Леша умирает. Правда, он и до этого умирал. Но теперь вялотекущие последствия ковида подстегнулись разрастающимся внутри бурьяном. Не раз и не два он слышал эти истории от родителей: о буйном цветении, охватывающим людские души. Папа всегда посмеивался, рассказывая о том, как испугался, когда впервые увидел на собственных ладонях ошметки ландышей. Посмеивался, потому что история эта закончилась хорошо - он влюбился в Лешину маму абсолютно взаимно. Юлия Андреевна - мать Леши, - ласково пробегалась пальцами по лысине мужа, слушая в очередной раз осточертевшую историю их знакомства. После рассказа она подходила к сыну, трепала его по пышным волосам и улыбалась, говоря:
“У тебя тоже все будет хорошо, милый”
“Конечно, мамочка,” - хочется ответить Леше, когда его охватывает очередной приступ кашля, со срывающимися с губ лепестками цветущего ириса, - “Я буду в порядке.” Парень смотрит на отражение в помутневшем от старости зеркале и ужасается от своего же нездорового, тусклого взгляда. Разглядывает трясущиеся ладони, прежде чем упереться ими в сбитые края керамической раковины. Лепестки устроились на самом ее дне, перекрывая белую эмаль, соединившись в причудливом рисунке. Рисунке, предвещающем скорую гибель Леши.
“У меня просто проблема с легкими небольшая”
Когда он говорил это красавице на пляже, то не знал, что проблема перестанет быть небольшой. Красавица на пляже. Леша мог бы попытаться предугадать это, мог бы, зная себя, понять, что несомненно влюбится в такую девушку. А еще он мог понять, чем все это кончится: рваными лепестками, оставленными на кафельном полу. Но даже это его не напугало. Он был очарован: городом, поездкой, морем и Анжелой. Леша все еще очарован всем этим, да и не только.
По-настоящему страшно становится, когда он отплевывается не только ирисами, но и целым букетом из васильков. С первого взгляда их не разглядеть - вся связка, разлетевшаяся по раковине, выглядит одним синим пятном. Он не сразу различает эти маленькие цветочки в ворохе изящных, перебитых стеблей. Сердце пропускает болезненный удар, когда Леша хватает один из васильков и поднимает к свету. Сначала ему кажется, будто это новый приступ, что его вот-вот скрутит от кашля. По итогу, это всего лишь чувство. Чувство, заставляющее в ужасе опуститься на замызганный пол и поднять взгляд на мигающую кварцевую лампу.
- За что? - бросает Леша в пустоту, сминая в руке бутон, и стыдливо вытирает бегущие слезы.
“Алексей, вы сливаетесь.”
На самом деле добродушный, бородатый врач говорит не совсем так. В кабинете, уставленном горшками с орхидеями, домашними лилиями, кустовыми розами, Леша чувствует себя совсем неуютно - ему кажется, что вот-вот он увидит банку с законсервированными цветами. Хотя этот мужчина с круглым, полным лицом, мягким взглядом и не сходящей с губ улыбкой мало тянет на хирурга-маньяка. Но кто знает?
- А это?... - бормочет Леша, указывая в сторону стеллажа, уставленного растениями.
Лев Игнатьевич Гончаров хмыкает, отпивает чай из белоснежной чашки, и весело говорит:
- Ну что вы, Алексей, сразу так плохо обо мне думаете, - он устраивается за столом, перебирает стопки с документами, и мимолетно пробрасывает, - Это ассистентка моя так надо мной подшучивает. Молодая еще, голова у нее буйная.
Леша пытается улыбнуться, но клокочущий внутри страх сдерживает даже это. Врач протягивает ему папку, а сам смотрит как-будто с сожалением. Леша сжимает в дрожащих руках документы и разглядывает рентгеновские снимки своих покалеченных легких. В ужасе бегает взглядом по смазанному изображению кустарника, разросшегося внутри него.
- Алексей, я могу говорить честно, да? - мужчина скрещивает руки на груди, - Вы же тоже у нас врач, как я понимаю?
Леша неуверенно кивает, хотя знает - терять ему уже, скорее всего, нечего.
- Главное, вы не пугайтесь, мы с таким уже работали.
- Вы же сказали, что будете говорить честно, - Леша нервно ерзает на стуле, чувствуя как влага с ладоней пропитывает бумажную обложку папки.
- А черт с ним, - Лев Игнатьевич переводит дыхание и смотрит в глаза своему пациенту, - Вы, как бы так выразиться… Вы сливаетесь, Алексей.
Он еще не сталкивался с подобной терминологией, оттого брови неконтролируемо взлетают вверх. Но фраза, как никогда, точна. Он действительно сливается - прямо следом за этими злосчастными цветами стекает в канализацию по проржавевшим трубам.
- Тут вам поможет только чудо, - честно говорит мужчина, сцепляя руки в замок, - Либо ваши… благоверные вам помогут с этим, либо придется резать.
- Либо я умру? - зачем-то уточняет Леша, которого одна перспектива лишиться чувств раз и навсегда заживо вгоняет в могилу.
- Ну не надо так категорично, мы постараемся до этого не довести. Вы главное не медлите с решением. А я все сделаю, как надо.
- У вас уже был такой опыт?
- О, еще какой. Был у меня тут один случай… - врач сжимает губы, отворачивается, словно вовремя останавливает самого себя, - Впрочем, я обещал никогда никому об этом не говорить.
Отчего-то Леше не все равно, что где-то по городу сейчас ходит человек, не способный на любовь. Это иррационально ранит парня, заставляет поскорее сбежать из больницы, поблагодарив Льва Игнатьевича за помощь. Тот на прощание жмет Леше руку, крепко сжав ее, передав со своим прикосновением толику тепла. Без слов, одним взглядом он произносит:
“Мне очень жаль”
Леше тоже жаль, так жаль, что он заливает этот коктейль из чувств алкоголем. Который, впрочем, совсем не берет его и уж тем более ничем не помогает. Он бродит по скользкой плитке, глядя на лица счастливых подростков и завидует. Ему тоже хочется такого: безраздумного веселья, захватывающей с головой радости, абсолютной эйфории от любви. Леша хотел бы получить именно это, а не грязный букет, орошенный каплями крови.
Он видит Егора, окутанного особенной аурой лирического и таинственного. По чужому лицу скачут разноцветные огни, оглаживают аккуратные черты, заставляя Лешу рассыпаться от вспыхнувших чувств. Легкие жжет огнем - васильковый бурьян бьется внутри, царапает нежные стенки, ощущая присутствие Егора. Леша закашливается, закрывая рот ладонью, лишь бы не вылетело очередное доказательство его скорой гибели.
- Эй, ты чего? - Егор замечает его быстрее, чем парень успевает привести себя в порядок.
Он торопливо сжимает в кулаке вырвавшиеся ошметки васильков, сдобренные горстью ирисов, и молится (по-настоящему молится), чтобы Егор ничего не заметил. А он в свою очередь прожигает Лешика своими умными глазами, подобно рентгену, и как будто бы все понимает.
- Нормально, - бормочет в ответ, устало к парапету прислоняясь, и пытается справиться с головокружением, - Ты мне скажи, чего такой хмурый?
- Я здесь лишний.
Леша пьяно хмыкает, хотя не чувствует и толики опьянения.
- Ты не прав, - он чувствует, как постепенно в глазах скапливается влага, и всеми силами пытается сдержать рвущиеся слезы, - Лишним тут оказался я.
Совершает ошибку, бросив быстрый взгляд в сторону собственного сжатого кулака. Егор прослеживает это движение, смотрит на его руку и внезапно тянется к ней своими длинными пальцами. Леша не сопротивляется - у него попросту нет сил на это. От чужого нежного прикосновения по коже рассыпаются мурашки, теплом отзывающиеся в больной грудной клетке. Леша рвано выдыхает, упуская тот момент, когда слезы все-таки проливаются, оставляя за собой блестящие влажные дорожки. Ему не хочется видеть взгляд Егора, когда тот удивленно вскидывает брови, разглядывая смятую россыпь из оттенков синего.
- Блин, чел… - все красноречие юноши разлетается вдребезги, вслед за сердцем Леши.
“Вот именно - блин”
Егор достает из кармана платок и с неожиданной бережностью собирает цветы в небольшой кулек. Непрактичная белая ткань окрашивается смазанными красноватыми полосами. Леше тяжело на это смотреть, как будто бы все его самые интимные тайны и секреты вывернули наружу всем на обозрение. Но юноша не стремится это кому-то показать, вместо этого прячет сверток во внутренний карман блестящего пиджака.
- Так, идем, - Егор неожиданно цепко хватает его руку и тянет за собой через танцпол.
Они скользят через движущуюся толпу, совершенно не встречая сопротивления. Леша молча плетется за парнем, не зная зачем он все это делает, нужно было просто сказать “Сочувствую” и оставить его одного. Но Егор торопится, приподнимается на носочки, вытягивает шею и бегает беспокойным взглядом, выискивая нужную фигуру. Они находят Анжелу у стены, весело болтающую с подругами - у Леши в голове скачет и прыгает оттого вспомнить их имена он не смог бы, даже если бы захотел.
- Анжел, - Мел останавливается, трогает девушку за локоть, и смотрит пристально.
Анжела окидывает их обоих взглядом, хмурит тонкие бровки и отдает свой бокал шампанского подругам. Мел оглядывается, прежде чем достать сверток и аккуратно приоткрыть его. Леша уже не слышит басов музыки, не видит никого и ничего, кроме удивленного лица Анжелки и гладковыбритого затылка Егора. У девушки шевелятся губы, но парень не может разобрать что именно она шепчет за новыми порывами кашля. Леша хватается за грудь, пытается бороться с судорогами, но все безуспешно.
- Пошли со мной, - Анжела оказывается по другую сторону от Леши, переплетает их пальцы и ведет за собой.
Они проскальзывают за угол, где нет толпы пьяных подростков и куда почти не долетает шум бурной вечеринки. Анжела на пару с Мелом придерживают парня, помогают ему аккуратно прислониться к стене дома. Леша чувствует ласковое прикосновение к шее, девичьи пальчики мягко гладят кожу через ворот бадлона. Это незамысловатое действие заставляет выступить на глазах новые слезы. Парень неуклюже вытирает их и тихо хмыкает:
- Я бы справился, ребят.
- Леш, ты дурак? - Анжела смотрит на него как-никогда серьезно, грозно хмурит брови и выглядит так, будто вот-вот начнет отчитывать его, - Почему ты нам ничего не сказал?
Леша не находит однозначного ответа. Что он может им сказать? Боялся все разрушить своими неправильными чувствами? Был в ужасе от одной мысли, что влюбился в них обоих? Думал, что они без зазрения совести оттолкнут его?
- Я не хотел усложнять все, - бормочет он, пряча взгляд от обоих, - У тебя же День Рождения.
- Ты и правда дурак, - соглашается Егор, подступая ближе и утягивая его в объятья.
Он совсем робко утыкается теплыми губами в холодную щеку парня, приподнявшись на цыпочках, лишь бы дотянуться до Леши. А сам Леша теряется в охвативших чувствах, в теплых и нежных прикосновениях, в ласковых руках, оплетающих со всех сторон.
- Все будет хорошо, - шепчет Анжела ему в затылок и оставляет разгоряченный поцелуй на взмокшей коже.
Он им верит, не знает почему, но верит. Особенно, когда эти двое сжимают его покрепче и принимаются целовать, периодически прерываясь на робкий смех.