По сценарию перед праздником в честь дня рождения Калипсо команда должна была отправиться на берег, чтобы хорошенько закупиться. Подготовка к съемкам этой сцены потребовала от Ра Винсента и его трудолюбивых эльфов буквально невозможного. На живописном болотистом берегу был возведен целый городок с лавками, плавучими магазинчиками и бесчисленным количеством товаров, которые могли бы прийтись по вкусу отъявленным пиратам.

Когда все было уже готово и оставалось только начать снимать, вдруг зарядил мелкий дождь. Своенравная новозеландская погода будто призывала суетящихся людей оставить свои дела и поразмышлять о жизни. Но Тайка был не готов позволить себе ни минуты покоя, прекрасно представляя, чем это обернется.

Он позвал к себе Те и Матеву и принялся расспрашивать о планах на ближайшие дни. До его отъезда оставалось не так много времени, поэтому он собирался исполнить как можно больше их бесхитростных желаний. Но дочери постоянно отвлекались на разноцветный реквизит и колоритные костюмы, так что разговор получался не слишком содержательным.

— Пап, там Риз? 

— Ага, мы с ним играем главные роли.

— Надо поздороваться.

— Сейчас дождь закончится, и мы начнем снимать общую сцену.

— С Ризом! Классно!

В отличие от Тео, воспринимавшего Тайку как родственника, Те и Матева в присутствии Риза ужасно стеснялись. Было видно, что улыбчивый друг отца производит на них особое впечатление. Несколько раз они даже просились на выступление Риза, но Тайка отказывал им, напоминая, что все его номера имеют ограничение восемнадцать плюс.

— Он какой-то грустный сегодня, — задумчиво произнесла Те, высматривая золотоволосую голову среди разношерстной толпы. 

— Развеселим! — уверенно заявила Матева.

Те скептически изогнула бровь и перевела взгляд на отца.

— Лучше всего у папы получается. Пап?

Ее вопрос вывел Тайку из задумчивости, в которую он все-таки погрузился против своей воли. Не зная, что сказать и одновременно чувствуя потребность получить хоть какую-то поддержку, он притянул старшую дочь к себе и нежно обнял.

— Мы все тут этим и занимаемся — веселим друг друга, чтобы потом было весело зрителю. Я постараюсь что-нибудь придумать. Обещаю.

Те обвила его руками и засопела в ухо, щекоча потревоженными прядками парика Черной Бороды. Матева тут же присоединилась, чтобы не отставать от сестры. Так они и стояли, не обращая внимания на капли, падающие на одежду там, где заканчивалась защита зонта.

Украдкой отыскав глазами Риза, Тайка на мгновение поймал его взгляд, в котором действительно было нехарактерно много грусти. 

Оставалось только надеяться, что теперь мучения друга прекратятся. Все, что требовалось от Тайки, — держать свои проблемы при себе и заботиться о том, чтобы Риз не переживал понапрасну.

Когда сцена была отснята, Тайка принялся хвалить девочек за их игру. Они несколько раз украдкой глянули на Риза, явно ожидая похвалы и от него, но тот лишь мило улыбнулся, видимо, не желая отнимать у Тайки это священное право.

Маленькие пиратки действительно стали украшением сцены. Детская непосредственность, на которую полагались многие режиссеры, не подвела и в этот раз. В сияющих глазах Те и Матевы выдуманный Дженкинсом мир обретал правдоподобие, которого трудно было добиться даже с помощью новейших камер и реалистичных спецэффектов.

Быть может, девочки не поняли символического значения момента, в котором грозный пират передавал бездомными малышкам увесистый мешок с золотом, но Тайка чувствовал, как «помойный крысеныш» в его душе стирает рукавом катящиеся по щекам слезы радости. Как ни крути, в этом шоу было слишком много личного, щемяще-искреннего…

Предвидя необходимость отснять еще несколько дублей с диалогом Стида и Эда, Тайка передал детей на попечение своей помощницы и вернулся к Ризу.

— Теперь можно перестать следить за языком, — произнес он, и Риз понимающе усмехнулся.

— Финн выражается похлеще тебя…

— Он рок-музыкант, ему положено.

Риз умолк в задумчивости, и Тайка, сделав вид, что ожидает очередной реплики, принялся беззастенчиво им любоваться. В рассеянном свете его глаза напоминали раухтопазы, а красиво уложенные золотистые локоны только усиливали ощущение, что перед Тайкой — редчайшая драгоценность, владеть которой дано лишь избранным. 

Вот Риз несмело улыбнулся, пытаясь вызвать на лице друга ответную улыбку… Вот наклонил голову набок, чуть изогнув необычайно выразительные брови…

— О чем ты думаешь?

Тайка едва не вздрогнул, осознав, что молча разглядывал собеседника добрых пять минут.

— Что?

— У тебя было такое мечтательное выражение лица… Мне стало интересно.

— Да ни о чем особом я не думал…

— По крайней мере, сегодня ты в хорошем настроении, — произнес Риз с легкой ноткой печали, и Тайка пообещал себе, что будет искриться беззаботным весельем, пусть даже потом ему придется рыдать в номере до самого утра.

Разговаривая, они не заметили, что помощник режиссера подошел к ним и замер в нерешительности, не зная, как вежливо прервать беседу ведущих актеров.

— Мы тут подумали… вы можете еще немного поимпровизировать? Неизвестно, как будет выглядеть сцена в итоге, нам могут понадобиться любые, даже самые нелепые моменты.

— Разумеется, — охотно отозвался Тайка, краем глаза заметив, что камера уже направлена на них, и все ждут только начала действа. — Куда без старой-доброй джентлберд-импровизации.

И он лучезарно улыбнулся Ризу, приглашая того вновь окунуться в водоворот отчаянного флирта двух истосковавшихся друг по другу мужчин.

Тайка не мог отрицать, что в его безвыходной ситуации эта возможность была подарком небес, который стоило принимать без каких-либо колебаний. Сценарий буквально заставлял его ласкать Риза взглядом, кокетливо касаться его рельефных плеч, нести влюбленную околесицу с видом человека, мечтающего научиться передавать мысли на расстоянии. 

Мысли, в которых не было ровным счетом ничего приличного…

«Ты работаешь в задней части дома, а я — в передней…»

«А иногда я, наоборот, работаю в передней части дома, а ты — в задней… И тебе это нравится».

«О да, порой приятно внести какое-то разнообразие…»

Тайка наслаждался беззаботным смехом Риза, чувствуя, как мозг плавится от тех картин, которые тут же возникали в голове. Быть может, в том, чтобы не понимать природу своих чувств к другу, и были отрицательные стороны, но непонимание хоть как-то ограничивало воображение. Теперь же все ограничения были сняты, и это превращало существование Тайки в непрерывную борьбу с самим собой.

Что если бы, подавшись к Ризу и оперевшись о его плечо… он обхватил бы друга за талию, прижался всем телом… что если бы по возвращении на корабль они заперлись в каюте, неспособные больше терпеть…

«Мы как два отреза разных тканей. Но эти ткани сшивают вместе…»

«Прекрасным швом…»

«Мы похожи на сочетание кожи и шелка…»

Его смуглая кожа прекрасно сочеталась с молочно-белой кожей Риза, а эти седые локоны, точно такие же, как его собственные кудри, великолепно подходили золотистым прядям друга… Что ощутили бы они, решившись довести задуманное режиссером до конца?.. Было бы это похоже на гармонию? Или от соединения противоположностей во все стороны летели бы искры?

Тайка вернулся в трейлер с колотящимся сердцем. Несколько часов съемок должны были совершенно измотать его, но он ощущал себя так, будто ему вкололи опасную дозу адреналина. Хотелось куда-то бежать, что-то делать с тем огромным чувством, что едва помещалось в его физическую оболочку… 

Вот только что? Он мог бы потратить часы на то, чтобы описать мельчайшие нюансы мимики милого ему лица, мог бы нарисовать его, вплетя в нежные кудри тропические цветы, мог бы написать сценарий, в котором этот драгоценный образ сиял бы, освещая души зрителей… Но ничто из этого не было нужно тому, в кого он был влюблен.

Единственное, чего ожидал от него Риз — теплое дружеское отношение. Вовсе не то, о чем мечтал и что боялся выпустить наружу Тайка. А он все чаще терял над собой контроль…

Стоя над столом с переполненной пепельницей и мятыми листами сценария, он чувствовал, как мелкая дрожь сотрясает все его тело. Память о прикосновениях к Ризу жила своей жизнью, заставляя подушечки пальцев вновь чувствовать тепло его кожи. И воображение достраивало то, чего не было, позволяя продолжать эту осторожную ласку, нежно поглаживать, все глубже проникая под одежду…

Тайка не был неопытным подростком, ему было совершенно очевидно, отчего ноет не только истерзанная душа, но и дрожащее тело… и все-таки он ничего не предпринимал, боясь даже наедине с собой неосторожно коснуться образа дорого ему человека… испортить то, что было изначально безупречно… Ведь если бы Риз узнал об этом, он испытал бы отвращение…

С отчаянием думая о ледяном душе или прогулке по болотным тропинкам, Тайка не сразу различил звук вибрирующего телефона. Светящийся экран явил ему смешное и нелепое фото Риты, с аппетитом поедающей спагетти.

Взяв трубку, Тайка с чувством благодарности за неожиданное спасение принялся слушать новости за несколько последних дней, а после — планы на ближайшие встречи с друзьями и самые разнообразные светские мероприятия. 

Рита говорила быстро и эмоционально, но почему-то от ее голоса Тайке становилось так хорошо и спокойно, будто он мгновенно перенесся в их дом, устроился на любимом диване и расслабленно закрыл глаза.

Мелькнула мысль о том, что ему нужно будет рассказать о произошедшем, но Тайка решил отложить это на потом, тем более, что новость о его влюбленности едва ли могла бы расстроить свободолюбивую супругу. 

На этот раз Дэвид не стал ничего говорить заранее. Все и так понимали, что сыграть сцену бурной страсти будет непросто. Единственное, о чем он предупредил Тайку — снимать будут через зеркало. По мнению Дэвида, это должно было помочь преодолеть естественное смущение, но Тайка сильно сомневался в действенности такого приема.

Обычное волнение актеров перед откровенной сценой не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал в действительности. Получить возможность прижать Риза к себе, впиться в его губы поцелуем, а позже — раздеться на его глазах, лаская взглядом, полным ожидания… Вздрагивая от этих мыслей, Тайка гнал от себя еще более мучительные переживания, связанные с прописанной в сценарии решительностью Стида…

Все это было слишком для него… Как ни пытался, Тайка не мог взять себя в руки, и потому становился все мрачнее и нелюдимее. Впрочем, ему повезло, и в разгар съемочного дня нашелся идеальный повод для того, чтобы быть мрачным.

После короткого эпизода, в котором подручные злодея растягивают Черную Бороду на доске, у Тайки обострилась мышечная боль.

— С тобой все в порядке? — испуганно пролепетал Риз, подхватывая его под руку.

— Да. Почти. Ногу как ошпарило…

— Опять? Ох, плохо…

— Да ничего, снимем сцену, и я отлежусь в трейлере.

— Может, все-таки сказать Дэвиду, чтобы все перенес?

Тайка с нежностью посмотрел в огромные карие глаза, полные заботы и беспокойства. Риз наверняка волновался из-за предстоящей сцены, настраивался на то, чтобы интимно прикасаться к тому, кого считал другом вот уже более двадцати шести лет, и для него остановка съемки означала бы, что все это придется переживать заново… но его приоритеты были расставлены четко.

— Не стоит, все уже готовы, загримированы. Просто займи их, пока я не оклемаюсь. Особенно Самбу. Он, как обычно, начал снимать…

— Может, я лучше схожу за таблетками?

Усмехнувшись, Тайка похлопал друга по спине, невольно подумав о том, что скоро обхватит это крепкое тело и…

— Как-нибудь уж сам доковыляю. 

Риз с неохотой оставил его и направился к остальным, мгновенно переключая все внимание на себя. Вскоре послышался смех Нейтана и голоса перебивающих друг друга Вико и Мадлен. Где бы Риз ни появлялся, там всегда начиналось веселье, пусть даже сам источник позитива пребывал в тревоге и сомнениях.

Когда съемочная группа переместилась в «каюту капитана», Тайка забыл про боль и душевные метания. Одного взгляда на Риза хватило, чтобы понять, что он охвачен паникой. Кто-то другой мог бы предположить, что он старается не выходить из роли даже во время паузы, но Тайка знал, что другу это совершенно не свойственно.

И все-таки Риз не стал просить у Дэвида отсрочку. Он собирался выполнить свою работу, оставив все проблемы в неосвещенной части съемочной площадки. Что ж, в этом Тайка был с ним совершенно солидарен.

Сцена начиналась с момента, в котором Эд стучится в каюту Стида, чтобы проведать любимого после драматического окончания пиратского празднества. Морщась от боли, пока никто не видит, Тайка прошел к стартовой точке и замер перед закрытой дверью.

Нужно было просто сделать это. Просто сделать.

Дверь открылась, и Тайка увидел перед собой Риза, чье лицо заливали слезы. Так было задумано? Правда?..

«Эй, ты как?»

Не получив ответа и тут же вспомнив, что его и не должно было последовать, Тайка продолжил:

«Послушай, я тоже был не в себе, когда в первый раз убил человека… Это был мой отец, так что…»

И тут сильные руки вцепились в борта его куртки, свет и тьма на миг перемешались, а потом он почувствовал удар о стену. Риз стоял перед ним, до крайности взволнованный…

«Что с тобой случилось? Давай все оста…»

Тайка собрался было озвучить мысленный вопрос, но вместо этого сделал тот самый кивок, который должен был обозначать согласие, и в следующий миг Риз налег на него, впечатался сомкнутыми губами, а он оплел друга так крепко, как только мог. Ладонь Риза вновь скользнула к его затылку, чтобы прижать еще теснее, не дать опомниться…

И сознание Тайки померкло, видимо, решив, что тело находится в надежных руках, а значит, можно перестать о чем-либо тревожиться. Он обмяк в объятиях и даже чуть приоткрыл губы, желая поймать хотя бы намек на вкус губ Риза…

Но как только он пошевелился, его бедро почувствовало давление и даже боль… Он подумал было, что это одно из ощущений, гуляющих по нервам во время обострения, но тут же понял, что дело в другом…

Прозвучала команда «Снято», и Риз мгновенно отшатнулся от него. Тайка даже потерял равновесие, не ожидав, что это произойдет так резко. Все еще растерянный, он машинально опустил взгляд вниз и убедился, что член Риза, предельно напряженный, заметно выпирает сквозь кожу брюк.

Подняв глаза, Тайка, к своему ужасу, обнаружил, что Риз смотрит на него с таким видом, будто произошло нечто непоправимое. 

Дэвид что-то говорил им, но в заполненном людьми помещении Тайка расслышал только тихое «Прости, я не хотел…» И, не дав ему выдавить из себя хоть слово, Риз быстрым шагом покинул площадку.

Карма оказалась жестокой. Сбежав со съемок после сцены под луной, Тайка заставил Риза искать его и мучиться сомнениями. Теперь же он сам чуть было не бросился за другом, и лишь внезапно мелькнувшая мысль подсказала ему, что этого не стоит делать.

Он что-то наплел Дэвиду, чтобы тот распорядился сделать перерыв, а после — упал в свое кресло и тут же принялся набирать сообщение непослушными пальцами.

«Я все остановил. Сказал, что тебе стало плохо, но ты скоро вернешься».

«Ничего страшного не произошло».

«Ответь, пожалуйста».

Сообщения оставались непрочитанными, и Тайке становилось все тревожнее. Тот взгляд Риза, который он перехватил, был полон боли и отчаяния… Ничто на свете не стоило того, чтобы Риз испытывал страдания. Никакая случайная реакция тела, предельно напряженного в разгар съемочного дня, не могла заставить Тайку даже на миг усомниться в их дружбе.

Пусть даже Риз хотел его… для Тайки это ничего особого не значило. Еще в далекой юности, когда кто-то пытался убедить его в том, что он привлекателен, Тайка мысленно задавал куда более важный вопрос: «Получается, теперь ты не будешь относиться ко мне по-мудацки?» В итоге, как правило, оказывалось, что из одного совершенно не следует другое.

Но Риз был особенным… был всегда так бережен и нежен с ним… Тайка ощущал его трепетное отношение каждую секунду, проведенную рядом… Ни физическое влечение, ни погружение в роль никак на это не влияли.

«Серьезно, все хорошо».

«Пожалуйста, не надумывай лишнего. Ты сам говорил мне, что я не должен так делать».

«Риз, надо решать, как быть со сценой. Напиши хоть слово…»

Спустя полчаса, которые Тайка потратил на напряженное разглядывание одиноких галочек «не прочитано», Риз вернулся на площадку. По тому, что он не нашел в себе сил придумать какую-нибудь шутку про свое отсутствие, стало понятно, что его состояние оставляет желать лучшего.

Тайка попытался поймать взгляд друга, но ему это не удалось. Новое, незнакомое чувство, когда Риз вроде бы рядом, но от него не ощущается тепла, по-настоящему пугало. Но у Тайки оставалась надежда, что они поговорят и все уладят, поэтому он постарался собраться, чтобы доиграть несчастный остаток сцены.

Всего лишь раздеться, сесть на кровать и изобразить ожидание… 

Нэнси помогла ему снять верхнюю часть костюма, не сместив сложно крепящийся парик, а затем он устроился на постели так, чтобы не мешала боль в ноге. Потерянно вздохнув, точно оставленный хозяевами кот, он с тоской уставился на веснушчатую спину Риза, который, кажется, решил не поворачиваться к нему ни за что на свете…

— Риз… — тихо позвал он, пользуясь тем, что операторы начали спор о наиболее драматичном ракурсе.

Веснушчатая спина не дрогнула, но плечи заметно напряглись. Тайка ласково погладил их взглядом, пытаясь успокоить этим скорее себя самого.

— Прости меня… что бы я ни сделал неправильно, прости, ладно?

— Я не сержусь на тебя…

Обрадованный ответом настолько, что чуть не вскочил и не сгреб Риза в объятия, Тайка быстро прошептал:

— Это хорошо, а то у меня крыша едет, когда ты не отвечаешь…

Возможно, Риз прокомментировал бы это заявление, но их прервал оклик Дэвида. Им пора было играть волнение перед первой совместной ночью… ночью сомнений и надежд… сладких стонов и тихих, жалобных всхлипов.

В этот миг Тайка дико позавидовал Эду и Стиду, у которых произошло долгожданное единение… Он был уверен, что их герои, мечась на влажных от пота простынях, совместили и спаяли то, что всегда считали разбитым, изуродованным, дефектным… Должно быть, выстанывая имена друг друга, они чувствовали невероятное облегчение… 

— Снято!

Так и не взглянув на друга, Риз направился к Нэнси, чтобы она стерла с его плеча нарисованный след от недавнего ожога. Тайка взял свои вещи и застыл с ними в руках, переживая нечто тяжелое и болезненное, что он едва ли смог бы выразить словами.

Краем уха он слышал, как Дэвид обсуждает с Фернандо, режиссером эпизода, получившиеся кадры:

— Тебе не кажется, что Эд выглядит слишком напуганным? Поверят ли зрители, что он был счастлив в эту ночь?

— Мне кажется, все идеально. Он и должен быть напуган. Это начало новой жизни, и ставки очень высоки.

— Ну хорошо, так и оставим. Не хочется второй раз раздевать ребят.

— Они устали. Но конец съемок уже скоро. Потом все отдохнем.