Костя касается Саши совсем чуть-чуть - это можно сравнить со случайным взмахом крыльев бабочки.
Лёша укладывает своего парня на диван - тесно, но зато можно крепко обниматься.
Пушкин ведёт окольцованной рукой по изведанным вдоль и поперёк шее, ключицам и животу. Он точно знает, как именно любит его теперь уже муж, и всё равно способен на невероятные кульбиты, после которых Раковских громко шепчет: "а что, так можно было?"
Квашонкин переплетает их пальцы, свободной ладонью спускаясь к паху. И представляет Сашу лежащим на маковом поле в светлых одеждах.
Любители ракушек раздевают друг друга, пожалуй, в тысячный раз. Любители жемчужин - в первый.
Костя подставляет лицо под сашины поцелуи, а потом медленно и уверенно чертит что-то языком, оказываясь всё ниже, обхватывая ртом то один, то другой сосок и слушая сбивающееся дыхание.
Лёша чмокает постанывающего брюнета, мало-помалу углубляясь и чувствуя, как ходячий метадон короткими ногтями чешет подстриженные рыжие волосы.
Мужчина поворачивает длинноволосого на бок, покрывая ягодицы быстрыми прикосновениями горячих и влажных губ. Они недавно сменили холодящую мятную смазку на согревающую, и Саша с удовольствием ощущает прикосновение подушечек пальцев к пульсирующей точке.
Король без кожанки склоняется над Долгополовым, чьи нереальные глаза сейчас полузакрыты, а тело максимально расслаблено, и продолжает путь, пока кончик его языка не касается головки сашиного члена.
Пушкин ложится позади, выставляя вперёд правую руку, обхватывая подбородок, а потом шаловливо царапает длинным пальцем любимое лицо.
Лёша щекочет уздечку, мягко лаская пятернёй всю длину. Тяжёлые сашины вдохи, кажется, сейчас материализуются, словно ненароком вызванный Патронус.
Рука Кости медленно скользит вниз по ноге, а потом придерживает, помогая раскрыться. Запуская пальцы в лубрикант ещё раз, мужчина массажными движениями проходится по своему члену и начинает погружаться миллиметр за миллиметром. Бариста слышит на ухо заветное "ты мой маленький".
Квашонкин сгибает в коленях худые ноги своего жемчужного мальчика и ласкает ртом глубже, запуская кисти рук под узкие бёдра.
- Вот как хорошо, вот как замечательно, - Костя кладёт широкую ладонь Саше за живот, поглаживая по часовой стрелке.
Зачёрпывая смазку, указательным пальцем Лёша нащупывает вход, осторожно проникая в миниатюрное тело под ним. И ничего не говорит, только целует обожаемые губы, которые Долгополов сейчас готов искусать. И эта искренность, эта забота, эта ласковость творит с Сашей чудеса - он раскрывается, подаётся вперёд, готовый впустить в себя ещё одну фалангу. И ещё одну...
Раковских содрогается под супругом беспорядочными телодвижениями, а потом, горько-сладко всхлипнув, кончает, делаясь совсем беспомощным. Когда второй финиширует следом и тёплая плоть покидает заведённое тело, Саша приходит в себя, усмиряя буквально перевернувшееся сердце. Одна окольцованная ладонь пытается нащупать другую, остервенело разрезая воздух.
- Ч-ч-ч-ч-ч-ч-ч-ч, - успокаивает мужчина, - Костя с тобой.
Когда Лёша убирает пальцы и начинает проталкиваться головкой, Долгополов смотрит на своего любовника огромными наивными глазами, и рыжий уже готов пустить нескупую слезу, умирая и перерождаясь от этой трогательной чистоты. Молодой кондитер сейчас что нарисованный когда-то Диснеем оленёнок, хотя по иронии он не фанатеет от этих мультфильмов, в отличие от тёзки.
Саша цепляется тонкими руками за лёшины плечи, и тот сильнее прижимает парня к себе, пока их сердечные ритмы сливаются в один. Брюнета бьёт дрожь, и он на время теряет чувство реальности, взрываясь изнутри, а тихий голос внезапно делается резким и надтреснутым. Квашонкин практически синхронизурется с ним и долго лежит рядом, целуя и поглаживая макушку.
- Что за сокровище тут у меня? - кончик костиного языка проходится по опущенным ресницам.
- Я ракушка твоя заварная, - хриплым после наэлектризованной близости тоном откликается бариста.
- Выучил, - улыбается Пушкин, поглаживая его руку.
- Слушай, а давай коллабу с ребятами замутим! - Раковских вдруг привстаёт на постели.
- Не понял?
- Торт, на котором будут и ракушки, и жемчужины!
- А это мысль, - кивает Костя, прижимая палец к губам, - напиши Долгополову.
- Что вы там сотворили? - Квашонкин почёсывает рыжую бородку, плюхаясь на эргономичное кресло - новшество кондитерской.
- Ты поторопись, у нас сейчас тортик, - тянет нараспев брюнет.
- С жемчужиной? - догадывается Лёша.
- И с ракушками! - вскрикивает Раковских, появившийся как чёрт из табакерки.
- Ребят, садимся, - насмешливо оглядывая харизматичную троицу, приглашает Пушкин к столу.
Так закончилась эта история. Давайте же пожелаем замечательным людям, нашедшим друг друга, чтобы их дома и их кондитерские никогда не покидала атмосфера праздника и запах свежей выпечки.