Гарри уже запутался в днях и часах, когда пустая банка, выданная домовихой, заполнилась перьями; коллекция вилок и ложек заняла треть ящика стола; а личный шкаф вполовину заполнился книгами о самой различной магии. Там были и чары с трансфигурацией, и зелья с алхимией, и руны с основами артефакторической инженерии, и ритуальные законы с основами гаданий, и правила расклада таро. Часть из всех знаний Гарри через силу вмещал в себя сам, как и было приказано, в промежутке между завтраком и обедом, а частью его грузил Мастер Эллиотер, тоже как и обещалось, между обедом и ужином. Сейчас Герой уже не мог с уверенностью сказать, какой был день сегодня и какой будет завтра. Только предположить, поглядывая украдкой в окно, покрытое ажурной изморозью, пока танцующие чайники бились друг об друга, заметив отвлечённость своего создателя; или пока прочая наколдованная им дребедень не создавала грохот, звон и треск. Тогда появлялась ответственная за Гарри домовиха Жакки, ругала поверенного ей мальчишку и наводила порядок, с укором косясь на смущенно стоящего неподалёку Героя.

Однажды Мастер Элиоттер пошёл Поттеру навстречу.

— Что же, dependens*, ты славно потрудился, — похвала была редким явлением для старика, так что он старался говорить максимально безучастно, смотря скорее куда-то за спину ученика, чем на него.

Гарри постарался скрыть подозрительный тон в своих глазах и пригладил края темного кардигана к груди.

— Спасибо, Мастер Элиоттер, — только ответил Гарри, как старик выставил ладонь вперед, прося помолчать.

— Я объявляю тебе каникулы. Конечно, Рождество уже осталось позади, но я думаю тебе всё равно будет приятно провести время с самим собой или чем ты там обычно занимаешься.

Услышав это, душа Поттера залилась благодарным светом, отразившимся на его взволнованном лице. Он начал перекатываться с пяток на носок.

— О, обычно я…

Но Мастер Элиоттер его перебил.

— Ты можешь идти, — уже разворачиваясь, сказал старик. — Через две недели мы перейдём ко второму блоку занятий.

— Второму блоку? — остуженный и слегка разочарованный Гарри замер, и сложил руки на груди, пряча кисти, будто защищая себя от отстраненного учителя.

Поттер и сам не заметил, как добродушный и немного чудаковатый старик превратился в строгого наставника, что называет тебя dependens* или subordinatus**, или любыми другими словечками, подчеркивающими твоё положение в его глазах. Из бесед за столом ушла вся та приятность и уют, оставляя место для скрежета приборов по тарелкам и тревожного потряхивания в груди. Иногда Гарри был благодарен за то, каким утомительным был день, ведь теперь вместо мыслей и страхов он может погрузиться в сладкий, почти умертвляющий сон.

Поттер боялся завтрашнего дня; его пугала мысль о том, что ему придется проявить свои боевые способности с настоящими людьми, а уж тем более — убить их. Он создавал вокруг себя иллюзию, что всё то, чем он занимается — не более, чем для своего развития. Что это, как личная школа, с личными правилами, со своей спальней, ванной и рабочими местами.

Гарри хмыкнул, подумав, что это что-то вроде личного Хогвартса, если не сложнее.

— Тебе кажется это смешным? — строго спросил Мастер.

Гарри спохватился.

— Нет, сэр!

Старик ничего не сказал. Он смерил Поттера мрачным взглядом и ушёл из дома по каким-то ночным делам, о которых нам остаётся только догадываться.

Следующий день Гарри провёл, как в тумане. Не веря, что весь день был в его распоряжении, он выходил на крыльцо, выставлял руки навстречу пушистой метели и убегал обратно, услышав случайно, как скрипнула половица или кто-то закрыл дверь в доме; ему вмиг казалось, что строгий Мастер сейчас приблизиться сзади, схватит за шкирку непоседливого ученика и отругает за нерабочий настрой, скажет, что лучше ему стоит пойти и почитать книгу. Однако опасения Гарри не оправдывались, и он, поправив меховой ворот куртки, любезно подаренной учителем, выбегал обратно, как ребенок радуясь хрусту снега под сапогами.

Поттер прошелся по дорожке к калитке, восхищенно смотря, как шустрые снежинки сметали его следы. Гарри схватился за деревянную дверцу, и хотел было открыть, но остановился.

Мастер Эллиотер запретил ему покидать участок. Поттер выучил это хорошо и был готов поклясться, что не сделает это, хотя соблазн был велик. Блестящий лес раскидывался за забором, пленя своей таинственной красотой.

Ну а с другой стороны, разве Мастер узнает об этом? Гарри посудил, что старик даже не заметит его отсутствия: все следы тут же исчезают из-за ветра и метели, да и задерживаться ученик долго не будет. Исследует обстановку вокруг, только и всего.

Поттер отпер калитку легким щелчком скважины и сделал вид, что не почувствовал, как исказился воздух на долю секунды перед глазами.

Да и если на то пошло, у него есть с собой волшебная палочка! Может в настоящем бою он не участвовал, но манекены в его комнате отлетали очень правдоподобно. Гарри мог пожаловаться только на свою ловкость, но перед страхом смерти и не такое возможно, в себе он не сомневался. Маги придумали столько заклинаний, что к бою можно подойти даже с неким креативом. Например, если мы говорим про лес, обратить деревья в свиней, чтобы те путались у врагов под ногами. Поттер не сдержал улыбки, представляя, как три злые фигуры в мантиях падают с ног из-за того, что особо догадливая свинка выбила страйк.

Собственные фантазии заметно приободрили Героя, и тот уверенно вышел из-за территории, прикрыл за собой дверцу и зашагал между серыми стволами деревьев, утопающих в крыше из собственных ветвей и снежных шапок. Гарри чувствовал необъяснимую легкость, уходя всё дальше от теплой постели и безопасных стен. Деревья сделались самыми родными на свете, а хрустящий снег под ногами самой прекрасной музыкой. Под неё Поттер думал о свободе: о том, как скоро отучится у этого чудака и сможет снова прогуляться по Британии, вновь пересчитает скучные улицы Коукворта и может быть даже заглянет в Литтл Уингинг, будто позабыв о своем побеге.

Чувство эйфории не покидало Гарри еще долго. Оно возносилось в его груди и разливалось светом, заставляя душу петь от счастья. Но вот Гарри начал замечать, что уже в который раз натыкается на дерево, которое точно видел поворот назад; что не представляет, сколько раз и куда завернул вообще. Герой понял, что сосредоточившись на своей свободе, он забыл о всех предупреждениях Мастера Эллиотера; он расслабился и даже пытался запомнить дорогу! Теперь Гарри не представлял, куда идти.

Ужас тут же заразил всё сердце, всё счастье провалилось в глубокую яму, и Поттер спрятал руки в рукавах, прижавшись к дереву. Паника привела всё его нутро в бег, парализуя слабое тело. Гарри даже не позаботился о том, чтобы поставить магическую зацепку на калитку, чтобы потом одним заклинанием вызвать светлячка, что подскажет путь.

Стоять было нельзя, нужно было что-то делать и искать выход из положения. Гарри осмотрелся, но не увидел ничего, что помогло бы ему вернуться: стволы деревьев все были, как одно; лес был густ с каждой стороны, а снег больше не падал на голову, ведь могучие ветки не пропускали его. Уши улавливали каждый треск и трепет со всех сторон. Руки задрожали, чувство надвигающейся угрозы росло и окружало; поднялся звон и частое дыхание перехватило горло. Ничего не видя перед собой Гарри присел на корточки и схватился за голову. Солёные капли стекали по щекам и прожигали снег. Звон не уходил.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он начал растворяться, а тёмные пятна перед глазами ушли. Гарри стёр с лица позорные слёзы и посмотрел на свои руки. Они были обветренные, покрытые россыпью кровавых точек, но соль слёз не усилила боли, ведь юноша не чувствовал своих пальцев. «Дурак, даже не позаботился о перчатках,» — думал про себя Поттер. Он встал с места и достал волшебную палочку. Уже стемнело.

— Люмос… — хлипкий голос ещё дрожал, и магия его не послушалась.

— Люмос! — уже твёрже повторил Гарри, и, как лампочка, вспыхнул свет на кончике палочки.

Герой сделал глубокий вдох, такой же длинный выдох и осмотрелся ещё раз. Он всё ещё не знал, куда идти, но был уверен, что если так и продолжит ничего не делать, то Мастер точно вернётся быстрее него. А там уже будет неизвестно, что хуже: Гарри заблудится и помрёт в лесу или учитель убьёт его лично.

Неверным шагом Поттер пошёл в сторону, в которой был уверен больше всего. Он не торопился, стараясь не потерять курс вновь. Сухие, мрачные стволы деревьев сужались в прутья клетки. Тьма вокруг сгущалась, загоняя жертву в центр света. Рука Гарри вспотела, но он не останавливался ни на секунду. Ночные животные стучали, угукали и выли вокруг, нагоняя ужас на расстроенное сердце. И Герой уже почти привык к этой тьме, почти научился её игнорировать, как она снова дала о себе знать.

Кто-то шёл позади.

Гарри был уверен в этом: человеческие шаги ни с чем не спутаешь.

И чем быстрее Поттер шёл, тем быстрее его кто-то нагонял. А что самое страшное — шаги не замолчали, даже когда он остановился на месте.

Сердце застучало о рёбра, Гарри рванул с места и бежал не разбирая дороги. К чёрту путь, к чёрту какие-то правила! Быстрее, быстрее, пока шаги не нагнали его! Гарри не знал кто это, он и мысли не мог допустить о том, кто бы это мог быть. Все варианты проходились в его голове, начиная от лесных чудовищ, заканчивая Пожирателями смерти, что ищут его по пятам. Теперь Поттер ощутил их дыхание в спину. Теперь, стоило мальчишке оступиться и ослушаться указа мудрого старца. О мудрый, мудрый Мастер Эллиотер, какой же дурак твой ученик! Гарри бежал и безмолвно рыдал от стыда и страха. Свет мелькал в стволах деревьев, а рука, что сжимала палочку, болела до отказа. Низкие ветки били по лицу.

Свет. Свет такой прекрасный и благородный свет.

Гарри перепрыгнул через любимую, родную калитку знакомого двора и вбежал в дом, тут же заперев за собой дверь. Ноги его упирались в стену рядом, палочка валялась на полу, всё ещё ослепляя заклинанием, пальцы трещали от мертвой хватки на ручке двери. В ушах стучала кровь. Рядом было окно, но Поттер не решался в него взглянуть.

А когда решился, то там уже никого и не было. Ни беса, преследующего Гарри, ни благодатной метели, что некогда украшала этот день. Лишь следы от сапог, уходящие в лес, оставляли напоминание о своём хозяине.

Всю ночь Гарри не знал, как ему поступить: сегодня Мастер так и не вернулся и только домовики напоминали юноше о жизни в доме; о том, что он не один.

Гарри ворочался в постели, укрывался с головой и всё время утирал слезы отчаяния. Он чувствовал себя слабым, обзывал себя трусом и идиотом. Зачем пошел этот лес? Зачем нарушил такое простое правило? И главное знал, знал, что оно для его же блага! Но нет, это же Гарри Поттер! Всё ему нужно сделать наоборот, поддаться искушению. Мастер Эллиотер приютил его, обучил, укрыл от преследователей в своём доме. А что если это был и вправду Пожиратель смерти, что только и ждал шанса, чтобы напасть на след мальчишки? Что если сейчас уже придумывает, как разрушить защитные чары дома и проникнуть, схватить и утащить Гарри в их логово? Какое оно? Живут ли они все вместе или это дом только Того-кого-нельзя-называть? Будут пытать или убьют сразу?

Гарри больше боялся завтрашнего дня так сильно, как не боялся никогда.

***

Утро встретило мокрой от пота постелью и сыростью в комнате. Как будто спальня впитала в себя весь страх, боль и отчаяние. Гарри тоскливо огляделся вокруг, провёл рукой по темному пятну на постели и горестно простонал. Спал он плохо, всего пару часов — но этого, казалось, хватало организму. И все же слаб был наш Герой: слаб от переживаний прошлого дня, бесполезных терзаний и страха перед тем, что его ждет, — всё это будто высосало из него всю юношескую энергию и уверенность.

Гарри поднялся и рассеянно направился к выходу из комнаты. Он был одет по уличному от того, что лег вчера не переодеваясь. Теперь мокрая одежда липла к спине и подмышками, чесалась всюду и зудила. Поттер осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там царил полумрак; сторона была не солнечной, отчего сливались со стенами дубовые перила лестницы, которую юноша и не нашел бы, не зажги он прямо сейчас свет на кончике палочки. Та отчего то вспыхнула с противным скрипом, не с первого раза, будто была больна. Гарри дал себе обещание разобраться в этом позже.

Спустившись вниз, заглянув на кухню, в гостевые спальни и ванные, Поттер совсем поник. В доме как-будто замерла жизнь: не сновали туда-сюда домовики и домовихи; не сидел где-нибудь мрачно Мастер Эллиотер, чтобы гаркнуть на шатающегося без дела ученика; не было подано завтрака и поверенная домовиха Жакки не откликнулась на всплески магии поблизости Гарри. Он вернулся на кухню и сел на свое место за столом, сверху сложив руки замком. Тревога охватила его сердце, а мысли спутались. Хотелось мыслить, быть рациональным, но эмоции не давали этого, не способствовали, а лишь подкидывали самые страшные варианты.

Пожиратель смерти уже настиг и избавился от домовиков? Мастер Эллиотер все узнал и решил, что теперь Герой должен справляться сам, раз не ценит его защиту? Что случилось? Почему? Почему этот дом его покинул? Покинул Гарри, оставил в одиночестве.

— Ж-жакки! —надломленным голосом познал Герой, но тишина была ему ответом.

Весь день прошел, как во сне. Гарри сам о себе заботился, сам учился и пересчитывал перья, пытался ловить сигналы радио; заколдовывал чашки в крыс, а крыс с подстаканники, подстаканники в перья, а там до тех пор, пока фантазия не кончится или скука не настигнет. Вечером Поттер принял горячую ванну с пеной, хорошенько умылся, сам себе поменял постельное белье и лег в кровать, надеясь уснуть. Однако и в этот раз Морфей забрал его в свое царство только на утро, будто решив навсегда внести юношу в черный список.

На следующий Гарри снова осмелился выйти к саду. Хоть покидать дом было страшно, он все равно вышел на крыльцо, накинув куртку на голые после горячего душа плечи. Перепад температур пробивал все тело, забирая с собой лишние мысли, к сожалению, оставляя жуткую тревогу, цепкую и глубокую. От тревоги никуда не деться, никуда не спрятаться. Поттер это знал, а потому искал себе любые отвлечения. Например, рассматривать усыпанный ковром снега сад.

Уже давно Героя посещали мысли о своем расположении на карте. В привычной Англии не было таких холодов и метелей, зима не наступала так быстро и дрова жглись на порядок меньше. Дом Мастера находился явно севернее, здесь были широкие еловые леса, густые и темные, будто их создала сама Смерть.

Гарри заметил, что не чувствует своих дрожащий ног, а зуб не попадает на зуб, и поспешил вернуться внутрь. Были бы домовики, так он попросил бы растопить камин, а сам отправился переодеться, но юноша был предоставлен сам себе, а значит и возвращение тепла не стоит ожидать в кратчайшие сроки. Поттер сбросил куртку на лавку рядом с обувницей и почти бегом отправился к себе в комнату. Теплый свитер, штаны с подшерстком и вязаные носки окутали продрогшее тело. Гарри подумал о перчатках и шапке, но представил как будет выглядеть со стороны и тихо посмеялся.

Он спустился в гостинную, взял в небольшом ящичке рядом с камином то, что осталось от дров, расставил их за ажурными прутьями и покрутился в поисках бумаги. Пока Поттер ее искал, мысли снова вернулись в прежнее русло, а тревога ушла на дальний фон, где живет уже много лет и остается без внимания.

Много ли Гарри знает северных стран? Совсем нет, и он со стыдом понимает это только сейчас, когда оказался вдали от привычной Британии, в чужом доме. Географию юноша всегда знал плохо, имел о ней скудные представления и был убежден, что она никогда ему не пригодится, потому как его сознание ограничивалось одним стандартом одной страны, представлениями о ее соседях, но без знаний о том, как там обстоят дела.

Гарри скомкал пару найденных газет, сложил под горку дров, достал из кармана штанов волшебную палочку и принялся вспоминать заклинание. Будь у него зажигалка или спички, он бы не стал тратить на это время, даже если от этого зависят его навыки колдовства. Что проще: чиркнуть колесником о кремень или направить свою магию, сосредоточиться, представить результат и назвать нужное слово? Ответ был очевиден. Поттер закатил глаза и уселся на колени, упираясь костяшками в прутья.

В «Саге о Ведьмаке» и вовсе использовался Игни для обозначения огня, так от чего же этому не работать и в жизни? Хотя это странно, то был знак, а не заклинание, и ударял не точечно, а по радиусу и в определенную длину. Гарри с тоской вздохнул и подпер подбородок кулаком. Хотел бы он и сейчас перечитать «Кровь эльфов» — одну из книг саги -, но она куплена была не ему и даже не его кузену: Поттер читал ее один раз в чьих-то гостях, где был вынужден жить неделю. Мальчишка, который собирал каждую новую книгу, очень гордился своим стеллажом с самыми разными произведениями, и Гарри, безусловно, ему завидовал.

За этими размышлениями Поттер так и не вспомнил заклинания, потратил время, пожалел себя и вспомнил лучшие дни в худшей жизни. Возвращаться в реальность было неприятно, тоскливо. Гарри огляделся вокруг, будто увидел гостинную в первый раз.

Камин был зажжен, но только вечером. Пропустив ужин, Поттер устроился с глоссарием заклинаний и повторял материал. Ему было стыдно за себя, за то, что то забыл такое простое заклинание, которое повторял не раз и не два. Но сейчас он старался сосредоточиться на удовольствии,которое приносит само чтение самых разных непонятных слов.

Чтение было для Гарри единственным способом не потеряться в днях, не перепутать утро и вечер, не забыть сегодняшнее число. Остальное время дела накладывались друг на друга, Гарри терялся, застывал между комнат и не знал, в какую сторону двинуться.

Но все книги не перечитаешь. Даже Герой не был способен посвятить этому все время, а потому все внимание было устремлено на окружение.

Так и прошла неделя. Гарри почти не сомкнул глаз, дрожа от каждого звука и собственного вздоха. Он узнал, какого жить в опасности одному, в большом доме.

Все походило на странный и длинный сон, похожий на те, где ты просыпаешься несколько раз, но все еще не можешь пошевелиться. Обман сознания.

И пробуждением стал привычный вечер. Гарри пил чай, рассматривая свою палочку при свете лампы. Давно он заметил на ней трещинки и изгибы, которых не было раньше. Должно быть, она треснула под весом своего владельца в тот самый день, когда он ослушался мастера. Она все еще служила верно, хоть и кряхтела всегда, иногда пачкала, царапала и обжигала руки, заставляя Поттера прочно забинтовать свои пальцы и ладони, как это делают перед тем, как надеть боксерские перчатки.

Обостренный тревогой слух уловил открывающуюся дверь. Гарри подскочил, чуть не уронив чашку, прокрался к коридору и выглянул, затаив дыхание.

Мастер Эллиотер! Старик зажег лампу у входа и снял мокрое пальто. Огонь зажегся в нашем Герое. Он радостно выскочил и подбежал, бросился своему учителю на шею. Тот охнул под чужим весом и грубо скинул мальчишку с себя. Но Гарри не обиделся — его зеленые глаза горели искренним счастьем. Все пело и прыгало в его груди, а они не стояли на месте.

— Мастер Эллиотер! Мастер Эллиотер! — все повторял он.

— Да, это я. Впервые меня видишь? — недовольно проворчал старик, снимая сапоги.

— Вас так долго не было! Вы ушли, нет, пропали совсем! И домовики… Представляете, я остался совсем один! Совсем-совсем!

— Прекрати кричать, Мерлина ради.

— Ой! — Гарри заставил себя успокоиться. — Простите. Я так рад, что вы вернулись! — тихо сказал он.

— Меня не было всего неделю. А домовики… М-м-м… да… Они мне понадобились для дела.

— Дела? — недоуменно спросил Гарри, поворачиваясь за уходящим в свои покои Мастером Эллиотером.

Тот лишь издал глухое «Гм!» и прибавил, уже поднимаясь по лестнице:

— Да, Гарри, дела! Дела, которое тебя не касается!

Разговор был окончен, а разочарованный Герой так и остался стоять у двери. Рассказать сейчас или потом? Мастер устал, не стоит… Но это, наверное, так важно… Но Гарри так стыдно! Нет, стоит повременить. У Мастера Эллиотера было дело, а значит ему не нужно мешать еще какое-то время. Подождет. Лучше уж сначала с волшебной палочкой разобраться, да!

Успокоенный прибытием мастера и своим решением, Гарри отправился спать. Все станет, почти как прежде; впереди был новый блок обучения.

Ночная мгла устлала одинокий дом в лесу, с маленьким двориком и двумя огоньками в спальнях. Первый потух со стороны, где встает солнце, а там, где оно ложится спать, не переставало гореть до самого утра. Там сидел старик за письменным столом и тонким острием ножа вырезал из дерева неизвестной породы голову коршуна, оставляя для глаз выемки под камешки черного обсидиана, лежащие рядом в небольшой коробочке.

dependens (лат.) — зависимый

subordinatus (лат.) — подчиняющийся