В глаза бил яркий солнечный свет, заставляя Пятифана раскрыть тяжелые веки. Спал он долго, поиски длинной в целую ночь отобрали слишком много сил. Рядом сопел Бяша, чуть причмокивая во сне, его рука была закинута на Рому, как и нога, это была любимая поза для сна бурята, с этой привычкой друга хулиган давно смерился, хоть и пытался ранее сопротивляться. Ромка принял сидячие положение, скидывая руку друга с себя, пытаясь прислушаться к происходящему в доме. Приход в дом к Петровым он помнил смутно, подступившая сонливость тогда не дала запомнить все, лишь обрывки всплывали в памяти.

В доме было очень уж тихо, лишь какая-то возня на кухне говорила о том, что кто-то да не спит уже. Пятифан поднял свою тушу с дивана, параллельно скидывая с себя и ногу Игоря. Высунувшись в коридор, в нос парня ударил сладкий запах блинов, чувство ностальгии чуть унесло его в свои думы. Почудилось будто ему снова пять, мама с утра пораньше готовит блинчики, а он несется на кухню, не умываясь и толком не проснувшись. Как мама трепет его по макушке потом, приговаривая "куда торопишься", " Аккуратнее, жуй хорошо". В сердце расплылось тепло. Коридор показался парню знакомым, хоть он и знал, что навряд ли был когда-то у Петровых. Теперь словно нашкодивший мальчишка Рома крался к кухне. Дом выглядел уютно, это парень заметил еще в зале, где повсюду висели рисунки маленькой Оли и фотографии, также весела какая-то гирлянда, что была усыпана приделанными к ней изображениями с полароида, почти на каждой были брат и сестра, но одно смутило Романа, не единой фотографии с родителями, да и ничего связанного с проживанием в доме двух взрослых, женатых людей не было. Ни верхней одежды, ни обуви, просто ничего. Стало очень уж интересно и заманчиво побродить по дому одноклассника, пока светловолосый парень не в курсе. Узнать о Петрове больше, ведь желательно знать о враге как,

можно больше. Пятифану просто необходимо разузнать о Антоне что-то, его трепетное отношение к сестре заставило Рому усомниться в своих выводах.

Послушав свой внутренний голос, Роман сменил курс на второй этаж, крадясь и как можно тише пробираясь вверх по лестнице. Половицы словно слышали немые мольбы Пятифана, ведь страх быть пойманным был, руки чуть подрагивали от нервов, тело бросило в жар, а на лбу выступили капельки пота. Быть пойманным сейчас – упустить лучшую возможность добычи информации, а этого Рома очень уж не хочет, ведь на кону стоит безопасность его близкого человека, а именно - Морозовой.

Второй этаж встретил его темнотой. Все комнаты были заперты, не пропуская свет от окон комнат. Первая дверь встретила его ярким рисунком и наклейками, что были наклеены по всей поверхности. Как можно тише открыв ее, Рома увидел комнату маленькой девочки. Малышка сопела под теплым громоздким одеялом, накрытая чуть ли не с головой. Ее кровать ютилась недалеко от большого окна, которое завешивали плотные шторы, не давая солнечным лучам стать помехой сну девчушки. Напротив кровати у стены стоял письменный стол и шкаф, если присмотреться на них было также очень много наклеек. В углу накиданы плюшевые игрушки, а на стенах очень уж живописные рисунки. Нет, это не рисунки, это картины.

На несколько минут Рома залюбовался ими, по нему не скажешь, но благодаря близкому человеку, Пятифан еще с детства балуется с вырезанием по дереву. Об этом никто кроме Бяши и Поли не знает, но это увлечение Пятифану нравится. Оторвав все же свой взгляд с картин, парень прикрыл дверь и пошел дальше.

Вторая дверь встретила его расписными узорами по краям. Словно на росписи старались повторить морозные узоры. Только вот на них можно было проследить целый рассказик, не большой, но все же рассказ. Вот зайчишка ныряет в сугроб, скрываясь в снегу, а это лиса, что преследует его, но теряет, а вот вновь заяц, только теперь он вновь выпрыгивает из сугроба, с победой в лапах, ведь его так и не поймали. Ксрасиво на самом деле. Заглянув в щель, Пятифан убедился, что в комнате действительно нет хозяина.

- Это комната очкарик…- прошептал Рома в пустоту, дабы разбавить гнетущую тишину.

В комнате было очень уж прохладно. Открытое окно позволяло ветру играться занавеской. Штор не было, да и здесь они были бы лишними.

Комната выглядело просторно, но не пусто. У стены напротив окна расположилась аккуратно заправленная кровать, у ее ножек маленький, но мягкий ковер. Прикроватная тумбочка приютилась у стола. Рабочая зона, а именно стол находился в хаосе. Учебники и тетради разбросаны, что совсем уж не вязалось с опрятным Антоном, что всегда ходил в выглаженных вещах, да и пока Рома сидел с ним за одной партой он заметил, что у Петрова почти всегда порядок на его стороне в сравнение с Пятифаном. Над столом висела полка, а на ней фотографии общим фото брата и сестры, какие-то статуэтки и несколько книг. В общем ничего интересного.

Шарить в шкафах слишком рискованно, займет много времени, да и есть вероятность, что хозяин этих самых шкафов увидит разницу в расположении вещей. Но Рома решил хотя бы поверхностно осмотреть внутренности шкафов. В первых двух ничего интересного не нашлось, но третий встретил Рому смятыми бумажками, которые таили под своими залежами альбом для рисования. Развернув одну из бумажек Пятифан встал в ступор. Из скомканного листа школьной тетради на него смотрел он же. Только вот, взгляд его был ненавистный, на шее выступала вена, а вместо улыбки был оскал. Звериный, хищный, но рисунок был правдоподобным, словно не нарисовали, а сфотографировали Рому, когда тот был в ярости.

- Хах, прям портрет… - Рома запихнул рисунок в карман. Было странно осознавать, что тот, кого он ненавидел нарисовал его, да и это было как-то по-пидорски что ли, но Рома точно никому не скажет, что этот портрет ему понравился и, что он сохранит его.

Пятифан ретировался с комнаты Петрова, не забыв закрыть шкаф стола. Оставалась лишь последняя комната. По предположениям Ромки она должна была принадлежать родителям Петровых. Но открыв ее, Рому встретила комната, что больше походила на кладовую. Двуместная кровать была заполнена вещами, самыми разными, судя по слою пыли она не использовалась уже лет десять.

Пройдя в нее, Роман стал осматривать все поверхностно. И его взгляд наконец уцепился за фото. На ней были два взрослых человека, старушка и маленький белокурый мальчишка. Пятифан всматривался в эти лица, лишь лицо старой женщины он помнил. Она иногда помогала матери хулигана, то какой-то травой, якобы лечебной, то приютит на несколько часов, пряча от отца. Хорошей была, пусть и чудаковатой. Теперь Рома понял, почему прихожая Петрова вызвала вчера некую ностальгию и спокойствие.

- Я тебе не мешаю? – с усмешкой пропел Антон из-за спины Романа. От его голоса Рома невольно вздрогнул, чуть не выронив фото.

Как он его не услышал.

- Ромка, знаешь ли неприлично разгуливать по чужому дому. – улыбка Тоши не несла ничего хорошего. Он приблизился резко и неожиданно. Ромка даже отскочить не успел, как его за шею притянули ближе, заставляя чуть склониться. – Что вынюхивал тут, Пятифан… - голос Антона стал серьёзным и внушительным, усмешка ушла с его лица. Холод его глаз словно прожигал. Даже, когда Оля пропала на лице Антона была нервная улыбка, можно сказать истеричная, а тут не было ни ухмылки, ни улыбки, серьезное выражение лица, когда у Антона губы вытянуты в линию, а белые бровки сошлись домиком. Пятифан напрягся всем телом, но молчал. Просто не знал, что ответить на это.

- Говори давай, что ты искал в моем доме…- он проговаривал слова с паузами, будто Рома просто не понимает, что от него хотят.

- Блять, пусти. – Пятифан, чуть помедлив решил сыграть в дурачка. – ничего я не искал, ванну найти хотел, да заплутал чутка.

Мысли путались, тело бросило в жар, Рома сверлил глазами пол, надеясь, что такая ложь прокатит, руки машинально сжались в кулаки, а щеки чуть порозовели. А ведь врать Пятифан не умел, был тем еще гадом, но всегда говорил честно. От того ложь его только рассмешила одноклассника. Беловолосый мальчишка залился смехом, смотря на столь приятную ему картину. Такой грозный человек, как Пятифан сейчас стоял перед Антоном, убегая от зрительного контакта, глубоко дыша и краснея от собственной лжи и того, что его поймали за рысканьем в вещах. Сейчас Рома напоминал нашкодившего мальчишку, что из-за всех сил пытался уверить мать, что это кошка разбила вазу. Антон же решил, что точно нарисует такую эмоцию у Ромки, навряд ли он когда-нибудь еще увидит его таким.

Остановив приступ смеха, Петров театрально смахнул слезу, отталкивая Пятифана от себя.

- Ромочка, ну и насмешил же ты меня. Прям до слез. – на выдохе произнёс он последнюю фразу, а после лицо Антона вновь потемнело. – не поверил не единому твоему слову. Была бы моя воля всек бы так, чтоб запомнил, что по чужим вещам лазить нельзя, а то родители походу не научили…но Оля спит, будить ее не хочется.

- Очкарик, за словами следи. - Рома расправил плечи, словно петух, готовый броситься в атаку.

- Это сейчас ты должен о них думать. Ты в моем доме шарохаешься, как будто в своем, в вещах рыскаешь. Я и так пустил вас, и это вся твоя благодарность? – в голосе Антона послышалась наигранная обида. – Валика ты, Пятифан. Хотелось бы, чтоб подальше от моего дома, но Нина не выпустит пока не убедится, что вы с Будаевым в порядке. – Антон закатил глаза, а после вернул взгляд на Рому, что без тени сожаления или стыда произнес:

- Мы не просили. – Рома отвечал холодному взгляду голубых глаз безразличием. - Все претензии как раз к теть Нине. Хуес два я тебе спасибо скажу, очкарик. И не впутывай моих родителей сюда – Пятифан перешёл на шепот, будто их кто-то услышит, — и не говори, что попади ко мне в дом, ты бы не обшарил его, своего недруга в лицо знать надо, а значит чем больше информации, тем лучше. - Пятифан чуть хмыкнул и, поставив фото на место, собирался ретироваться с комнаты, подальше от Петрова.

— За словами следи-ка лучше, я не ты, чтобы у других дома хозяйничать. — на лице Антона вновь расцвела усмешка, что выводила Пятифан из себя, а глаза не добро заблестели, что буквально говорила, что Петров зацепился за какую-то фразу. – Ромка, ты не представляешь, как я рад интересу от тебя к своей персоне. Прям льстит, держи врага рядом так ведь? Может тогда возьмешь меня к себе в банду?

– Очкарик, совсем ебу дал?

Антон лишь залился смехом, пока Рома стоял в шоке и немом вопросе.

– Ох, не переживай ты так, мне это не нужно, находится среди таких как вы, себя не уважать. – Петров ,полоснув взглядом по Роме, заулыбался пуще прежнего, ведь Ромка стал злиться.

***

- Ну вроде с вами все хорошо. Только, Бяш, у тебя горло красное, лучше дома чуть-чуть посиди. А у тебя, Рома, я так и не поняла откуда царапины и синяк появились, вчера ты не говорил, что попал в какую-то передрягу по дороге, точно все хорошо? – темноволосая женщина с материнской теплотой в голосе и взгляде смотрела на двух парней.

Бяша чуть мотнул головой на фразу адресованной ему, улыбался во все тридцать два зуба, полностью отдавая заботу о себе в руки доброй женщине.

- Да ну, на. Я ж мужик, болею на ногах, на! – его слова заставили Олю залиться детским смехом.

Кстати о Оле, она-то как раз схватила болячку. Температура в тридцать восемь и семь и хриплый кашель давали понять, то, что в ближайшее время Антону будет не сладко, да и Ольке тоже. Пятифан же все это время молчал, на Петровых и взгляда не поднимал, зная, что у Антона тоже постепенно проявляется синяк.

- Ладно уж, можете быть свободны. – Нина убрала ложку, которой осматривала горло бурята в раковину. – И спасибо, что помогли найти Олю, что-нибудь выдам вам за помощь.

На это выражение Антон еле удержал едкую фразу. Он все еще считал парней виноватыми, от части, но виновными в побеге его сестры. Благодарить их он не собирался, наоборот, хотелось поскорее прогнать этих двоих со своего порога и более никогда их тут не видеть. Да и тот факт, что Пятифан рыскал в его доме выбивал из колеи. В душе зародился небольшой страх, а если он понял, что Петровы без родителей живут? Расскажет? Что будет тогда? С этими вопросами он и не понял, когда его взгляд метнулся как раз на Пятифана. Будто стараясь проверить, просканировать догадался он или нет. Рома поднял свои глаза болотного цвета на Антон, встречаясь взглядами. Они словно испытывали друг друга на прочность. В этот момент для Антона весь мир стал шумом на фоне, существовали лишь он, Пятифан и опасения, зародившиеся в нем. Теперь Антон старался считать эмоции Ромы, но не получалось.

- Ладно мы пошли, на! Бывайте! – бодро сказал бурят чуть охрипшим голосом. Их разговор с Ниной окончился и лишь тогда от хлопка по спине Пятифан оторвал свой взгляд от Антона, чуть заторможено прощаясь с женщиной и уходя восвояси.

***

К вечеру теть Нина ушла. Тоша договорился с ней о том, что пока он не будет выходить на работу. Женщина отнеслась с пониманием, пообещав помочь парню лекарствами. Тем же вечером Антон от звонился родителям, о том, что произошло умолчал, сказав лишь то, что Оля приболела, а он забылся позвонить вчера. Долго же ему пришлось уверять маму, что все будет хорошо и это обычная простуда. Отец же не особо то заметил, что в прошлый день его чадо не позвонило. А что уж сделаешь, у него теперь новая семья. Нет, про своих детей он не забыл, просто в новой семье тоже было очень много забот и проблем, от того и времени на Олю и Антона была меньше. Но Борис пообещал навестить детей на днях. Честно говоря, Антон был очень рад этому. Его взаимоотношения с отцом сложились куда более теплые, нежели с матерью. Старший Петров будто понимал своего сына с полуслова, не ругал за проступки и неудачи, а наоборот помогал разобраться и решить проблемы, возникшие у своего чадо.

Оля капризничала, не желая пить лекарства, но стоило Антону с особой нежностью и заботой попросить ее, в ней словно просыпалось чувство вины. Она послушно пила микстуры и таблетки, а после прижималась носиком в плечо Антона, ворча и ннегодуя о том, как же это не вкусно и противно.

- Оль, - Антон, наверное, уже в сотый раз появился в дверном проеме комнаты сестры. – тебе почитать сказку? – каждый раз, когда Оля болела, всегда просила внимания и не важно в каком виде, посмотреть с ней мультик или почитать ей, но вот только в этот раз она не просила ничего из этого.

- Я уже не маленькая для сказок! – запротестовала Оля, что повергло Антона в секундный шок.

- Правда? Эх, а мне ведь очень хотелось, ты же так любила, когда я читал тебе. Ну раз ты не хочешь… - с наигранным разочарованием Антон опустил голову.

- Хочу! Но…ты и так многое делаешь, братик. У тебя еще и уроки наверняка есть, прости, что я заболела, мне очень жаль. – Оля чуть опустила голову, переходя на шепот, ее глаза наполнились слезами.

- Оль, - подсев к ней на кровать, Антон положил свою руку на ее макушку, чуть перебирая белые пряди. – не извиняйся, ты не в чем не виновата, да и никакие уроки не станут мне важнее тебя. Завтра я останусь дома, рядом с тобой. Все дела можно оставить на потом, а сейчас, - убрав свою руку, Антон раскрыл книжку в твердом переплете, где хранилось множество сказок и легенд, большой сборник, что оставила им бабушка. – если позволишь, я почитаю тебе. Разрешишь порадовать тебя, моя принцесса?

Глазки Оли засверкали, она вытерла рукавом пижамы подступившие слезы, а после подсела к Тоше, выпутываясь из плена теплого одеяла. Положив свою голову на плечо брата, она обвила свои ручки вокруг предплечья Антона. Когда Тоша начал чтение девчушка всем своим нутром стала вслушиваться в речь брата. Его слова лились словно ручей тихо, лаконично, чуть шурша и убаюкивая. В комнате светил лишь светильник, приютившийся на окне. Его теплый свет падал на лицо Тоши и странички книги. С каждой страницей Оля все больше проваливалась в царство морфея. И спустя время её веки сомкнудись.

Заметив, что Оля уснула, Антон закрыл книгу, убирая ее на полку. Как можно аккуратнее и тише, парень уложил белокурую девчушку на подушку, накрывая ее одеялом, напоследок чмокая в лоб. Температуры не было, что заставило Антошу улыбнуться. Сегодня и он позволит себе выспаться, забивая на учебу. Он знает, что Полина волнуется, ведь за все это время они сблизились и теперь он точно может сказать, что она его подруга. Честно сказать каждый раз, когда он использует ее имя, для того, чтобы вывести Пятифана, в его сердце врезается укол вины. Сейчас он надеется, что когда-нибудь он возможно с ней поделиться своим секретом, но пока что не время. В этом он уверен на все сто процентов.