Все бояться смерти. Кто бы что не говорил, но как только приходит время, страх зарождается в сердце пробуждая отчаянное желание жить. Даже лишившись чувств и потратив время на подготовку к собственному уходу из жизни Чжун Ли цеплялся за любую возможность остаться на Земле чуть дольше. Жизнь вампира может показаться беззаботной, но когда теряешь любимых, друзей и близких — ноша бессмертной жизни становится непосильной. Каждый уход — точный удар в сердце без возможности вытащить оружие, чтобы рана залечилась. Тело внешне остается в порядке, но вот сердце кровоточит и гниет, унося по капле за собой все желания и тревоги. Говорят, что время лечит, но вампир с этим так и не столкнулся. Проживая день за днем, словно затянувшийся фильм без конца, роль лучшего вампира, мужчина понимал что пора поставить точку. План родился за год, реализация заняла меньше двух лет. С каждой новой трещиной скрываться было сложно, но Чжун Ли смог справиться со всеми трудностями и подготовиться абсолютно ко всем проблемам, которые могли разрушить всю схему. Однажды утром, когда сердце пульсировало от жгучей боли мужчина поймал себя на глупой мысли: «Скоро все закончится. Наконец-то, долгожданный отдых».

Возможно, это было эгоистично по отношению к друзьям и стаффу, что прошел с ним долгий путь, но эти всполохи счастья были настолько приятны, что муки совести уходили на второй план. Если они его и правда любят, то смогут понять и отпустить. Но все же, иногда, оставаясь один на один с ворохом мыслей появлялся первобытный страх. На удивление с этим стала помогать музыка одного молодого артиста по имени Тарталья. Нельзя было сказать, что она была какой-то особенной. Молодое поколение больше стали делать упор на биты и заедающее звучание, но вот голос наполненный жизненной энергией, успокаивал и давал отдохнуть. Раз за разом прослушивая альбом рыжего паренька мужчина ощущал как все сомнения уходят, оставляя место лишь тем самым вспышкам счастья.

Но кто мог подумать, что именно из-за этого паренька уйти станет куда сложнее и весь план рассыпется подобно карточному домику.

****

Обычно, погружаясь в сон, вампиры становятся заложниками Визуальной тюрьмы. Чаще всего пространство его было пустым, а душа вне тела залечивалась, чтобы позже преобразовать истлевшую жизнь в восхитительные рубиновые камни — награда для остальных вампиров, что будут позже участвовать в битве за звание лучшего. Большую часть времени Чжун Ли дремал, ощущая мягкое пространство вокруг и тихий шелест листвы. Тело казалось таким невесомым, а мысли эфемерны, что желание анализировать что-либо растворялось в небытие. Иногда вампир ощущал чужое присутствие, но оно было не долгим и оставляло после себя очередную залеченную глубоко в душе рану. Чжун Ли был более чем доволен таким положением пока в какой-то момент все пространство не тряхнуло от музыки. Душа, скованная цепями тюрьмы не могла выбраться и заткнуть уши, поэтому приходилось терпеть и слушать, стараясь не зацикливаться на тексте песни. Голос поющего вампира казался таким знакомым, но память никак не могла ответить кто именно так нагло пытается призвать его обратно. Чжун Ли надеялся что призыватель успокоится и отстанет, но с каждым часом срывающийся голос все пел и пел, а мужчина извивался в замкнутом пространстве собственным криком пытаясь перекричать музыку. Но стоило затихнуть, окончательно сорвав голос, как в голову ударило осознание. Этот мальчишка нарушивший долгожданный покой - поганец Тарталья. И ведь он все никак не успокоится. Продолжает разрушать хрупкое равновесие, тисками удерживает душу, возвращая ее в бренное тело и все ради чего? Что так сильно нужно тому, кто никогда даже не разговаривал с ним? Чжун Ли знал, что можно призвать участнику одного наставника, уже почившего, но ведь вампир толком и умереть то не успел, так почему его нельзя просто оставить в покое?

- Отпусти, хватит. - беспомощно пробормотал мужчина, но голос продолжал петь, срываясь на высоких нотах, но смягчаясь на куплетных партиях. Не в силах больше игнорировать текст, Чжун Ли вслушался и ощутил разряд молнии по всему телу. Почему эта песня настолько горькая, что сердце сжимается в тиски? Почему этот мальчишка так отчаянно поет почти сутки, лишь бы призвать его обратно? Боль пронзила душу и на очередной хриплой ноте мужчина отключился, проваливаясь в темноту.

Вампир наивно думал, что очнувшись он сможет отдохнуть, но осмотревшись, Чжун Ли горько усмехнулся, все еще пребывая в коконе из громких нот и яркого голоса. Все это такая глупость если подумать, но почему-то чем сильнее срывался голос, тем хуже становилось бывшему артисту. Как долго этот парень собирается петь? Он ведь и сам может умереть от истощения. Уставившись наверх, так и не сумев ничего разглядеть, мужчина тяжело вздохнул и быстро прикусил запястье аккурат напротив вены, не давая  себе время передумать.

- Твоя взяла, хочешь увидеть меня, я позволю. А потом вышвырну из Визуальной тюрьмы, чтобы и думать не смел о повторном призыве.

****

И все казалось таким простым. Встать, отчитать глупого ребенка и уйти обратно отдыхать, но стоило увидеть рыжие локоны, с которых скатывались капли пота, счастливые глаза от одного единственного факта, что Чжун Ли пришел, красное лицо и теплую улыбку, как все раздражение рукой сняло. Чудом поймав парня в свои объятия и не свалившись при этом обратно в гроб, мужчина машинально погладил вампира по спине, второй рукой удерживая тело рядом с собой. Сорвавшееся с губ «Сяньшэн» стало финальным выстрелом в голову. Мысли исчезли, тело не двигалось, а чувствительность обострилась в два раза.

- Ох, простите, все в порядке? Я так налетел на вас. - засуетившись, парень попытался выбраться из объятий, но усилившаяся хватка не помогала с этой задачей. Очень хотелось взглянуть в чужие глаза и удостовериться, что все это не сон от переутомления, но Чжун Ли не двигался и молчал, просто продолжая гладить спину.

- Мальчишка, ответь на один вопрос, зачем я тебе? - Тарталья понимал, что они затронут тема призыва, но чтобы так внезапно, да и еще и в такой неловкой позе — это что-то на грани фантастики. Невольно погладив пальцами крепкую спину, Чайлд всем телом ощутил как ему страшно. Несмотря на крепкие объятия и живой голос над ухом юноша прекрасно помнил как сейчас выглядит старший вампир. Его спина скорее всего сплошь усеяна трещинами, так можно ли трогать то, что должно адски болеть? Мысли затопили с головой и вся былая уверенность смывалась волнами подступающей истерики. Господину Чжун Ли больно, он сейчас в теле, которое разрушается все больше и больше, а Чайлд не дает ему долгожданного покоя, правильно ли это? Стоит ли победа и уважение со стороны кумира таких мучений? Мягко отстранившись, Тарталья сам не понимая что творит, взял руки мужчины в свои и прикоснулся к ним невесомыми поцелуями. Усталость все больше давала о себе знать, но Чайлд упрямо стоял на месте, ощущая как некогда мертвое тело становится теплее с каждым новым выдохом. Прикоснувшись лбом к согретым от дыхания и поцелуев ладоням, юноша уставшим голосом прошептал:

- Нельзя просто взять и умереть, когда столько людей нуждаются в вас. Я не знаю как больно вам было, что вы решились на такой шаг, но это неправильно. Прошу, дайте шанс убедить вас, что жизнь куда ценнее смерти и что вам есть еще что сказать миру. Нельзя же так, господин Чжун Ли. - не сводя взгляда с рыжих вихрей мужчина не знал какую сейчас эмоцию выражает его лицо. Усталость? Злость? А может разочарование? Этот мальчишка так надрывался здесь, чтобы просто сказать, что он неправ в своих поступках? Он, чья жизнь только началась, смеет судить его за поступки, которые должны были случится? Но что-то внутри не давало выплеснуть всю злость на это недоразумение. Возможно мешало обжигающее дыхание на ладонях или фантомное ощущение губ на тех местах, куда приходились мимолетные поцелуи. Сердце, что последние годы скорее было как украшение, а не что-то важное, сжалось в тиски и пропустило удар. Как же он устал быть живым.

- Не тебе решать что я должен был сделать, а что нет. Мы с вами, мистер Чайлд, даже не знаем друг друга, так имеете ли вы право судить меня? Или вы говорите от лица фанатов, что понесут огромную потерю? Мой вам совет — чужая жизнь не то, во что стоит вмешиваться, особенно, когда вы даже не близки. Умерьте пыл и не цепляйтесь за того, кто для себя все решил. Более мне нечего вам сказать и надеюсь, что впредь у вас отпадет всякое желание призывать мою душу для всяких сентиментальных глупостей. - каждое слово припечатывало к месту не давая и вдох сделать. Тарталья не успел разозлиться, как его с ног до головы окатило ужасное осознание: Чжун Ли живет так не первый год. Он несет в себе эту боль уже так долго, но на публике делал вид, что его жизнь прекрасна. Сколько сигналов о помощи Чайлд пропустил из-за своей слепой веры и воздыхания? Медленно выпрямившись, юноша столкнулся с потерянным взглядом янтарных глаз и все встало на свои места. Черт, он не может отпустить его с таким грузом сожалений и боли.

- Не мне решать? Верно, вы абсолютно правы, я никто для вас и не мне вам говорить правильно ли вы поступили, но сейчас мы в Визуальной тюрьме и уйдете вы только, когда я вас отпущу. Нравится вам или нет, но сначала вы поможете мне выиграть, а уже потом превратитесь в кристалл. Я призвал вас и вы откликнулись, у нас с вами договор, так что вам придется выслушать все то, что я собираюсь сказать! Я не отпущу вас так просто, понятно? - Тарталья уже не соображал что несет и чего хочет добиться, но решимость жгла грудь и по крупицам возвращала уверенность, что он поступает правильно. Он должен узнать все причины перед тем как отпустить этого идиота-суицидника. Волна неконтролируемой боли внезапно накатила с такой силой, что Чайлд на середине своего активного монолога пошатнулся и рухнул всем телом на удивленного Чжун Ли, роняя вампира обратно в гроб, придавливая своей тушкой к мягким цветам на дне. Воздух из легких был выбит напрочь, а руки онемели и пронзили вспышками боли от попытки удержать пацана над своим телом. Обреченно вздохнув Чжун Ли отпустил аккуратно парня на себя, рассматривая потолок Визуальной тюрьмы. Ну и что это было, черт возьми? С каждой минутой легкая симпатия распустившаяся в груди и на пару мгновений оживившая сердце потухла, оставляя место только глухому раздражению. Это рыжеволосое чудо надо выпнуть за пределы Визуальной тюрьмы и на пушечный выстрел не подпускать, пока мозги на место не встанут. Мало того что бред наговорил, так теперь еще и угрожает не отпускать на минутку одного из древних вампиров на покой, пока не выиграет. Может ему психологу показаться, у него явно не все дома. И кто вообще так бурно реагирует на абсолютно незнакомого человека? Еще и целоваться полез, идиот.

- Извините, что отвлекаю, но пока Чайлд в отключке как раз скажу кое-что важное. Ваша душа и дальше будет восстанавливаться, но теперь вы не сможете покинуть это пространство, пока мальчишка не закроет врата. Правила призыва едины для всех, а его желание было довольно сильным, чтобы создать цепи. Как только неделя пройдет вы исчезнете. Потерпите, господин Чжун Ли этого неугомонного, мы с Вестиками Бездны будем содействовать как можем, но пока справляйтесь с ним своими силами. - лучезарно улыбнувшись мальчишка (ах да, маг Бездны), махнул рукой на прощание и исчез, оставляя после себя сноп каких-то идиотских искр. Положив руку на обтянутое в светлый костюм плечо мужчина чуть погладил Чайлда, а потом резко скинул тушку с себя, возвращаясь в вертикальное положение.

- Ты пожалеешь, что решился на призыв моей души, Тарталья. Твои дни в Визуальной тюрьме будут пыткой. - прорычал мужчина, не сводя взгляда с нагло сопящего парнишки. Чжун Ли обязательно бы его треснул, но Чайлд вдруг улыбнулся и вся злость ушла вместе с бешеным стуком сердца.