вспыхивает болью. Внутри прокатывается горячая волна. Гадость какая, и зачем люди ее пьют?
А я — зачем? За компанию с Серёгой. Чтобы поговорить с ним, гитару послушать. Наверное, это неправильно. Поговорить и спеть под гитару можно и на трезвую голову…
Я не хочу разговаривать. О чем? О том, как я устала за последний месяц? Как тяжело дежурить по два раза в неделю? О том, что главврач экономит на дежурантах, и нам приходится дежурить в одиночку на три этажа?
— Сыграй, Серёга!
Он берет гитару, смотрит на меня в раздумье, потом начинает:
— Ничего, ничего, все пройдет, перестань,
Ты же в дальних дорогах справлялась с собой…
Я справляюсь, конечно, справлюсь. Бодро улыбаюсь маме. Шучу с коллегами. Улыбаюсь больным…
— Ну что, за твое здоровье?
Серёга подливает мне водку. В стакане и так достаточно, но надо же «обновить».
Следующий глоток идёт легче. На миг кидает в жар. Вроде недавно мне казалось, что тут холодно? Теперь внутри меня источник тепла. Наверное, если приложить руку в области желудка, можно будет это почувствовать. Надо же, какая чушь в голову лезет! Я смеюсь над нелепостью собственных мыслей.
— Ты закусывай!
Сосисок на тарелке больше нет. Но есть в пачке, и Серёга достает для меня одну, сдирает полиэтиленовую оболочку. О том, что их надо варить, мы с ним как-то забыли.
— Ну рассказывай, как дела?
Я не хочу ничего рассказывать. Зачем? У Сереги своя работа, там свои проблемы. Зачем рассказывать о склочной, конфликтной больной, которая регулярно лежит у нас с тяжелой астмой и каждый раз на прощание пишет лживую, нелепую по содержанию жалобу? В этот раз она попала в мою палату, соответственно и жалоба на меня. Любому нормальному человеку ясно, что женщина неадекватна, но главврачу на это плевать, он мне этой жалобой уже неделю нервы мотает, но это ничего, я держусь, пишу идиотские объяснительные… Что рассказывать? Все нормально. Просто я устала.
Я пытаюсь встать. Надо пойти на кухню. Поискать ещё хлеба, поставить чайник…
Голова кружится, я едва не падаю, хватаюсь за край стола.
— Ты сиди, сиди! Давай твой любимый тост!
От того, что я встать не могу, мне вдруг становится очень смешно. Вот встала бы сейчас и суетилась бы, что-то делала, о чем-то беспокоилась бы… Зачем? Так хорошо — сидеть, ничего не делая и ни о чем не думая…
Я поднимаю стакан:
— За нас с вами и хрен с ними!
Мы чокаемся. Горячая волна проходит по всему телу. Мне уже жарко.
Я чувствую, как напряжение, которое копилось внутри меня последние два месяца, начинает отпускать. Два месяца я стараюсь не показать маме, как устала, не показать главврачу, как он измучил меня с этой жалобой… Никому не показать, как мне трудно. И прежде всего самой себе.
— Серёга, знаешь, как я устала!
Кажется я даже не ощущала этой усталости, этого напряжения — пока не начала расслабляться. Пока водка не отключила волевой самоконтроль. Как известно, сила воли — едва ли не первое, что вырубает алкоголь.
Мы вдвоем пьем водку, закусывая сырыми сосисками, и я смеюсь и плачу, и жалуюсь Серёге на усталость, и чувствую, как мне становится легче.
Бутылка пустеет.
— Может, тут переночуешь?
— Нет, мне надо домой…
В метро мы садимся не в ту сторону, потом опять не в ту. Наконец добираемся до вокзала, как раз вовремя, чтобы успеть на последнюю электричку…
Мне ещё долго работать в таком же режиме и с тем же главврачом. И завтра я снова пойду на работу, и никто не заметит, как я устала и напряжена. А сейчас — пауза. Перезагрузка.
— Серёга, а веселое что-нибудь спой!