— Чонгуки, я правда тебя очень люблю. — Поблекший от напряженной ситуации старший омега семьи Пак склоняется над ребенком, на колени перед ним опускается, желая быть с ним на одном уровне. Теплая родительская рука ложится на волосы, такие мягкие и каштановые, ухоженные и не успевшие еще стать более жесткими из-за маленького возраста сынишки. Чимин набирает в легкие воздуха побольше, страшась произносить ужасное, но неизбежное сыну, которого любит, вообще-то, очень, но… — Но мы не можем завести собачку на твой день рождения.
Чимин уже готов был к детским слезам своего любимого мальчика, ведь данная тема все никак не закроется уж на протяжении целой недели, и всегда она кончалась крокодильей влажностью на по-детски пухлых щечках и полном отрицании Чонгука, что желаемую зверушку он получить не может на свой главный день в году. Быть молодым отцом с почти девятилетним чадом на плечах и не справляться с его капризами — страшно. А еще более страшно не справляться со всем этим совсем. Когда омега носил в себе Гука, он не задумывался о том, что может остаться в полном одиночестве с трехлетним ребенком.
Когда ты состоишь в счастливом браке, ты вообще мало о чем задумываешься.
Чимин тогда учебу только заканчивал, ступал на путь той самой взрослой и самостоятельной жизни с обручальным кольцом на пальце правой руки. У него была поддержка семьи, поддержка мужа, и казалось бы: живи да радуйся, о чем тебе, молодому и такому счастливому омеге, думать вообще?
Никто, даже сам Пак предположить не мог, что счастье это кончится так скоро и с банальной ноткой на конце: потеря чувств, измена со стороны альфы, его уход и платежка мизерных алиментов, коих совершенно не хватало на содержание маленького ребенка. Юноше, только окончившему экономический университет, пришлось как можно скорее оправиться от этой потери, от краха, которого избежать было невозможно, и взять себя в руки, ведь теперь он, черт возьми, не один: с ним Чонгук. Ребенок никуда не исчез после неудавшегося и столь мимолетного брака.
Родители помогают чем могут, да и в целом они живут в достатке, пусть и скромном. Однако именно из-за этого «скромного» Чимин не может позволить взвалить на себя еще одно живое существо, за коим нужен уход и такое же столь особое внимание. Он вертится на работе почти сутками, часто оставляет сына на родителей, чувствуя себя из-за этого ничтожным папой, который откровенно не справляется. В голове тридцатилетнего омеги прочная установка заложена о том, что помощь принимают лишь слабые, те, кто безответственно возложил на свои плечи крест, и теперь нести его не в состоянии. Чимин не хотел быть таким, но жизнь решила распорядиться совершенно иначе, отобрав у него любимого человека. Теперь он один, теперь он не может не принять помощь родителей, пусть им только и в радость находиться рядом с любимым подрастающим внуком.
— Но, папа, — вновь вторит Чонгук теперь уже более стойко, ни единой слезинки ронять не собирается и ведет себя так, словно уже знал, какой же ответ поступит от отца, но все равно решил попытать удачу: вдруг получится. — Ты обещал! Ты сам говорил, что обещания нарушать нельзя, а теперь…
И маленький альфа продолжает, продолжает, продолжает напирать, даже пытается читать своему папе нотации о морали, о нарушении обещаний и припоминает ему собственные слова о том, как же плохо не держать свои слова. И Чимин знает, что поступает очень плохо, но кто же знал пару месяцев назад, что начальство сменится на последних козлов, которые урежут зарплату, а работать заставят в два раза больше, чтобы остаться на прежнем материальном плаву.
— Давай мы купим собачку, когда тебе исполнится десять?
— Это очень долго, папа! — Малыш ножкой топает и кулачки сжимает, показывая все свое искреннее недовольство сложившейся ситуацией.
Чонгук растет самым настоящим альфой: вот уже и упрямство промелькнуло в его еще не успевшей сложиться личности. Возможно, если бы рядом с ним был отец, Чонгук бы понял его, возможно, отец смог бы объяснить сыну, почему они не могут приобрести собачку на его день рождения, а может и вовсе, если бы отец был рядом с ними, они купили собаку и продолжили бы жить припеваючи, без дыр в карманах. Но Чимин в силу своего мягкого характера просто не в силах найти с подрастающим сыном хоть какой-то общий язык. Старшему Паку будет проще уступить и все-таки купить это несчастное животное, порадовать сына, лишь бы слез его более никогда не видеть и только яркой улыбкой наслаждаться.
— Сейчас для нас собачка — это дорогое удовольствие, Гу-гу, пойми же ты, — почти молит омега, поглаживая крохотные плечи сынишки. — Давай ты выберешь другой подарок? Может, мы купим игрушечную собачку? Или хочешь, мы сходим в заповедник с собачками?
— Я хочу себе собачку! — не уступает ребенок, но уже смягчается в голосе, приговаривая с обидой на папу. — Хочу, чтобы она была только моей. И чтобы я сам дал ей имя… Его будут звать Граф! У Джиени — моего одноклассника — есть тако-ой большой лабрадор, знаешь? Такой красивый, мягкий и добрый… Ты бы точно с ним подружился, папа! И Граф будет таким же добрым!..
Чимин устало выдыхает. Он потирает переносицу и чуть припухшие от пятичасового сна веки, выслушивает очередную тираду от сына, а после накладывает завтрак, состоящий из двух порций каши с фруктами и кофе — себе, Чонгуку же — его любимое какао. Тема с подарком на день рождения вновь уминается сама по себе, и утренняя рутина возвращается в свое русло, продолжая перетекать в очередной сложный рабочий день: старший омега помогает собрать Гуку рюкзак в школу, не забывает положить контейнер с овощным и сладким перекусом на учебный день, застегивает легкую курточку на худощавом тельце ребенка и за руку с ним выходит из квартиры.
Школа Чонгука находится в двадцати минутах ходьбы, и это время они никогда не решаются торопить на автобусе, однако исключениями являются моменты, когда они опаздывают, что бывает довольно редко. Утренний ежедневный путь держат через парк, в котором в столь раннее время можно встретить гуляющих хозяев с собаками и, возможно, Чимину насторожиться бы по этому поводу, ведь старшему омеге совсем не хочется еще одного повторения диалога по поводу подарка на день рождения Чонгука, но…
— Папа, смотри, она прямо как у Джиена! — И вот ребенок тычет в чужого белого лабрадора с рыжеватыми ушами, тянет Чимина за руку, заставляя неловко поддаться навстречу к ни в чем не повинной собаке, что стоит чуть поодаль от незнакомца-хозяина и с высунутым языком и счастьем в доверительных глазах смотрит на ребенка, уже подставляясь для ласки. — Красивый, хороший… Папа, неужели тебе не нравится?
Пак даже сказать ничего не в силах, смотрит на радостного ребенка, подставляющегося в удовольствии под влажный язык собаки, которой только в отраду внимание от маленького человеческого чада.
— Это девочка. Ее зовут Лиссабон.
Самое время подать голос и хозяину этой собаки, что поводок крепко сжимает, да с улыбкой на устах смотрит на омегу, сын которого так рад встрече с его домашним обитателем. Чимин смотрит на незнакомого альфу, выпрямляется и отпускает руку ребенка, позволяя вдоволь нагладить собаку и насладиться обществом с животным, коего Чонгук так хочет и себе тоже. Оба взрослых переглядываются, улыбаются неловко, не зная, с чего начать разговор, да и стоит ли вообще.
— Ваш сын понравился ей. Вообще, она девочка миролюбивая, хорошо держит контакт с детьми. — Альфа склоняется над собакой и маленьким школьником, поглаживая животное по голове. — А у вас есть домашнее животное? — Вопрос адресовался Чимину, но ответит, конечно же, Чонгук, не дав папе и слова вставить.
— Папа не хочет дарить мне собачку на день рождения! — И снова со вселенской обидой в голосе выдает. Ребенку не стыдно выставлять своего папу в плохом свете перед совершенно чужим и незнакомым человеком. Чимин рот раскрывает, в шоке смотрит на сына, мол, я же тебя совсем не так воспитывал, что же ты такое говоришь перед дядей! Однако ловит лишь укоризненный взгляд ребенка, который надеется, что этот самый дядя поможет ему и убедит папу на подарок мечты.
— Да? А почему?
Альфу же эта ситуация, кажется, забавляет. Он в удивлении брови приподнимает, смотрит на Чонгука, а после на старшего омегу, не зная, от кого получит ответ на свой вопрос. На мужчине серые спортивные штаны, футболка, облегающая спортивно слаженную фигуру, и… все. От этого вида Чимина в дрожь бросает, ведь даже в ветровке ему немного холодно, а тут человек в футболке наслаждается этой весенней прохладой, которая с утра их награждает промозглым ветерком, пусть и осыпает солнечными лучами.
— Гу-гу, мы же обсуждали это. И такие вещи нельзя говорить при незнакомцах! Это семейная тайна!
Альфа в кулак тихо прыскает, отворачивается, а после вновь встает с корточек, равняясь с омегой, не желающим делиться «семейными тайнами». Кто еще так смешно может величать семейные проблемы? Тайна… Ну полная умора!
— Прошу прощения. — Вновь звучит глубокий голос альфы, который с несмываемой улыбкой на лице смотрит на Пака. — Я не хотел смеяться и обидеть вас тоже не хотел. Просто… правда интересно. Вы не любите собак или, может быть, у вас имеется аллергия?
Предположения тоже неиронично смехотворны, но уже для Чимина: лучше бы у него была аллергия на собак, чем такое расположение судьбы с ним, что он просто не может себе позволить животное для ребенка. У них нет ни времени, ни денег на такое удовольствие, а этот мужчина выглядит как тот… кто может себе позволить дорогостоящую собаку и ее благостное содержание. Звучит как суждение книги по обложке, однако омеге ничуть не стыдно за такие мысли.
— Скажем так: не то положение, чтобы сейчас обзаводиться домашними животными.
— Как вас зовут?
Вопрос внезапный. Особенно после минутного молчания с многозначительным кивком после ответа Чимина. Они уже немного опаздывают, вообще-то. Паку сейчас лучше бы поторопиться, взять Чонгуки за руку и потащить в школу на уроки, ведь начало первого занятия уже через пятнадцать минут, а они тут с чужой собакой развлекаются. Однако вопрос, поступивший от альфы, не остается без ответа.
— Чимин.
— А меня — Намджун, — представляется, после чего такой же вопрос задает и его сыну.
Вот и познакомились.
А для чего, казалось бы?
Просто ради приличия? Чтобы эти десять минут приобрели хоть какие-то плоды?
— Чимин, — и снова альфа выдирает не выспавшегося омегу из не малозначительных дум, при которых он хотел бы остаться, — раз вы не можете порадовать сына покупкой собаки, быть может, вы согласитесь выгуливать нам всем вместе Лиссабон по вечерам?
Чонгук радостно вопит о своем согласии, дергает папу за руку, юлит и прыгает вокруг, не выдерживая его молчания, которое слишком уж затягивается от шока из-за такого странного предложения от незнакомца посреди парка ранним утром. Намджун терпеливо ждет, смотрит с хитрой уверенностью на растерявшегося омегу: знает, как выбить человека из колеи, и радуется теперь своим результатом.
— Не думаю, что у меня всегда будет время, но когда оно будет… я буду не против, — соглашается Чимин, в ответ получая более радостные выкрики сынишки и выдох от альфы, такой, словно он боялся получить противоположный ответ, но всеми силами пытался скрыть этот факт.
— Тогда обменяемся номерами? Я в этом районе живу, если что. Во-он в том доме. — Намджун поднимает руку, тычет в многоэтажный дом, что стоит прямо напротив них, но разделяется этим самым парком.
Оба чуют этот запах романтики и будто подростковой взаимной симпатии, несмотря на их уже далекий от юношества возраст.
Оба готовы вернуться хотя бы на миг в беззаботные времена и сделать шаг навстречу новому этапу жизни, которая, возможно, перевернет их жизни с ног на голову.