Почти пустая электричка уносится прочь, исчезает в зимних сумерках. А мы остаёмся на заснеженной платформе. Кроме нас, тут никого, даже окошечко кассы заперто. Ну правильно, кому придет в голову ехать куда-то в новогоднюю ночь и тем более выходить на этом заброшенном полустанке? Только нам, полусотне авантюристов из турклуба.

Дорога, ведущая в дачный поселок, заметена снегом. Но нам она и не нужна, нам в другую сторону. Тропинка уходит в самую гущу леса и приводит на большую поляну, на деревьях для верности развешены цветные ленточки.

Квартирьеры постарались на славу. Деревья по окружности поляны увешаны елочными игрушками и мишурой, самая красивая елка светится разноцветными огоньками (и не лень было тащить аккумулятор!), посредине уже разгорается костер, а вокруг него уложены крупные бревна-сидушки. Дров запасено много — на всю ночь хватит. В котелках на костре уже что-то булькает.

Новый год — он и в лесу Новый год. Много вкусной еды, и неважно, что из жестяных мисок, Дед Мороз со Снегурочкой, выращенные, разумеется, в нашем же дружном коллективе, песни под гитару и подарки из большого мешка…

Ровно в полночь мы встаём с шампанским в эмалированных кружках. «Дед Мороз» голосом изображает звон курантов. Мы чокаемся по кругу. Дежурные подбрасывают дров в костер. Праздник продолжается.

Третий час ночи. Все сильнее хочется спать. И мороз, похоже, крепчает.

Несколько человек отходят к «кухонному столу» — расстеленной на снегу клеенке, где лежат продукты. Что-то режут, что-то смешивают, что-то выливают в кан. До меня доносится запах мандаринов. Кан торжественно водружают на костер, с напряжённым вниманием следят за ним, словно боятся, что он взорвется.

— Закипает, снимай!

Напиток разливают по кружкам. Я подношу свою кружку к лицу, делаю вдох. Вернее, пытаюсь. Дыхание перехватывает.

Откашлявшись, я осторожно уточняю:

— Это что, пить надо?

— А ты как думаешь?

— Ну не знаю… Может, железнодорожные мосты взрывать.

Ещё один вдох. Видимо, пары спирта немного повыдохлись, и теперь я ощущаю запах мандаринов, и яблок, и корицы… Эти ароматы не смешиваются, а сплетаются так, что каждый каким-то невероятным образом продолжает существовать отдельно. Так сплетаются звуки в сложной и красивой мелодии.

Осторожный глоток. Напиток обжигающе горяч, настолько горяч, что я, кажется, волшебным образом трезвею и взбадриваюсь одновременно. Я не тороплюсь. Грею ладони о кружку, наклоняюсь, согревая лицо горячим паром. И снова пью. Красное вино с привкусом фруктов, яблок и мандаринов, и сквозь сладость пробивается горечь цитрусовой корочки…

— Ребята, кому ещё глинтвейн? Не стесняйтесь, до утра ещё далеко!