Он всегда знал, что умрет именно так. Брошенный в темной, безлюдной подворотне, в грязи и крови, изрыгая проклятья. Но уходить сейчас, после Этой Ночи, после всех пряток, погонь, замысловатых планов, после всего, что он сделал лишь для того, чтобы выбраться и выжить, – уходить сейчас было горько, обидно и несправедливо.
Поэтому он сражался. Вырывался, даже зная, что ему не побороть сильные, умелые руки, сомкнувшиеся на шее.
...он ведь справился. Он убежал, он был свободен. Дожил до заветных шести часов утра, хотя шансов было так мало. Вылетел из передних дверей на улицы и бежал, бежал, бежал, пока колени не подогнулись. Солнце еще не взошло, и мир вокруг еще спал. Холодный воздух резал горло. Грегори остановился перевести дух в укромном уголке между офисом, кофейней и автобусной остановкой.
Весна уже вступала в свои права, но промозглая слякоть еще не ушла и царила до восхода. Обычно он терпеть не мог такую погоду – сырость и внезапные дожди заставляли часто менять укрытие. Но сейчас ветер приятно освежал, холодил взмокшую от пота спину. Наплевав на возможность заболеть, он скинул толстовку, подложил ее под себя и сел передохнуть.
Это было почти нереально, смотреть, как улицы вокруг просыпаются и оживают. Казалось, что ночь никогда не закончится, и бегство продолжится; и все же, он здесь. Вновь оказаться под серым открытым небом, среди заваленных мусором переулков Харрикейна было на удивление приятно.
(он так отвлекся, поглощенный ощущением свободы, что не заметил знакомую фигуру в очереди неподалеку. Сонная девушка в ветровке и джинсовой юбке уткнулась в смартфон и кажется просто остановилась по пути на работу, чтобы захватить с собой кофе. Но из-под надвинутого на лоб капюшона за ним пристально следили голодные зеленые глаза).
Впрочем, Грегори знал, что останавливаться нельзя. Как только утренние работники пиццаплекса дойдут до своих рабочих мест, поднимется колоссальный скандал. Что сказать, он был... не особо-то осторожен, пытаясь пережить ночь. И если перевернутую мебель и разворованную кладовую еще можно списать, то от вида разбитых вдребезги дорогущих аниматроников у всего начальства массово случится инфаркт. Отчасти Грегори даже гордился собой. Немногие в его возрасте способны причинить имущественный ущерб в миллионы долларов, и всего-то за шесть часов!
...в любом случае, ему лучше не быть рядом, когда поднимется шумиха. Туда наверняка съедется полиция со всего штата.
Скучать по этому месту он определенно не будет; однако там все-таки осталось то, что оказалось весьма больно отрывать от себя. Он старался не думать о Фредди, единственном друге, который провел его через весь кошмар. Это так жалко, привязаться к существу, которое не способно испытывать и понимать человеческие эмоции. Желать заботы и внимания от бездушной машины только потому, что робот был единственным, кто ответил ему добротой. Хотелось верить, что Фредди все-таки способен на большее, чем заданная программа, но что он мог знать? Он всего лишь беспризорный недоросток.
Он прошел еще несколько кварталов, прежде чем бессонная ночь дала о себе знать. От усталости смыкались глаза. Адреналин держал его на ногах, но теперь, вне опасности, истощение настигло и ударило с силой грузовика. Отчаянно зевая, мальчик стал искать себе место для сна. Им стала очередная темная аллея, затерянная между двух многоквартирных домов, достаточно далеко от проезжей части, чтобы шум не сильно мешал. Выудив из мусора достаточно большую коробку, он укрылся под ней. Картонная лежанка была не то чтобы удобной, но сейчас все равно. Свернувшись клубком как бездомный котенок, мальчик положил руку под голову и практически сразу уснул.
(бродя в полудреме, он не заметил, как за ним следует белый фургон. Старенький, ничем не примечательный Форд нарезал круги по кварталу, как бы невзначай разминаясь с ним снова и снова. Однако в конце концов мальчик исчез среди жилых блоков, и неповоротливая машина пристроилась на стоянке. Сидящая за рулем женщина закончила приготовления и теперь, вытащив охотничий нож, нетерпеливо протирала его. Она потерялась в размышлениях и никак не могла принять окончательное решение.
Впрочем, у нее достаточно времени. Квартал небольшой. Она успеет обойти его и найти мальчика. Затем останется лишь подождать лучшего момента, когда район снова отойдет ко сну).
Жизнь на улице научила его спать чутко. Даже в глубоком изнеможении, среди неясных сновидений он различал скрип шин и отдаленный гул людских голосов. Они сплетались со странными картинами в его голове.
...кажется, что он снова голосовал на дороге, почему-то посреди ночи. Но никто не останавливался, редкие авто со свистом проезжали мимо, так что пришлось идти пешком. На обочине валялась сбитая машиной крупная собака. Труп с раздавленной головой окружили белые кролики и жадно грызли его. Заметив мальчика, они зашипели, обнажив окровавленные зубы.
Он заворочался во сне. Кто-то хлопнул крышкой мусорного контейнера.
(пришлось рыскать по району несколько часов, прежде чем она наконец-то нашла свою цель. Мальчик хорошо спрятался. Не забреди она в этот уголок, чтобы выбросить запачканную одежду и использованные перчатки, ни за что бы не увидела. Он спал, тяжело и беспокойно, надежно укрытый от чужих глаз кучей мусора и баков. По лицу было видно, как сильно истощила его прошлая ночь. Серая кожа в несвойственных возрасту морщинах, глубокие круги под глазами, запавшие щеки, на одной из которых до сих пор висел старый пластырь. Бедняжка. Так устал, а значит, не будет долго сопротивляться.
Девушка выудила из-под юбки нож и опустилась рядом. Спустя столько долгих, мучительных часов погоня закончилась. Улицы накрыла вечерняя тень, так что никто ее не увидит. Руки дрожали, сердце трепетало в предвкушении момента. Она слишком долго не пробовала крови и изнывала от жажды.
Хотя отчасти ей было даже грустно. Эта напряженная, полная неожиданностей охота будоражила так сильно, что заканчивать ее совсем не хотелось. Ведь обычно ее жертвы сдавались быстро – спотыкались, ошибались, застывали на месте от страха и обрекали сами себя. Этот мальчик был другим. Он не только выжил в ее лабиринте, он смог обвести ее, серийную убийцу со стажем, вокруг пальца и сбежать. Поставить под угрозу все, что она так долго создавала. Для такого подвига нужен определенный талант с примесью лихой удачи. Надо признать, несмотря на все доставленные неприятности, она испытывала к нему некое... уважение.
Но она не могла просто оставить мальчишку в живых. Он видел слишком много.
Девушка беспокойно вертела в руках нож, когда на нее снизошла идея. Нет, даже не так. ИДЕЯ. Спонтанная, сногсшибательная и совершенно сумасшедшая ИДЕЯ, как раз такая, как ей нравится больше всего.
Прикусив язык, чтобы сдержать довольный смех, она спрятала клинок обратно в ножны. Не сегодня, старый друг. Сегодня ей понадобится другой инструмент. В машине всегда лежала приготовленная на случай ампула пропофола).
...странные кролики сбились в кучку, бросились под ноги, пытались укусить. Маленькие красные глазки злобно горели в темноте. Он пнул одного, и зверек, заскулив, отпрыгнул. Вся стая на мгновение попятилась, но быстро собралась и снова набросилась на него, еще более озлобленная, чем прежде. Мальчик отбивался руками и ногами и пытался отпугнуть их, но не получалось. Один из кроликов вцепился ему в лодыжку. От боли и неожиданности Грегори упал в грязь. Кролики торжествующе зашипели и окружили его.
Сзади хрустнул гравий, над ним мелькнула тень – кто-то опустился рядом. Это была девушка в длинной юбке и ветровке с надвинутым на лицо капюшоном. Она ласково потрепала одного из зверьков. Грегори хотел было что-то сказать, но не смог. Она резко повернулась, показав торчащую из-под капюшона звериную морду.
Девушка с головой кролика вцепилась ногтями ему в лицо, и мальчик открыл глаза.
Он не увидел, но почувствовал, что рядом кто-то есть. Инстинкты редко подводили, он привык им доверять. Поэтому сразу поднялся на ноги и огляделся. Наступила еще одна ночь, вокруг было темно и тихо. Издалека со свистом проносились автомобили. Свет далекого фонаря почти не достигал переулка, только одинокий луч выхватывал тени. Грегори прижался к мусорному контейнеру, за которым спал, и выглянул. Спрятанная там неподвижная фигура тут же метнулась за угол. Он успел разглядеть мелькнувший на секунду длинный подол.
Испуганное кошмаром сердце, кажется, подпрыгнуло и застряло в горле. Мальчик попятился. Решив не рисковать, он бросился бежать в обратную сторону. Аллея змеилась между зданиями и заборами, пропадала в темноте. Держась у стены, он кое-как петлял между мусорными баками и водосточными трубами. Впереди уже виднелась пустая улица.
Его дернули за шкирку, рывком затащили назад. Сильная рука в перчатке зажала рот, запрокинула голову. В шею впилась иголка. Опомнившись, Грегори сделал то, что всегда делал в неравной драке. Схватившись за держащую его ладонь, он изо всех сил впился в нее зубами. Хирургические перчатки, может, помогали быть незаметнее, но не давали защиты. Раздался слабый женский крик, хватка ослабла. Под ноги упал одноразовый шприц.
Наплевав на накатившую вдруг слабость, Грегори отбивался локтями, пинался и вырывался как мог. Поняв, что жертву не удержать, женщина схватила его за волосы. Развернувшись, она ударила мальчика головой о ближайшую стену.
Черное небо рассыпалось звездами и искрами, дома растаяли в тумане. Ноги вдруг подкосились, но его обмякшее тело тут же подхватили. Одна рука снова зажала рот, локоть второй сдавил шею. Слабо хрипя, мальчик отчаянно царапался, даже понимая, что шансов у него нет. Реальность уплывала, гудящая голова кружилась, и глаза смыкались сами собой. Перед тем, как упасть в темноту, он заметил ее острый подбородок, пряди светлых волос на своем плече. Под капюшоном оказалось все-таки человеческое лицо; но что скрывалось за ним – уже совсем другой вопрос.
Женщина обернулась, огляделась как напряженный койот. Улица оставалась пустынной. Небольшой потасовки никто и не заметил.
***
Он проснулся некоторое время спустя, в основном от боли, и отчасти – от резкого химического запаха, режущего нос. В полутемном техническом помещении, пропахшем спиртом и гнилью, лежа на твердом металлическом столе, словно брошенная на разделку рыба.
Конечно, она тоже была здесь, рада приветствовать его в своем логове. Без маски, как ни странно, в своей обычной одежде, сидела рядом, уткнувшись в смартфон и ждала, когда гость придет в себя. Заметив его взгляд, Ванни расплылась в широчайшей улыбке. Еще никогда она не выглядела счастливее.
– Прости, не удержалась и сделала пару фоток. Ты тако-ой очаровашка, когда спишь! – она захихикала. – Хотя вообще-то, я фотографирую всех своих… гостей. Люблю потом пересмотреть и вспомнить наши общие моменты!
Грегори скривился. Добавил бы язвительный комментарий, если бы Ванни не заклеила ему рот. Отложив телефон, она нависла над ним, улыбаясь во все зубы.
– Скажи, разве это не ужасающе больно, так долго бороться и все равно проиграть? Разве это не больно, знать, что из-за одного крошечного просчета ты потерял все, включая собственную жизнь?
Да, подумал он, больно. И не только из-за побитой, болящей головы и свежих синяков на теле.
– Ну, тут ты сам виноват, – Ванни пожала плечами. – Ты правда решил, что если просто сбежишь из здания, я отпущу тебя на все четыре стороны? Я не робот, знаешь ли.
Поэтому он и бежал, черт побери! Поэтому и спрятался! Но после бессонной ночи он был слишком слаб и вымотан, чтобы как следует подумать о своей безопасности. Он не должен был расслабляться. Только не тогда, когда обратил против себя серийную убийцу.
– Но знаешь, отдам тебе должное, Грегори, – женщина развернулась и задумчиво потерла подбородок. – Я занимаюсь этим уже… сколько? Года три, кажется. У меня были разные случаи – мужчины, женщины, дети, – но никто из них, никто и никогда не сбегал от меня так долго. Максимум, что я помню, это чуть больше получаса, я тогда неплотно завязала веревку… но ты, Грегори! – Ванни резко наклонилась к нему, так близко, что едва не казалась носом. – Знаешь, как долго ты убегал?
Мальчик неуверенно пожал плечами. А что еще она ожидала? Чтобы он на пальцах сосчитал? Он вообще-то хотел показать ей один палец, но руки были связаны.
– Девять часов. Ты смог сбежать и пережить со мной в запертом здании девять ебучих часов. Это больше, чем моя смена! И это я не считаю все то время, что я провела, пока моталась по городу и выслеживала тебя!
По правде говоря, он и сам удивился. Девять часов? Он попал в ловушку и выбрался из нее, встретил самого доброго робота на земле, играл в прятки и гонки со смертью, и сбежал всего за девять часов? Но тогда время текло так долго, как будто ночь никогда не закончится. И сейчас, прошли всего сутки, но ощущались они длинною в год.
Ванни тем временем продолжала свой монолог:
– Какой позор. Я-то считала себя профессионалкой, а меня как последнюю дуру развел десятилетка!
Двенадцатилетка, пытался вставить Грегори, но выдавил лишь неразборчивое ворчание.
– А когда ты сбежал… Боже, какой злой я была, ты бы знал. Даже не злой, я была в бешенстве нахрен! – она рассмеялась. Девушка стояла к пленнику спиной, и он не сразу заметил, когда она достала нож и начала вертеть в руках. – Повезло, что не попался ко мне тогда. Я бы порезала тебя на мелкие кусочки и раскидала по всему штату! Но должна признать, ты был отличным соперником. Уникальным, я бы сказала.
Она резко повернулась, светлые волосы рассыпались по лицу. Теперь к широкой улыбке добавился и нездоровый огонек в глазах, очень ему знакомый. Ну давай, сделай это, мысленно закричал он и зажмурился, когда она приблизилась. Давай, ради бога, заткнись и перейди к делу. Не было смысла сопротивляться неизбежному, сражаться в бою, который он уже проиграл; но сможет хотя бы сохранить немного достоинства и плюнуть смерти в лицо.
Холодный кончик ножа коснулся щеки, и мальчик вздрогнул всем телом. Ванни хихикала, когда соскребала с кожи пластырь и гладила плоскостью клинка затянувшийся порез. Она не резала – пока что, только давала ему почувствовать лезвие. Такие, как она, не могут просто убить; они будут растягивать момент, играя с жертвой, наслаждаясь ее ужасом и своей властью над жизнью и смертью, здесь и сейчас.
На горячей, мокрой от пота коже металл ощущался ледяным. Медленно, почти ласково, он скользил вверх и вниз, по лицу, вдоль распухшей от синяков шеи. Мальчик стиснул зубы так, что челюсть заныла. Сердце билось где-то в глотке, кровь набатом стучала в ушах. В легких заканчивался воздух, но он не мог вдохнуть, когда лезвие дрожало так близко от горла. Если Ванни не зарежет его, то он, наверное, просто лопнет от перенапряжения.
– Видишь? Вот о чем я говорю, – вдруг продолжила она. Нож еще раз погладил его под подбородком, затем ощущение пропало. – Взрослый мужчина рыдал и умолял меня о пощаде, но не ты. Не ты…
Грегори рискнул открыть глаза. Девушка рассматривая его с любопытством, как ребенок, изучающий лягушку перед тем, как препарировать. Ванни потянулась к его лицу, и мальчик дернулся как от удара. Мягкое прикосновение ладони в гладкой перчатке вызывало куда больше страха и отвращения, чем нож. Она погладила его по щеке, и Грегори зарычал.
– Ты у нас отважный крольчонок, да? Хотя… если подумать, кролики тебе не подходят. Ты, скорее, лесной зайчонок. Дикий нрав. Бурый мех, – девушка потрепала его растрепанные волосы и игриво почесала под подбородком. – И ты кусаешься! Ох, как ты кусаешься!
Мальчик снова прорычал сквозь зубы. По крайней мере тут она права. Если бы не кусок изоленты во рту, он бы сразу отгрыз этой суке пальцы. Но его попытки выглядеть угрожающе только вызвали у Ванни очередной приступ смеха.
– Знаешь что? Сегодня у меня хорошее настроение. Поэтому я решила сделать тебе сюрприз! – она выдержала драматическую паузу, дав мальчику время навострить уши – Я решила, что-о… оставлю тебя в живых!
Грегори скривился, посмотрев на нее с недоверием.
–…я решила, что не буду… тебя убивать? – Ванни попробовала еще раз. Мальчик раздраженно фыркнул, и женщина с досадой отмахнулась. – Ой, да ладно тебе! Я вообще-то не так часто это делаю! Ты мог хотя бы… притвориться, что рад это слышать!
Грегори закатил глаза. Она правда думала, что он купится на это? Это ж каким надо быть идиотом. Хотя даже идиоту понятно, что у такого сюрприза должен быть скрытый подвох. Нет, как и все создания на Земле, Грегори хотел жить; но он не лелеял надежды на то, что Ванни его пощадит. Он знал и видел слишком много, и для скрывающейся убийцы правда – главный противник.
– Ладно-ладно, ты слишком умный, чтобы попасться на удочку. Все не так просто, да, – признала девушка. – Но и я не соврала. Я не буду тебя убивать.
Она коварно осклабилась, и по спине мальчика пробежал холодок.
– У меня есть куда более занимательная идея.
Десятки вариантов пронеслись в его голове. Если она не хочет убивать, тогда что? В укромном логове, вдалеке от внимательных глаз и любопытных ушей, не было шансов на спасение, она могла вытворять что угодно. Его взгляд отчаянно заметался по комнате. Вокруг – стеллажи, наполненные строительными и медицинскими инструментами, ни один из которых не использовался по прямому назначению. Грегори привык терпеть и держать удар; позади осталась не одна уличная драка. Но никакая драка не могла сравниться с ее мастерством причинять боль.
Ванни потянулась к его ногам, тоже предусмотрительно связанным вместе. Зачем-то сняла кроссовки и носки, ощупала ступни. Он вывернулся, раздраженно зарычал.
– Ой, не переживай так, – хмыкнула она. – Я просто перережу тебе ахиллово сухожилие. Мы ведь не хотим, чтобы ты снова убежал, да?
В качестве ответа мальчик ударил ее пяткой, показывая, что думает по этому поводу. И хотя он знал, что ничем делу не поможет, все равно продолжал брыкаться, когда женщина пыталась прикоснуться к нему. По крайней мере он получил моральное удовольствие, когда резким ударом выбил из рук Ванни шприц. Она раздраженно зашипела:
– Значит, ты у нас крепкий парень, и анальгезия тебе не нужна. Ну как хочешь! – она отложила иголку на поднос. Грегори не знал, что это значит, и радоваться ли ему или нет.
Успехом это вряд ли можно назвать. Протерев спиртом лезвие любимого ножа, Ванни схватилась за его правую лодыжку и с силой придавила. На этот раз отчаянные подергивания ее не остановили.
Первая вспышка боли почти ослепила его; тень смешалась со светом, размыла силуэт женщины и комнату перед ним. Кажется, он дернулся слишком сильно и ударился головой. Череп раскалывался еще сильнее, кровь пульсировала в мозгу. В ушах стоял долгий глухой крик; он не сразу понял, что это его собственный.
Вторая вспышка боли принесла с собой неприятный, мягкий хруст и блаженную темноту. Увы, долго она не продлилась. Разомкнув веки, Грегори снова увидел эту женщину над собой, ее пальцы быстро двигались. Со стола, как крупные алые бусины, падали капли крови, разбивались на полу. Кажется, он терял сознание несколько раз, плавал между реальностью и сном, не в состоянии различить их. Женщина ходила вокруг, подбирая с полок инструменты – иголки, шприцы, бинты и баночки с лекарствами. Она что-то говорила, но он не мог разобрать слов. Только ее расплывчатое, дрожащее лицо, нависшее над ним, и руки, колдующие над его неподвижным телом.
Он не знал, что она делала и зачем, сколько времени прошло и чем все закончилось. Со рта исчез кусок изоленты – наконец-то можно вдохнуть поглубже. Влажная тряпка мягко прошлась по лицу, стирая грязь и пот – хоть секундное, но облегчение. Но когда Ванни подняла его на руки, это привело мальчика в ужас. Он попытался вывернутся, оттолкнуться, но лишь зря растратил остатки сил. Женщина рассмеялась.
– Расслабься, самое худшее уже позади.
О нет, подумал он, самое худшее только начинается. Боль и смерть – то, что он ожидал, к чему готовился. Но сейчас он понятия не имел, что Ванни собирается делать, и неизвестность пугала его куда сильнее.
Над головой проплывал протекший, ржавый потолок, мелькали старые лампы. В полутемных коридорах прохладно и воняет затхлой сыростью. Кажется, они под землей, но где именно – он не мог знать. Она остановилась в какой-то комнате, положила его на что-то мягкое. Очень хотелось наконец закрыть глаза и поддаться слабости, но Грегори упрямо сопротивлялся. Весело насвистывая, Ванни принесла с собой капельницу. Мальчик снова попытался одернуть руку, но женщина легко пересилила его.
– Это для твоего же блага, дурачок! – сказала она, втыкая в него очередную иголку. – И не трогай катетер! Иначе разорвешь себе вену и глупенько умрешь.
–...зачем? – тяжело прохрипел Грегори. Девушка недоуменно склонила голову. – Зачем... помогаешь? Зачем... тебе это?
Потому что в этом не было смысла. Зачем его спасать? Зачем бинтовать раны вместо того, чтобы просто бросить истекать кровью? Зачем ей стараться? Или, если быть точнее – для чего?
Ванни расплылась в широкой хищной ухмылке.
– Ой, не забивай этим голову. Скоро все узнаешь, – она хитро подмигнула. – В конце концов, у меня на тебя большие планы, зайчонок. Большие планы....
Она ушла быстрее, чем он успел сформировать и выдавить из себя следующий вопрос. Слабо щелкнула дверь, забрав с собой остатки света. Окончательно сдавшись, мальчик упал на подушку. По крайней мере, на этот раз сон был слишком глубоким, чтобы пугать его.