То, что больней

Если ты сможешь — возьми,

Если боишься — убей.

Всё, что я взял от любви —

Право на то, что больней.

Агата Кристи — Сны

      Четыре золотистых огонька плавно движутся под потолком, отбрасывая неясный янтарный свет. По углам комнаты клубится уютная тьма, а с открытого окна веет приятной ночной прохладой.

      Локи сидит на кровати, подогнув под себя ноги и напряжённо вглядываясь в полупрозрачный силуэт перед собой. Иллюзия — точная его копия, синхронно повторяющая за ним любое движение, выглядит недостаточно плотной и осязаемой. Над решением этой проблемы он бьётся уже который день, а снова просить совета у матери не позволяет упрямство.

      Внезапный стук разрывает сложившуюся тишину, и Локи, вздрогнув, теряет связь с двойником — тот истаивает зеленоватой дымкой. Дверь распахивается, являя Тора, как обычно, не дождавшегося ответа. Он улыбается дерзко и словно с вызовом, и глаза блестят предвкушающим блеском.

      Что бы он там не придумал, Локи не хочет этого знать. Не сегодня. И — не в ближайшие пару вечностей, если честно.

      — Тор, ты не вовремя, — Локи устало морщится, — уходи.

      Тот, ничуть не смущённый неприветливостью, закатывает глаза:

      — Я всегда не вовремя.

      Локи думает, что не всегда. Разве что в последние пару декад. Или, может, чуть дольше — счёт времени так легко потерять, когда ставка идёт на века.

      — Сидишь тут всё время, — как ни в чём не бывало продолжает Тор, — на улицу давно выходил?

      Одна рука его отведена за спину — он явно что-то прячет. По спине липким холодом прокатывается дурное предчувствие.

       «О, нет, только не…»

      — Ай, не важно. Глянь лучше, что я принёс!

      Тор достаёт из-за спины глиняный кувшин, обвитый лоскутами лощёной кожи — достаёт и протягивает вперёд, словно какой-то трофей. Локи чувствует, как страх иглами перекатывается под кожей.

      На его счастье, брат ничего не замечает, хвастливо улыбаясь:

      — Умыкнул с кухни, а никто и не хватился, представляешь!

      Локи нервно отводит прядь волос за ухо и на мгновение переводит взгляд туда, где минуту назад сидел его двойник — вот он бы точно пригодился сейчас.

      — Тебе не кажется, что воровать вино с кухни — не самая лучшая идея?

      Тор недоумённо приподнимает брови. Да, конечно, это слишком нетипично для Локи — отказываться от подобной авантюры — и он исправляется, подбавляя в голос опасливых ноток:

      — Отцу явно не понравится.

      — Отцу пора считаться с нами, как со взрослыми мужами! — отмахивается Тор и усмехается так, будто услышал глупость.

      Локи закусывает губу, думая, что распивать вино тайком от всех, закрывшись в его комнате — не слишком взрослый поступок. И он понимает, что ничем хорошим это закончиться не может. Точнее, знает наверняка. Но у Тора уже растёт щетина, а дворцовые девки заглядываются с восторгом — поди, переубеди его, что умом тот самый что ни на есть юнец. Он вздыхает, сдаваясь:

      — Ладно, иди сюда.

      Улыбка у Тора — светлая, яркая. Его брат и сам словно соткан из солнца.

      И от этого щемит в груди.

      — Ты кубки взял?

***

      Тор хмелеет быстро. Кожа на щеках и шее идёт розовыми пятнами, а глаза блестят — в тусклом свете радужки темнеют авантюрином. Он смеётся заразительно и тепло, рассказывая очередную байку, услышанную у кого-то из воинов — Локи и не слушает почти, но не может сдержать ответной улыбки.

      Во рту терпкий, одновременно и сладкий, и кислый привкус ягодного вина — он прикусывает щёку изнутри, когда Тор в очередной раз наклоняется слишком близко. За окном ночь растянулась шёлком, и звёзды рассыпаны адуляровыми камнями; прохладный воздух сочится в комнату.

      Прохлада приходится очень кстати — Тор закинул руку ему на плечо, прижимается к боку жарким теплом, что сколько ни пытайся ненавязчиво отстраниться — не выйдет. Локи и сам захмелел, но уверен, что держит себя в руках. В пальцах качается нагретый кубок; на дне рубинами застыла пара блестящих капель.

      — Налить? — кивает брат на пустеющий кубок.

      — Не стоит.

      Тора ведёт в сторону. Он наклоняется и, отчего-то шёпотом, спрашивает:

      — Ты знал, что Фандрал уже целовал деву?

      Влага его дыхания жаром оседает на скуле. Локи почти не слышит его голоса — лишь рефлекторно рукой упирается в ключицы в слабой попытке увеличить дистанцию. Ладонь от касания прошивает колючими искрами. В груди переворачивается горячий, болезненный ком.

      — Тор, полегче…

      — А ты?

      Сердце пропускает тяжёлый, протяжный удар. На губах липкой плёнкой застывает невысказанное «да».

      В прошлый раз он ответил иначе.

      — Нет, — тихое падает между ними, и голос у него сиплый, но не дрожит, — нет, никогда.

      Тор, кажется, и не слышит ответа — он прикипел взглядом к губам, неосознанно сильнее удерживая за плечи. Локи знает, что сейчас будет; Локи знает, что это не должно случиться. Пульс гулко звучит в висках. В мышцы словно залили раскалённый свинец, а каждый нерв звенит напряжением.

      Хочется позорно сбежать.

      И нестерпимее тянет остаться.

      Тор целует его — подаётся вперёд уверенно, влажными от вина губами находя его собственные — онемевшие словно — и жёстко сминая.

      Локи жарко и больно. Он ещё может это остановить — и должен, Хель его побери, остановить. Остановиться.

      Опустевший кубок падает из рук и с шорохом тонет в ворсе ковра. Локи подаётся вперёд, освободившейся рукой цепляясь в волосы на затылке, и раскрывает губы.

      Тор груб. Тор порывисто прижимает его к себе за плечи, свободной ладонью оглаживая рёбра. И это всё наваливается лавовой волной: слишком сильно, слишком знакомо и очень, очень болезненно.

      Локи жмурится, сдерживая отчаянный стон, и выдыхает ему в губы; мягко, но уверенно отталкивает от себя, упираясь рукой в ключицы. Выглядит недостоверно, на самом деле, потому что вторая рука всё ещё лежит на торовом затылке.

      Самое страшное будет сейчас.

      Тор отстраняется и открывает глаза, встречаясь с ним взглядом. Радужка у него настолько светлая, что кажется серой. Зрачок сужается до маленькой точки. Первоначальная растерянность сменяется неверием, ужасом.

      Локи помнит, как всё будет. Помнит, как Тор, едва не задыхаясь от шквала эмоций, бледнея, отскакивает от него.

       «Локи, я не… Мы не…»

      Помнит, как брат мечется по комнате загнанным зверем, как бранится — громко и зло — что вино оказалось дурное, и затея сама была дурной и что всё, что связано с Локи…

      Не нужно повторения. Он запомнил.

      А потому Локи делает то единственно верное, что сделал в прошлый раз — подаётся ему навстречу, выставляя руку вперёд. Тор дёргается, словно удара ждёт, словно и сам вот-вот ударит на опережение — но раскрытая ладонь уже касается его лба.

      Смотрит, как глаза у Тора закатываются, как блестят в желтоватом свете огней белки; как смеживаются затем веки, скрывая за ресницами последние отсветы неприятия. И лишь когда он засыпает, Локи с силой трёт ладонями лицо, ощущая, как предательски жжёт глаза. Плечи ломает крупная дрожь.

      Ничего, он выдержит. Снова.

***

      Локи стоит в центре комнаты. Перед ним — его двойник, точная копия. Совсем не прозрачный.

      Локи пытается обучить его речи. Выходит не так, как нужно — голос у иллюзии получается искажённым и гулким.

      В дверь стучат. Он едва успевает движением руки развеять магию прежде, чем его успеют заметить. Ему не нужно оглядываться, чтобы понять, кого он увидит — эти шаги он узнает всегда.

      — Тор, я занят.

      — Ты вечно занят, брат, — дружелюбно бросает Тор. — Ты из комнаты вообще выходишь? Не помню, когда в последний раз тебя видел.

      Локи наконец-то оглядывается — только для того, чтобы закатить глаза и съязвить в ответ — но так и замирает, не сказав ни слова.

      Брат держит одну руку за спиной и вызывающе ухмыляется. Локи кажется, что его с размаху бросили в воду, и теперь он оглушён. Звуки до разума доносятся гулко и медленно. Почему эта проклятая идея снова и снова приходит в голову Тора? Какую часть его памяти нужно стереть в этот раз?

      Он не дожидается ответа и ловким движением вытягивает перед собой уже знакомый кувшин:

      — Смотри-ка, что мне удалось дост…

      — Нет.

      — Нет? — Тор теряется, недоумённо приподнимая брови, — Да ладно тебе!

      — Отцу не понравится эта идея, — жёстко отрезает Локи и раздражённо хмурится, — мне тоже не нравится, если честно.

      Брат, замирает, непонимающе всматриваясь в его лицо доли мгновений — а потом, словно что-то поняв, смеётся:

      — Разыгрываешь?

      Локи смотрит на Тора — глаза сияют, а улыбка ярче сотни небесных светил. В руках — протянутое вино.

      В груди застывает тугой, болезненный шар. Ответная улыбка выходит натянутой:

      — Иди сюда.

      К Хель кубки. Когда Локи берёт кувшин и первый делает жадный глоток, руки его дрожат.