17.07.2016, ночь

Третий день. Море близ берегов Исландии

"Радиолокационные поиски Рейна, запершегося в капитанской рубке, до сих пор не помогли установить местонахождение русалки. Лично я сильно сомневаюсь, что та способна выжить в водах столь низких температур, но Рейн настаивал, что в прошлом году видел здесь особь.

По имеющимся у нас данным, русалки относятся к тропическим тварям, однако я не желаю терять даже призрачную надежду. Очень уж хочется увидеть хоть одну своими глазами.

Молюсь, чтобы моё имя помогло мне закончить исследование этих загадочных существ, начало которому положил мой тёзка-учёный".

Записывая мысли в дневник, я бросал задумчивые взгляды в маленькое круглое оконце каюты. Снаружи стемнело, и я смог увидеть в стекле только отражение настольной лампы да свой силуэт. Со своими тёмными волосами, чёрными глазами и удивительно бледным лицом я сам себе напоминал лежачего больного.

Ухмыльнулся. Рейн замечал, что мне свойственны приступы паранойи, а я не спешил с ним спорить.

Дописывая последнее предложение, кончиком ручки я внезапно пропорол бумагу от непрошенного беспокойства, и в этот же момент снаружи раздался возбуждённый крик:

— Десаро! Мой юный Уоллис! Поспеши, под водой что-то движется!

Руки тут же затряслись, тело среагировало быстрее, чем разум, и я стремглав бросился бежать к рубке, врезавшись в выглянувшего оттуда Рейна, который распахнул объятия и крепко заключил меня в них, кивая на изображение, полученное с подводной камеры. Он взволнованно заговорил:

— Видишь, Уоллис, я говорил, что здесь есть русалки. Тебе следует доверять моей информации!

Тогда я распахнул глаза, впиваясь взглядом в мелькающую на экране тень, и у меня спёрло дыхание. Это был совершенно чёткий силуэт, явно отличающийся от акул и дельфинов тем, что по бокам в верхней его части отсутствовали плавники, место которых занимала пара длинных, подобно человеческим, конечностей.

Это и в самом деле была русалка.

— Живей... быстро закидывай сеть! Рейн, ну чего же ты ждёшь?!

Я едва ли не подпрыгнул на месте, будто выходя из транса, и шлёпнул обнимавшего меня по груди, однако он только перехватил мою ладонь и рассмеялся:

— Полагаешь, я соображаю столь же неторопливо, как это свойственно тебе? Эту особь мы дезориентировали запахом приманки для акул, иначе, почему, по-твоему, она не спешит уходить?

— Дурак!

Со скоростью молнии я помчался на палубу, где и обнаружил, что судовой персонал уже сменил костюмы и опускается под воду, раскидывая под поверхностью сеть. Светящиеся на ловушке буи тут и там разбросались вокруг, напоминая рассыпанные по небосводу светила. Они исчезали под поверхностью волн вместе с ныряльщиками, и моё сердцебиение вторило их хаотичному движению, а нервы натянулись, как струны, словно я тоже нырял вместе с ними.

Нам предстоит одно из самых интересных открытий в истории биологии.

Не в силах удержаться, я, вслед за своими фантазиями, поднялся на носки и перегнулся через перила, желая спуститься под воду вместе с дайверами и поймать, наконец, ту русалку.

— Уоллис, успокойся... не упади за борт!

Смех Рейна за моей спиной и его руки, обвившиеся вокруг моего торса, испугали меня. Я не смог ответить на его шутку и завалился, но он перехватил меня поперёк шеи, и мы в едином порыве рухнули на палубу. Мои ягодицы неудачно приземлились на его голову; к счастью невеликий вес тела спас чужую выпирающую переносицу от участи оказаться сломанной.

— Друг, ты же не сделал это, чтобы потереться об моё причинное место?

Моя лёгкая улыбка была первым, что он увидел, когда я смог неуклюже подняться. Сам Рейн преспокойно оставался на палубе, растягивая губы.

— С позиции биологии, форма твоих ягодиц весьма удачна, да и на вкус не так уж плоха. Ещё одно потрясающее открытие. Разумеется, помимо русалки.

— Зато колени у тебя неудачные, — я ударил его в обозначенную область, скалясь во весь рот.

Однако в следующее мгновение моё внимание привлёк всплеск прямо под судном. Присев на корточки, я принялся наблюдать, как моряки вытаскивают из воды рыболовную сеть и цепляют её на крюки. Звенья полотна перепутались, средь просветов которых явственно вырисовывался промокший силуэт, извивающийся с яростью пленённой акулы.

Когда подняли крюк, из ловушки показался длинный хвост, что повис красивой дугой.

Обнаруженная за всю историю человечества единственная русалка относилась к виду краснохвостых и обитала в Индийском океане, в то время как эта отличалась от неё по ряду параметров. И, прежде всего, хвостом, который у этой был чёрный, но не везде.

Не имею понятия, связано ли это с отражением воды, бликующей на поверхности окраса холодным синими всполохами, будто фейерверочный залп, но конец плавника увенчивался агрессивным красным, напоминающим брызги крови на остром ноже.

Без всякой на то причины, в глазах возникло ощущение боли, как после фингала, в сердце же поселилось нехорошее чувство. Я припомнил сказку, которую рассказал мне однажды господин Шиничи во время моего путешествия на Окинаву — старик, изучавший русалок на протяжении полувека. Это случилось несколько лет назад.

Он поведал мне о существе, известном под именем "Ночной Дьявол" с иссиня-чёрным хвостом с красными вкраплениями, как тот, которого я только что наблюдал собственными глазами. Господин Шиничи рассказывал мне о нём со сдержанным ужасом на лице, упомянув лишь, что это существо страшнее тигровой акулы, и опасность его заключается не в чудовищной силе атаки, а в той энергии, которую оно держит в себе.

Старик предупредил меня, ежели я однажды встречу такую, то не должен буду вытаскивать её на берег или обращаться, как с известной краснохвостой особью, иначе меня постигнет ужасное несчастье.

— Тварь из самых глубин ада, — так он описал этот ужас.

Но я не японец, а потому мне были чужды опасения носителя этой культуры, и я мало что понял из его слов. Могу лишь предположить, что он имел ввиду нечто сродни китайским злым духам или западным демонам.

Что конкретно ужасного в том существе, господин Шиничи мне так и не рассказал, а завершил беседу и того неясным шипением, будто отстраняясь от меня и моих расспросов. Когда я вернулся на Окинаву в следующем году, его смерть неприятно поразила меня, оставив многочисленные вопросы, терзающие мою голову, без ответов.

А теперь передо мной предстала легенда.

Элиминируя предостережения господина Шиничи, русалки для меня — биолога, мистика и параноика — являются наркотическим искушением. Когда тварь опустили на палубу, поместив в резервуар с водой, моё сердце, мне показалось, замерло. В окружении матросов, я аккуратно присел на корточки и ввёл необходимое количество анестезии, лишь после этого осмелился прикоснуться к плоти существа. Холодная и тонкая чешуя на рыбьем хвосте на ощупь имела мало общего собственно с рыбьей: глаже и тоньше, чем кожа дельфина, в каком-то смысле даже... близкая к человеческой, будто нога хомо сапиенс, завёрнутая в некую плёнку.

Я опешил от собственных мыслей, и рука непроизвольно соскользнула на край — в тот же момент живот пронзила колющая острая боль. Я с удивлением обнаружил, что хвост русалки испещрён иглами, а треугольный хвостовой плавник есть самое настоящее лезвие. Кровь просочилась меж пальцами и попала на чешую, средь которой мгновенно исчезла, будто её впитало.

Русалка вдруг снова задёргалась, и хвост полоснул в мою сторону по невообразимой дуге, как удав, в попытке стреножить мои лодыжки, что даже команда матросов оказались не в силах его удержать.

Я свалился на палубу и в оцепенении замер на месте, боясь шевельнуться.

— Боже, ну неужели ты настолько глупый?

Рейн поставил меня на ноги и оттащил в сторону, прижав хвост напавшей на меня рыбины, и ввёл под чешую остаток препарата.

— Прекратите! Это же доза для целой акулы. Такое количество может отправить тварь на тот свет! — закричал я, наблюдая, как хвост прекращает движение, и поспешно сбросил с себя чужие руки, чтобы своими стащить с добычи рыболовную сеть.

Ладони бесконтрольно дрожали. В волнении, возбуждении и страхе, перемешавшихся в голове, мои собственные движения замедлились. Лишь когда сеть удалось стащить с головы, обнажая пойманную нами дичь, я содрогнулся всем телом. Суо отступил назад, едва удерживая себя на ногах.

Это был первый раз, когда я встретил живую русалку собственной персоной. И та совершенно не походила на мумии в коллекциях или трупы на фотографиях. Если абстрагироваться от рыбьего хвоста и острой конфигурации ушных раковин, то Он выглядел совсем как человек.

Лежал, согнувшись и повернув голову на бок, а мокрые пряди волос (если это, разумеется, были волосы) ниспадали на шею так, что закрывали лицо, и из-под каскада оставалась видна только резкая линия челюсти. Если судить по профилю, у него, должно быть, красивая внешность, но об этом, конечно же, не мне судить.

Мой взгляд прошествовал вниз, где бугрились его спинные мышцы, натягиваясь и сокращаясь, словно натянутая и готовая выстрелить тетива, наполненная изнутри мощью водяного охотника. Смею подозревать, что он может извернуться и оторвать от меня кусок, как акула.

Это была русалка — но её человеческая половина обладала внешностью взрослого мужчины.

Ранее я предполагал, что русалки бесполы или меняют его, как угри, на время, в период спаривания. Нынешняя картина заставляла пересмотреть мои взгляды.

Глаза невольно метнулись книзу живота и действительно обнаружили там нечто выступающее, но оно оставалось прикрыто чешуёй, направленной вниз от косой мышцы, а у лобковой кости усматривалась тонкая щель. Должно быть, их репродуктивная система соответствовала дельфиньей, эрекция у которых возникает лишь на время спаривания, аналогично репродуктивным органам человека. Но есть ли вообще у русалок репродуктивная система, подобно людской? Организуют ли они процесс так же, как люди?

Любопытство, пузырящееся в груди, становилось невозможно сдержать, и я вынул из-за спины фонарик, планируя провести беглый осмотр прямо сейчас. Однако в тот самый момент, когда я мазнул лучом по голове, тварь шевельнулась — лишь небольшая судорога, но я предусмотрительно отскочил, а Рейн загородил меня, предотвращая новое нападение.

Больше движений не наблюдалось, исключая небольшой подъём головы, отчего волосы соскользнули, обнажая перед всеми половину лица. Под веками обнаружился ряд ресниц того же светлого цвета, напоминающего рыбьи кости, зрачки же оказались тёмными и бездонно глубокими, напоминая подводное течение в морской бездне, что несется из ниоткуда и в никуда. Пустота.

Однако я отчётливо понимал, что существо смотрит на меня и даже рассматривает.

По коже побежали мурашки. Прибегая к знаниям биологов на этот счёт, я с уверенностью могу утверждать, что тот взгляд... рассматривал меня как добычу.