Кругами

I was running in circles, I hurt myself,

Just to find my purpose.

Everything was so worthless, I didn't deserve this,

But to me you were perfect.

Hollywood Undead — Circles

      Мы ходим кругами.

      Столетия схлопываются тлеющими крыльями за нашими спинами и рассыпаются пеплом. Мы пальцы сплетаем — пальцами ты рисуешь восьмёрки на озёрной воде, а я не знаю, улыбаться мне или впору выть.

      Ты — гордец. Живое пламя мешалось с горячей кровью, перекатывалось под тонкой кожей твоих запястий. Шёпот тонул в смольных волосах, и я губами ловил холодные кудряшки за ухом; ты шипел змеем, одной рукой отталкивал — второй вцепился меж лопаток, словно не пальцы, а спицы, в кожу вгонял. В этом весь ты.

      Всегда — ты.

      Губы жёг минувший вечер, а полуденное солнце обжигало радужки светом, но бравые мужи не льют слёз почём зря. Ярость в груди стянулась в раскалённый узел, и мне тебя схватить захотелось — встряхнуть, вытрясти из склизкого лицемерия, что ты на себе примерил.

       — Урод, — тихо и злобно упало с губ, с плевком шлёпнулось о землю; ты — ты, Локи, что ночью дрожал в моих руках, — смел не видеть, не смотреть на меня. Смел дарить улыбки какой-то приезжей деве, оплавлять её лаской игривых взглядов.

      Когда-нибудь я тебя убью.

      Обида душила, и выть хотелось: за что ты так со мной?

***

      А мы всё ходили по кругу в отравленном тобой ритме. В висках стучало: вырваться, выломать, вытравить — и я вырывался, ломился напролом прочь, топтал то хрупкое и светлое, что успел вообразить.

      «Я занят, Локи»

      «Помолчи, брат»

      «Не мешайся»

      Ты выжидал, всегда выжидал. Смотрел неотрывно, и в хмуром изломе бровей мне бредился упрёк. Плечи застыли в тугом напряжении. Локи, ты подобен змее: того и гляди, кинешься, бросишься — задушить ли, стиснуть в объятиях — не разберёшь. Дикий ты.

      Я сдавался, отпуская горечь обиды; делал шаг — навстречу. Распахнуты настежь объятия, сердце стучит набатом под челюстью. Малодушно тянуло зажмуриться: не дано прочесть, уловить, что кроется вечно за сотнями оттенков — ты же ветром забьёшься в ладонях, ужалишь и ускользнёшь.

      Отворачиваешься, с досадой будто, а губы дрожат в улыбке; нежданно в руки бросаешься, словно в воду — порывисто, быстро, вёртко. Глаза блестят хитрым, звёздным, а в кайме зелёных радужек темнеет густое самодовольство. Во что же ты снова думал играть?

      Доиграть я не позволял: пил хрип и стон с губ, и шёпот твой шёлком тёк по спине. Пальцы выводили узоры на узких бёдрах, а ты всё не смел разомкнуть ресниц.

      После, пригретый, обласканный, пальцы в волосы вплетал и говорил что-то неважное: что тёмная синь небес всеведуща из-за звёзд, что порок — порожденье больного разума — разрушает дух. Что-то ещё об ошибках…

      — Тебе впору бояться меня, Тор.

      Смеялся, я, конечно: «чего же мне бояться?

      Просто когда-нибудь ты меня убьёшь».

***

      Мы ходили кругами — круги под подошвами сапог расходились рябью на лужах. Годы сшивались в века и горели, горели тёмным пламенем. Летели по спирали вниз, в болотные пучины, словно в движении неправильного танца.

      Шаг — навстречу тебе.

      Шаг — и ты вырываешься, рвёшь на куски нити, что успели опутать нас.

      Шаг — оглядываешься воровато, улыбаешься так несмело — будто улыбку твою отберут, будто и сам не рад.

      Шаг — навстречу тебе…

      Рассвет нежным светом сочился с окон. Золотился пламень в свечах, плясал робким отблеском на ключицах, а ты сидел мрачной линией в сумраке комнаты — растрёпанный, в съехавшей на плечо рубахе. В груди щемили тоска и трепет.

      Я тогда своё — живое, истекающее кровью и болью — сердце вытащил, вложил в твои руки, не спросясь и без утайки. Брат мой, мой Локи, ты задыхался, дрожал, не смея поднять взгляда. Пальцами вцепился в скамью, а мне лишь хотелось лбом припасть к твоим коленям и умолять не противиться.

      Воздух искрил и звенел от накала магии, но голос твой оставался твёрд:

       — Нет.

      Хотелось спросить, уходя: зачем ты так с нами?

***

      Много после я верил, что круг разорвался — разлетелся на звенья и осыпался прахом у порога твоих покоев.

      Я ошибался.

***

      Изгнание из родных земель, неизведанный, странный Мидгард. Отчаяние разрывает полотно привычного мира на части.

      Предательство за предательством, и ложь на твоих губах застыла липкой плёнкой — вовек не ототрёшься. Глаза блестят сереющей зеленью, а рот изломлен кривой линией оскала.

      Что могу я противопоставить твоей кипенной ярости?

       — Дерись со мной!

      Звенит голос, хлёстко звук разрывает воздух. Гнев и обида дрожат в каждом рваном вдохе. Что же ты делаешь, Локи?

      Мечешься зверем, и душа твоя — один сплошной нарыв, сочится болью и горечью, и страх мешается с пылом. Смотрю на тебя, и не могу отвязаться от мысли: зачем же ты так с собой?

      Наконец-то правильной, в общем-то, мысли.

      Ты же не со мной боролся всё это время. Мы вместе боролись с тобой.

      — Сражайся! — шипишь, вьёшься вокруг вёртким пламенем. А я всю жизнь сражался с тобой, Локи!

      В этот раз не выйдет.

      Шаг — навстречу тебе.

      Что ты можешь противопоставить моей любви?