воскресенье начинается лениво — примерно так же оно и пройдет. ян потягивается прямо под боком: в его спине что-то неприятно хрустит, но тот лишь довольно мрыкает и перекатывается на эльмана, с ласковой усмешкой зарываясь носом куда-то под ухо. эльман жмурится сонно и пихает слабо мужчину в плечо — жестковатая борода колет чувствительную кожу шеи.

— давно брился?

ян мычит что-то неразборчивое, явно сосредоточенный на другом — юркие пальцы тщательно исследуют чужие бока и ребра под растянутой футболкой. эльм елозит, лениво пытается извернуться, уйти от щекотных прикосновений, но грибович до ужаса настойчив. чтобы тормознуть его, парень вынужден прибегнуть к немыслимому — он шепчет короткое заклинание и взмахивает ладонью, насколько позволяет зажавший его между собой и постелью тяжелый оборотень. в следующее мгновение между ними образуется пластичный невидимый барьер, мешающий яну лапать его.

— нечестно, — дуется тот, с силой отталкиваясь от матраса и садясь на пятки.

гусейнов показательно-безразлично дергает плечом и, принимая вертикальное положение, щелкает пальцами впроброс, сбрасывая магию. ян щурится на него, но ничего не говорит, послушно следуя по пятам в крошечную ванную.

— ты не ответил, — занудно бухтит эльман, включая воду в раковине.

— не знаю, — встав ровно за его спиной, пожимает плечами ян, тут же укладывая ладони на худенькие бока, — в среду?

эльм склоняется ниже, чтобы умыться, — чужие бедра упираются сзади прямо в задницу, а сверху раздается смешок, тут же перетекающий в урчание. ян втирает круги большими пальцами ему в поясницу, даже не думая отодвигаться, а затем добавляет после недолгих раздумий:

— банный день? поможешь мне, — и подмигивает эльману, поднявшему на него взгляд через отражение.

гусейнов вздыхает, выпрямляясь и стаскивая с крючка полотенце, чтобы вытереться. ян далеко не пускает, держит крепко за пояс, тут же утыкаясь носом в загривок. это ненадолго — вернув полотенце на место, эльман разворачивается в его руках и собирает его лицо в пригоршни, притягивая поближе и оставляя поцелуй на носу. отстранившись, парень еще несколько секунд разглядывает довольно жмурящегося яна, поглаживая заросшие щеки большими пальцами, а потом наконец опускает ладони ему на спину, собирая футболку в складки и подтягивая ее наверх.

— снимай тогда, чего встал. лезь в ванну.

ян покладисто поднимает руки, позволяя стянуть с себя вещь, а затем расплывается в шкодливой улыбке, которая перетекает в оскал, когда он перекидывается в пантеру прямо на глазах. пижамные шорты сами падают с большого кота, и тот, мрыкнув, элегантно перескакивает борт ванны, сразу пытаясь лапой включить душ.

покачав головой и особо не пряча усмешку, эльман подтягивает к себе табурет-стремянку, чтобы присесть и не стоять буквой зю, и включает воду, затыкая слив. ян валится на спину, подставляя ему мохнатое пузо — безграничное доверие, которому гусейнов все еще немного поражается глубоко внутри себя. погладив и почесав его, эльм немного отодвигается, когда ян садится прямо и отфыркивается от капель на вибриссах.

достав специальный шампунь, парень принимается методично намыливать черную шерсть, особенное внимание уделяя хвосту. желтые глаза следят безотрывно за его действиями — эльман старается не обращать внимания: давно пора привыкнуть к немигающему взгляду большого кота.

оценив свою работу, гусейнов открывает слив и смывает пену со зверя, помогая себе рукой. потянувшись в тесной ванне, пантера начинает вновь ластиться, пока эльм набирает воду заново, и даже пытается лизнуть. эльман не отстраняется, но губы недовольно поджимает — последствия от шипастого кошачьего языка не самые приятные.

— давай обратно, — наконец бормочет он, пододвигая к себе корзинку с кучей уходовых средств. там же лежит шаветт без лезвия. пока ян послушно перекидывается, эльман вставляет новое.

поднимает глаза он уже на севшего перед ним мужчину с мокрыми волосами и стекающей по бороде мыльной водой. это каким-то образом выглядит ужас как забавно, и эльман смешливо скалится, прежде чем указательным пальцем сначала стереть пену, а потом задрать вверх чужой подбородок и приложить острое лезвие к горлу. кадык тут же нервно дергается под натянувшейся кожей.

эльм работает бритвой умело и быстро, убирая отросшие волоски, делая линию роста четче — сначала шея, затем щеки. сполоснув лезвие, он откладывает шаветт и берется за триммер: тут приходится покорпеть подольше, потому что оставить яна с проплешиной — последнее, чего он хочет.

закончив с бритьем, эльман жестом показывает яну, чтоб тот сполоснул лицо, а потом берет из корзинки кусок специального мыла — оно пенится за пару движений. следом гусейнов, распределив пену по мокрой и уже гораздо более аккуратно выглядящей бороде, обеими руками начинает методично втирать мыло в темную щетину. мужчина перед ним расплывается в еле сдерживаемой улыбке, прикрывая глаза и наслаждаясь массирующими движениями, готовый вот-вот заурчать.

эльм довольно хмыкает, глядя на буквально тающего в его руках большого кота. грибович в ответ только зыркает на него одним глазом и опускает голову, опираясь всем ее весом на моющие его бороду ладони. эльман кряхтит и ловко освободив одну руку, щипает яна за мочку уха — бессмысленный, но такой вредный жест, который прекрасно передает его отношение к чужому поведению.

спустя какое-то время ян просто начинает брызгаться водой, напевая дурацким тонким голосом вирусившуюся когда-то на родине песенку про мокренькую кисоньку. эльман хохочет, пытаясь прикрыться от летящей в него воды, но скоро понимает, что занятие совершенно бесполезное, и стягивает пижамную футболку (когда-то давно принадлежавшую грибовичу), а затем шорты, и лезет в ванну — все равно уже намок.

они плещутся еще около часа, набрав свежую воду со специальной ароматной пеной и перекидываясь резиновыми уточками, постоянно стукаясь коленками.