Гарри Поттер — мальчик который выжил в «битве» с Волан-де-мортом. Тому́ просто не удалось его убить и умер от смертельного заклятия сам. Это занятно, не так ли?

Кто-то был свято убежден, что Тот-кого-нельзя-называть, как в страхе называют его волшебники, мёртв. А кто-то напротив — Тёмный Лорд жив и готовится к новому удару. Но какой смысл в этих разговорах, если его пока нет? Да и если он вернется, то Герой Магической Великобритании их защитит! И никто даже и мысли не допускает, что мальчик не справится. Выжил в годик — выживет и в пять, и в одиннадцать, и в двадцать шесть!

— Кстати, а где этот ваш Гарри Поттер сейчас, а?

***

Голова трещит по швам. Конспект по биологии дается ему с трудом. Разобрать собственные каракули — та ещё задача. Спина ныла от недавних ударов палкой — подарок от его кузена Дадли — и руки тряслись от привычного тремора. Гарри эта болячка раздражала, поэтому он сунул руки в рукава серой изношенной кофты и прижал их к телу, ниже наклоняясь к потрепанной тетради. Дадли однажды выбросил её из окна в коридоре на втором этаже, за то, что Гарри назвал его придурком. Внизу тетрадь подобрала дворовая собака, что снова пробралась к ним во двор, чтобы описать все кусты. Тётя Петунья от этого в ярости и Герою частенько приходилось шлангом отмывать её несчастные цветочки. Потом Гарри целый час пришлось гоняться за собакой, чтобы вернуть свои записи обратно. Попросить записи у одноклассников будет равнятся личному унижению, а этого, как он решил, и так достаточно. Ещё посмеются над ним, а если узнают историю про эту дряную собаку…

И вот эта тетрадь, сшитая, найденными на чердаке, нитками разных цветов, не сочетающихся друг с другом, в разводах от собачих слюней и в грязи из её пасти. Гарри еле разобрал свой отвратительный подчерк в этих разводах, чтобы вернуть утерянные знания обратно, написать их поверх ещё более неумело, чем было раньше, ведь от скопившихся в глазах слёз от отчаяния было плохо видно, что он пишет.

Герой поправил свои круглые очки, обмотанные километрами скоча, которые сползали на кончик носа.

В остальном, Гарри всегда давалась биология нелегко. А их учитель по этому предмету иногда был не в меру строг. Для этой школы — это что-то в норме вещей и Герой уже привык к такому в семье. Будь то дома, будь то в гимназии — всё одинаково. То, как Гарри попал в эту гимназию не менее обидная история, чем та собака, что мальчик нежно зовёт: «Псина сутулая, да чтобы ты сдохла и весь твой пёсий род». Его дядя Вернон сначала хотел отдать в школу для умственно отсталых детей, но племянник — «Да как ты посмел, дрянной мальчишка!» — набрал хорошее количество баллов на экзаменах в конце средней школы и в кабинете осмотра, который придумали для того, чтобы такие, как Мистер Дурсль, не могли отдать своего ребенка просто так, только потому, что им так захотелось, сказал, что Гарри нечего делать в их школе. Конечно, Наш Герой был этому рад, но опыт в этом адском кабинете он не забудет никогда. Он в этом уверен.

Пыльный, старый кабинет. Кушетку, похожую больше на что-то между столом и скамейкой с грязной пеленочкой от двери отгораживала мятная штора, оторвавшаяся прямо там, чьим местом она должна скрыть тех, кто чуть-ли не раком стоит. А противоположную двери стену украшало огромное окно. «Вот где надо было повесить шторы», — первое, что подумал Гарри, пройдя в кабинет. Врач — личность разносторонняя. Он и лор, и терапевт, и психиатр, и нарколог, и профпатолог, и дерматовенеролог, и стоматолог, и инфекционист, и, что самое унизительное, уролог. Тётя Петунья настаивала на том, чтобы с мальчиком в кабинет пошла одна она, хотя Гарри вообще не хотел, чтобы кто-то туда с ним шёл, что уж говорить про его нежелание вообще туда идти, но дядя Вернон настоял на своём, утверждая, что он лично хочет убедиться в ненормальности своего племянника. Они стояли в проёме между стеной и шторой, наблюдая за осмотром. Мистер Дурсль постоянно задавал медику кучу вопросов, периодически указывая на ту или иную часть тела Гарри, а тот только и мог, что краснеть, голышом стоя на старых часах, что явно показывали вес неправильно — мальчик, который почти не ест и низкого для своего возраста роста не может весить сто четыре килограмма. Благо хотя бы Миссис Дурсль стояла молча, иначе бы Герой умер со стыда раньше, чем врач успеет сделать заключение. И это всё было ради того, чтобы оказалось, что это мероприятие было бесполезно. Гарри пытался сказать это дяде Вернону раньше, но разве тот его хоть раз слушал? Неа.

— Невозможно! — прошипел Гарри, яростно закрывая жалкую тетрадь на пружинках, откидывая её в угол стола-комода.

В чулане не так много места, где можно было бы заняться учебой. Половину всех личных вещей — какие только нашлись — пришлось закинуть в щель между матрацом и порогом. Гарри откинулся на подушки и облокотил ноги об ступеньки лестницы, что была над чуланом. Герой сдавлено выдохнул — его ноги безумно затекли за несколько часов неподвижной позы за тумбочкой, что тетя Петунья назвала комодом. Мальчик протянул руку к своей темно-синей ветровке и, пошарившись в кармане, выудил из неё пару кислых конфеток, которые Гарри удалось стащить у соседа по парте.

— Нечего было таким добром разбрасываться, — пробормотал он, засовывая сразу пару штук в рот.

Из всех сворованных Гарри вещей он больше всего гордился маленьким оранжевым радио, что прятал в углу между куртками, школьной сумкой и, на всякий случай, парой старых книг, что из вежливости на день рождение дарили ему другие гимназисты. Они явно на Поттере экономили или просто пытались избавиться от ненужных вещей, но самого его это не сильно волновало. Если подарили, то бери. Пожалуй единственная книга из подаренных, что была интересна Гарри — это сказки барда Бриля. Хоть магия это антинаучно, но не докапываться же до книжки с выдумками?

Он таскал то радио повсюду, куда бы не шел: слушал во дворе гимназии; в парке на качелях, на скамейке у пруда; по дороге или даже в магазине. Выбирать себе овсяные хлопья на ворованные деньги под «Train of love» от REAL HYPE — отдельное удовольствие, смаковать которое хочется вечно. Пускай другие покупатели ему грубят и на него жалуются. Гарри слышал и похуже, так что же ему злиться на безмозглых идиотов без вкуса? Однажды радио заметил кто-то из гимназистов и пытался у него его отнять, а после растрепал всей школе. Он утверждал, что это — его радио и больше ничьё. Ха! Да даже если это и так, думая, что это ложь, проще врать директору. Гарри отпустили быстро, а тому парню пришлось писать объяснительную. Из этой истории вытекло ещё ряд проблем, но какое кому дело, если через пару месяцев сломанная рука зарастёт, а лопнувшие сосуды в носу быстро затянуться. Жив и ладно.

Гарри закинул фантики к ненужным вещам и погасил свет. Прежде чем уснуть, он тщательно прохрустел пальцами, шеей и позвоночником, цепляясь ногами за углы низа лестницы. Про пальцы ног Герой как-то забыл.

***

— Вставай! Поднимайся сейчас же! Мы и так опаздываем, а тут ещё ты развалился! — звонкий крик тети Петуньи и чуть-ли не барабанная дробь по двери чулана заставили Гарри подскочить на месте, стукнувшись шрамированным лбом об угол.

Он зашипел от боли, зажмурив глаза. Неприятно, но терпимо. Ответом ему был ещё один удар по двери.

Поттер лениво выполз из чулана и прикрыл за собой дверцу. «Бедная, она сделала в тебе вмятину», — мысленно пожалел несчастную Гарри и закрыл щеколду.

— Быстрее! — торопил его дядя Вернон.

Ничего не ответив, Поттер сиганул на кухню и стрункой вытянулся у холодильника. Достал яйца и бекон и подошёл к плите, беря по пути большую сковороду.

— И не забудь поперчить, — напомнила тётя Петунья, вытирая морщинистые от воды руки мягким белым полотенцем.

— Не забуду, — отозвался Гарри, разбив первое яйцо об край сковороды и разливая содержимое. Газ он всегда включал позже. Считал, что так еда подогреется намного равномернее и никому не достанется ни больше, ни меньше. Раньше тётя его за это ругала, но, когда мальчишка никак в итоге не отреагировал, она поняла, что все её крики всё равно прошли и пройдут мимо племянника, и стала лишь сердито наблюдать за его готовкой. Гарри и сейчас кожей чувствовал, как она буравит в нём дыру, глубиной в Тихий океан.

— Список дел на холодильнике, — процедила Миссис Дурсль и направилась к столу, где уже сидели Мистер Дурсль и «Дадличек».

Незаметно передразнив свою тетушку, Гарри разбил яйцо, но промахнулся и сделал это об кухонную тумбу. Да с такой силой, что оно разбилось полностью. Поттер с отвращением медленно поднял руку, наблюдая за тем, как смесь желтка и белка явно не хочет от него отлипать.

— Идиотское ты отродье! — проругалась тётя Петунья, вскочив со своего места. Мигом оказавшись около Гарри, она отвесила ему по шее, — Ты с годами совсем ослеп что-ли?! — провизжала она так громко и противно, что Гарри захотелось закрыть свои уши.

— Ну… Я к этому близок… — пробормотал он, подбегая к раковине и отмывая руку.

Уже протирая испачканную тумбу, когда тётя Петунья уже вернулась за стол, Поттер позволил себе скорчить рожицу. «И что эта лошадь никак не успокоится?» — с досадой думал Гарри, беря новое яйцо.

Наконец и бекон был разложен и зажжён был газ. Поттер позволил себе на пару минут расслабится, оперевшись одной рукой о край плиты, где нет никакой посуды. Поставив руку с вилкой в руках себе на бок, Герой следил за завтраком.

— Что ты встал?! — не выдержал дядя Вернон, — А чай мы за тебя должны делать?

Подавив желание закатить глаза, Гарри положил вилку и взял чайник. Ни минуты покоя для Национального Героя. Он налил в чайник воду и включил его. Поттер достал четыре чашки.

— Ты чай не будешь, — хрюкнул Дадли и дядя Вернон засмеялся, похлопав сына по плечу.

— А может ты? — обернулся Гарри и тут же поймал на себе разъярённый взгляд семейства.

Герой поспешно повернулся обратно и убрал одну чашку.

Скоро Дурсли ушли по своим очень важным делам, подробности которого Гарри либо не запомнил, либо ему не сказали. В любом случае это его не сильно волновало. Какая разница где они, если главное, что не с ним. Из списка дел было всё тоже самое: пропылесосить и помыть полы; постирать; приготовить; полить цветы; отмыть цветы. Бонусом к ещё нескольким пунктам про тетушкины сорняки было разобраться на чердаке. Выбросить все ненужные тряпки. На самом деле это задание давали ему не часто и Гарри действительно был ему рад. На чердаке куча всякого добра и всего того, что можно было бы прибрать к рукам. Откуда-то же у Поттера бывают новые книги и та красивая баночка с небольшими пушистыми перьями. Гарри балдел от перьев также сильно, как от своего радио.

И сегодня Наш Герой искал, что можно было бы забрать себе и чтобы это не вызывало подозрений. Уже вечерело и все дела были сделаны — Гарри с годами научился укладываться в минимальный срок — так что можно было порыться в пыльных коробках и шкафах. В любом случае скажет в свое оправдание, что искал ещё старых тряпок, которые можно было бы выбросить. Гарри же мальчик ответсвенный, пускай его никто никогда и не хвалил.

Одна коробка его особенно интересовала всегда — старые письма. Раньше Поттер не осмеливался открывать их: ведь если Дурсли узнают, что он копался в их почте, то озвереют окончательно. Голодать никому не хочется, как и корячится под палкой своего же кузена. Но сейчас Гарри был уверен в том, что можно. Однажды он услышал, как Мистер и Миссис Дурсль говорили о том, что надо будет распродать все вещи с чердака, мол, всю ценность они давно потеряли.

Поттер взял с соседней коробки небольшое лезвие, что обычно таскает с собой, сам не зная зачем, и достал первое письмо. Оно лежало на самом верху.

" Миссис Дурсль от Бетти Капрлечзайн

19 августа, 1996 год»

— Свежее, — довольно облизнулся Гарри и, заметив, что письмо уже вскрывали, он чуть не зарядил себе по лбу лезвием — во-время остановился и положил железку в карман.

Ну вот, Поттер уже прокопался там полчаса и, обнаружив то, насколько сильно стемнело за чердачным окном, он затревожился.

— Черт, — выругался Гарри, смотря на трясущиеся руки.

Стараясь это игнорировать, он покопался ещё в письмах и вдруг его сердце резко сжалось.

На конверте аккуратно выведено: «Гарри Джеймсу Поттеру. Тисовая улица, 4. Чулан под лестницей.». Руки затряслись сильнее, сердце забилось. Гарри резко вытащил письмо из кучи остальных и принялся читать всё. Каждую буковку, каждое слово он перечитывал по нескольку раз, пока текст прыгал перед встревоженными глазами.

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени,

Великий волш., Верх. чародей, Президент

Международной конфед. магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора.»

К концу письма восхищенная улыбка слезла с лица Героя и он незаинтересованно отбросил письмо в сторону, оставляя в руках только список всего необходимого.

— Просто какой-то квест и письмо ради рекламы. Только откуда они прознали про чулан… — бормотал себе под нос Гарри, посмеиваясь над нелепостью тех вещей, что ему нужно было приобрести. Не удивительно, что это письмо числится в «надо их просто продать какому-нибудь коллекционеру».

Но с пустыми руками возвращаться Поттер не хотел, поэтому он захватил с собой это письмо и «новые» колёса для его старой игрушечной машинки. Поставил пакет бесполезных тряпок в коридоре и ушёл к себе в чулан.

— Вот идиоты. Всё написали, кроме адреса этого «Хогвартса», — хмыкнул Гарри, вертя в руках всё, что могло бы прилагаться к рекламному письму, — туда наверное никто и не пришёл. А я то думал, что одиннадцать лет — это уже тот возраст, когда считаешь, что магия для малышей.

Письмо письмом, а машинке — новые колёса. И это гораздо важнее какого-то квеста. Гарри отложил находку в сторону и стал рыться в вещах меж порогом и матрасом в поисках любимой игрушки. Все-таки надо уметь расставлять приоритеты.