За окном снова эти дурацкие солнечные лучи. От них даже через плотные шторы гнильцой попахивает. 

Больше всего на свете Сатору ненавидит лето. Мало того, что это жёлтое чудовище без устали караулит его у порога целыми днями, так ещё и спасительные ночи длятся совсем ничего. Хватает только нос высунуть — и уже надо возвращаться. У кого от такой жизни не появятся мысли о геноциде всего рода людского?

Вот и Сатору каждое утро с презрением следит за голыми шеями школьников, собирающихся в кучки ещё перед уроками, радостных от раннего подъёма под сраным солнцем, хихикающих так весело и беззаботно. И всё это прямо под его окнами. Даже не переехать — грузчики-то по ночам не идут. Поэтому приходится терпеть и надеяться, что проклятья подействуют.

Мог бы выйти — давно бы высушил их тела до последней капли крови. Заставил бы их розовые колени безжизненно побелеть. Забрал бы себе их друзей и родных и смотрел бы, как они плачут в агонии от одиночества. Каждого, кто изо дня в день ходит в школу, отблескивая своей палящей свободой в его окна. Никто из них не заслуживает того, что…

— Сатору-у!

Он спешно подбегает ближе к окну и, чуть не обжигаясь, блуждает взглядом по дворику. Отсюда всегда с утра мало что видно, поэтому Сатору бежит на первый этаж. Ещё с лестницы он замечает в щели между штор знакомые макушки.

— Сатору!

Он осторожно отодвигает занавески с западной стороны и натыкается на два спокойно приветливых взгляда со смешинкой. Оба тут же ловят его и машут.

— Не спишь ещё? Мы тебя кормить пришли.

Сатору больше не хочет изображать сдержанность, как было поначалу. Ведь эти двое приходят к нему каждое утро, хоть им и нужно в школу. 

Сегодня Сатору снова откладывает план геноцида. В конце концов, может, не все люди так уж заслуживают смерти.