Наверное, Сынмин запутался. А может быть и нет, и все, что сейчас происходит, лишь то, чего он хотел так долго. Тёплые руки касаются лица, и чужие влажные губы целуют его с трепетом и осторожностью. Ким даже как-то успел забыть о таких чувствах, если, конечно, хоть когда-то о них знал.
Сынмин чувствовал, как Джисон дрожал, и ощущал себя в его руках чем-то сокровенным. Такое ощущение, что он был сокровищем, которое Хан искал всю свою сознательную жизнь и наконец нашёл.
Изначально Сынмин испугался от неожиданности. Всё-таки не каждый день его целуют, а тем более омега, к тому же новообретенный друг. Спустя пару мгновений пришло осознание того, что и с кем происходит. Он попытался прислушаться к себе перед тем, как предпринять дальнейшие действия, и был удивлён, когда понял, что не ощущает неприязни. Наоборот, в его душе был лёгкий и нежный трепет, который требовал ответить на такой же трепет со стороны Джисона.
С Джисоном все было странно. Он весёлый и безумно красивый омега, с ним приятно проводить время, да и вообще, за таких, как он, костьми ложатся и душу продают. Сынмин в этом уверен на все сто, нет, даже на двести процентов и не сомневался совершенно. Также он знал, что все происходящее вышло из под его контроля, но он ни капли не жалел.
Немногочисленные дни и ночи, проведённые с Джисоном, можно было бы считать лучшими и самыми счастливыми в его жизни. Хана можно назвать его персональным серотонином. Сынмин и правда уже отчаялся в том, чтобы почувствовать хоть что-то, хотя бы отдалённо напоминающее романтические чувства. Но вот они, совершенно аккуратно и нежно зарождающиеся в его груди, теплые, совсем еще нежные и такие невероятные.
Он отвечает на поцелуй совсем не смело, двигаясь очень нерешительно и аккуратно, сначала слегка пошевелив губами на пробу, вспоминая что это, после чего действует уже активнее, кладя свою руку поверх ладони Хана. Джисон же казалось напрягся от такого действия ещё сильнее, словно ожидая, когда его оттолкнут, и, когда спустя несколько секунд этого не происходит, расслабляется, шумно выдыхая через нос. Его дыхание слегка щекочет кожу Сынмина, что заставляет улыбнуться в поцелуй. Их пальцы сплетаются между собой, принося лёгкое приятное покалывание по нервным окончаниям. Сынмину казалось это волшебным.
— Прости, — шепчет Джисон, когда заканчивает поцелуй. Он не отстраняется, а лишь прижимается своим лбом ко лбу Сынмина. Их дыхания смешиваются между собой, отчего момент ощущается еще более интимным.
Обоим страшно открыть глаза. Джисон знает, что за такие импульсивные действия он может получить затрещину, да такую, что в ушах ещё пару дней звенеть будет. Но вместо этого Сынмин переплетает их пальцы и на второй руке.
— Тебе не за что извиняться, — Сынмин отвечает хриплым голосом, облизывая губы. - Мне понравилось.
— Посчитаю это за комплимент, — усмехается Джисон.
Открыв глаза, Сынмин видит звезды в глазах напротив. Тогда поступок Хана расценивается уже немножечко иначе. Если изначально он думал, что это что-то наподобие эксперимента, то теперь видит, что вызывает в Джисоне вихрь чувств. Его немного это пугает, потому что такого он не ожидал. Но, кажется, чему-то внутри него, тому, что находится под семью замками и трепетно бьётся в его груди, это нравится. Даже немного льстит.
Какое-то время они молчат, чтобы переосмыслить происходящее, после чего Джисон решается слегка отстраниться и заключить Сынмина в свои объятия.
— Боже, я такой дурак, — он уткнулся в шею, обнимая крепче и ощущая чужие руки на своей пояснице. Они тёплые и дарят ощущение спокойствия. — Я ведь… влюбился в тебя.
Сынмин ошеломленно замирает. Может в глазах Хана он и видел многое, но сейчас он совершенно никак не ожидал такого признания. Все это время его мозг и сердце отрицали все, что связано с романтическим подтекстом напрочь, поэтому он чувствовал себя так, словно на него вылили ведро ледяной воды. Он обнял Джисона крепче, вдыхая его приятный аромат, который проникал в его лёгкие намного глубже, чем в моменты до всего этого. Голова отказывалась нормально функционировать, но что-то внутри подсказывало, что терять Джисонна нельзя. Не так и не сейчас.
— Мне очень приятны твои чувства, — Сынмин говорит негромко и куда-то ему в плечо, но Джисон все слышит. — Сейчас я не думаю, что смогу тебе дать точный ответ, — казалось, что омега в его руках просто каменеет, — но то, как бьётся моё сердце, говорит о том, что ты, может быть, мне тоже нравишься. Кажется, мне нужно разобраться.
Когда они отстранились друг от друга, Сынмин сбивчиво и несуразно попытался объяснить, что же он чувствует, в надежде, что Хан поймёт его скомканные фразы и не расценит это, как оправдания для мягкого отказа. Вопреки всем страхам, Джисон его понимает, кивая головой и соглашаясь со всем, что он говорит. Сынмин был очень благодарен.
В момент, когда за Кимом приехало такси, а Джисон провожал его, Сынмин позволил себе маленькую вольность и на прощание оставил лёгкий поцелуй на мягкой щеке омеги. В этот момент он ощутил так давно забытое чувство симпатии настолько остро, что воздух покинул легкие слишком спешно и дыхание сбилось. Он поспешил в такси и на прощание помахал Джисону рукой, видя на его лице совершенно счастливую улыбку.
Последующие несколько дней он практически непрерывно думал о Джисоне настолько, что иногда даже забывал поесть. Все мысли действительно были заполнены преимущественно только этим смелым омегой, который не побоялся отказа и был крайне целеустремлённым. Это вызывало ещё большее восхищение в его сторону. То, каким человеком он был, заставляло Сынмина его уважать и ставить себе в пример, а его поступки возносили омегу чуть ли не в ранг божества.
Сынмин пытался разобраться в спутанном клубке эмоций, что появлялись в нем каждый раз, когда он вспоминал поцелуй или улыбку Джисона. Душа его в этот момент трепетала, запутывая всё ещё больше. Эмоции пугали, но не так сильно, как здравый смысл.
Что он знал о таких отношениях между омегами? Ровным счётом ничего. Как это будет происходить, их отношения, если они будут? Что скажут остальные? Как отнесутся родители? Не станет ли он от этого позором семьи, и как им вообще об этом сказать? Они конечно были у него понимающими и любили его, но не изменится ли ничего после такого признания? Стоит ли оно того вообще?
Ответов на все эти вопросы он не знал и сколько бы первое время не старался, не нашёл.
Сынмин с Джисоном знакомы не так много времени и, конечно же, друг о друге многого не знали. Это он понимал с расчётливой точностью. У каждого есть свои скелеты в шкафу, и готов ли Сынмин к тому, чтобы открыться перед кем-то? Перед Джисоном казалось что готов. Но существовал ещё этот всепоглощающий страх внутри него, страх предательства. Если ничего не выйдет, сможет ли он ещё раз собрать себя по кусочкам и встать на ноги? Никто не гарантирует такого же болезненного расставания, но и счастливой сказки в обещанном тоже нет. Как же все обернётся для них двоих? Такое даже предположить невозможно.
С другой стороны, что-то в Джисоне заставляло Сынмина ему доверять. Может его поступки, может то, каким он человеком является или что-то еще. Было очевидно, что Джисон не такой, как сынминова первая любовь. Такого предательства с его стороны точно не будет. Почему-то он был уверен в этом суждении.
С холодной головой к этой ситуации подойти совершенно не получалось, а думать чувствами Сынмин никогда не умел. Молчать долго тоже не получится, это будет неуважительно по отношению к чувствам Хана, какой-то ответ все равно можно сформулировать.
В последний момент своего рассуждения Сынмин вспомнил о том, что у Джисона есть жених. А это значит, что Сынмин будет любовником? Или чем-то наподобие. Это заставило его пыл немного умериться, а голову работать усерднее. Все было так запутанно и сложно. Сынмин в одиночку явно не справлялся и решился все же на разговор по душам с непосредственной причиной его душевно-мозговых терзаний.
Если и начинать какие-то отношения, то с честности.
Сидя друг перед другом в квартире Сынмина, было видно, что оба омеги нервничают. Всегда уверенный и дерзкий Джисон неуверенно кусал губы и теребил в руках свой браслет, но взгляд от Сынмина не отводил.
— Я много думал, — Сынмин решил начать разговор первым и выложить все, что было у него на душе постепенно, ничего не утаивая. Говорил он достаточно много, поднимая каждый из своих вопросов поочередно. Джисон его не перебивал и слушал очень внимательно, не решаясь вступать в разговор, пока не будет сказано все, что беспокоит Сынмина.
Когда же это произошло, Хан немного отвёл взгляд вверх, стараясь сформулировать все, что происходит у него в голове. Начал ответы он сразу с вопроса про замужество, объясняя всю ситуацию с фиктивным браком и то, что они договорились любить того, кого захочется, а не того, кого приказано родителями. Он отчетливо объяснял каждый момент из этого уговора, уверяя Сынмина, что это всё не есть ничего больше, чем бумажка для отвода родительских глаз и совместного проживания, больше ни-че-го. Что же касалось общественного осуждения, то Джисон выразился коротко и по существу: "никого не должен волновать тот, кто лежит в моей постели". В этом, пожалуй, Сынмин был с ним согласен.
— Что же я могу сказать на счёт остального твоего беспокойства, — Джисон надел свой браслет обратно, освобождая руки. Он весь выпрямился и казался уже более уверенным, словно проснулся от всей тревожности, что наполняла его, - я не могу знать, чем закончится наша история. Никто не может этого знать. Зато я точно знаю, что у нас есть взаимные чувства друг к другу. А такое довольно редкое явление в нашей жизни. Я влюблён в тебя и я вижу, что небезразличен тебе. Так почему бы не попытаться? Да, долго и счастливо никто никогда не может гарантировать, но я могу гарантировать то, что никогда не сделаю тебе намеренно больно. Ты не заслуживаешь этого. Я буду предельно честен с тобой во всем и буду беречь тебя и твои чувства.
То, как он говорил и что говорил, несомненно подкупало. Глаза начали слезиться. Сынмин никогда не слышал в свою сторону таких слов. И он знал, что Джисон говорит искренне, ничего не тая, это было видно невооружённым глазом.
Если в ожидании этой встречи Сынмин был не уверен ни в чем, то сейчас он понимает, что может быть уверен в Джисоне. Да еще и больше, чем в себе самом и том, что Земля круглая. То, что Хан говорил, трогало до глубины души и не могло оставить равнодушным. Слышать эти слова было невозможно приятно. Он чувствовал, что сейчас уже может послать все к черту и сказать, что да, давай попробуем.
— Я, — сбившееся после подобного разговора дыхание Сынмина заставляло говорить его медленно, - хочу попробовать. Ты действительно необыкновенный. Ты же знаешь, да? Меня все ещё смущает ситуация с твоим женихом, но и я не чистый лист. Думаю, как ты и сказал, нам действительно нужно быть предельно честными друг с другом. И как ты смотришь на то, чтобы познакомиться с моим самым близким человеком?
— Я бы очень хотел, - просиял Джисон.
Сынмин полагал, что после этого между ними уже все окончательно решится, и, если честно, надеялся, что в положительную сторону.