— Ну, — спросил Кён, — чем займёмся?

Кейси вяло пожал плечами. Кён на ходу зачерпнул горсть снега и принялся лепить аккуратный круглый снежок.

— Сыграем? — предложил он, подкидывая его на ладони.

— Знаешь, как-то не хочется.

— Давай тогда в ножички! Хотя нет, снег же кругом... Тогда, может, в банки?

Кейси задумался, щурясь на белое выстуженное небо. Его мысли витали вокруг Мирайи, оставшегося говорить с Лутаем. Ему больше не хотелось играть. Четверть часа назад он изнывал от скуки, дожидаясь Кёна, но сейчас состайник почти раздражал.

— Да ну. Неохота.

Кён сокрушённо вздохнул и повалился на снег. Лицо его из дурашливо-беззаботного стало серьёзным и даже грустным.

— Да всё нормально будет. Ты не переживай. Бледный Одноглазому быстро мозги на место вставит. Он это умеет.

Кейси покосился на него и тоже лёг в сугроб. Несколько снежинок тут же упали ему на лоб и щёки. Минувшей осенью Мирайя успешно "вставлял мозги" самому Кёну, когда тому вздумалось прогнать из стаи едва прибывшего Кейси.

— Слушай, Кён, а разве можно Лута и дальше Одноглазым звать?

— А как иначе-то? — удивился состайник. — Глаз ведь у него при себе, разве что только незрячий... Но кличка к нему уж накрепко привязалась, так что и не оторвёшь. Останется теперь Одноглазым до самого конца, а там хоть десять глаз у него будет — всё одно.

Кейси захихикал, вообразив себе Лутая с десятью глазами, как у паука.

— То-то он был бы красавец.

— А пошли в лес? — предложил Кён и перевернулся на живот. — Постоим снеговую крепость!

— Ладно. Давай.

Крепость у них, конечно, получилась так себе. Это был просто здоровенный утрамбованный сугроб с прорытыми в нём ходами и пещерами, но лазать внутри всё равно было здорово. Сгребая в кучу снег для постройки новых коридоров, Кейси забылся. На какое-то время тяжёлые мысли оставили его. Домой они шли уже в сумерках, промокшие и замёрзшие, но довольные.

— Сижки есть? — спросил Кён и подышал на заледеневшие пальцы.

— Неа...

— И у меня нету, а курить страсть как хочется. Вот засада.

— Ничего, — прервал их хриплый голос. — У меня есть.

Джек сидел на бревне и курил, глядя на них. В смущении парни остановились, боязливо глядя на мастера, но тот лишь вынул из нагрудного кармана нераспечатанную пачку сигарет и протянул Кёну.

— Держи, сынок. Не благодари. А теперь иди в дом. — Его взгляд упёрся в Кейси: — А ты ступай за мной.

Он встал и пошёл к себе. Кейси поплёлся за ним, изредка оборачиваясь. Кён стоял у порога с несчастным и растерянным выражением на смуглом сухощавом лице.

— Скидывай куртку, — сказал Джек, когда они вошли.

Внутри было светло от света нескольких свечей, стоящих прямо на столе. Дрожащими пальцами Кейси расстегнул молнию куртки, почти ожидая, что сейчас Джек велит раздеться по пояс и ложиться на сундук, готовясь к порке. Неужели он чем-то разгневал его? Может, тем, что слишком долго гулял? Или бездельем? Мастер тем временем рылся в комоде. И, взглянув на Кейси, сказал он совсем не то, чего ждал и боялся его ученик:

— И ботинки тоже сымай. С носками вместе.

Кейси молча выполнил приказ.

В железной печурке потрескивал огонь. Мастер поставил ботинки поближе к нему, а куртку повесил на бельевую верёвку над печью. Кейси неловко мялся у стола.

— Садись давай.

Подозревая, что наказывать его за некий неизвестный проступок всё же не станут, Кейси сел на самый краешек сундука. От печи шёл жар, и его влажная кофта начала исходить паром, высыхая. Замёрзшие ноги покалывало. Джек извлёк из комода пыльноватую бутыль. Когда он вынул из горлышка пробку, по комнате поплыл слабый терпкий аромат. Джек плеснул из бутылки в чайную чашку, потом протянул её ученику:

— Держи-ка.

Пахло алкоголем. Вспоминая водочный вкус, Кейси с тоской взглянул на мастера.

— Может, мне не стоит?..

— Это просто вино, дурачок, — терпеливо ответил Джек. — Попробуй. Оно согреет тебя.

Кейси помедлил. Его отец пил редко, но уж если пил... Нет, он не впадал в буйство, его не одолевали приступы ярости, как Джека. Он просто пил до полного изнеможения, пока его не начинало рвать. Сейчас Кейси понимал, что отец очень плохо переносил алкоголь и вовсе не любил его. Но раз в пару месяцев непременно напивался. Он словно наказывал себя, издеваясь над своим организмом. На следующий день после пьянки он был бледным, как призрак, без конца заваривал себе чёрный, как дёготь, кофе и украдкой плакал. Маму невероятно бесили отцовские слёзы; она начинала орать на него, а он лишь хватался руками за разрывающуюся от боли голову и просил не кричать.

Кейси относился к алкоголю с опаской и недоверием. А после того, как мастер вынудил его хлебнуть водки, он и вовсе перестал понимать, что во всём этом может быть хорошего. "Никогда не пей", говорил ему отец, но сейчас, сидя в неприбранном тесном домишке, находящемся посреди диких полей чужого мира, Кейси осознал, что уже совсем не помнит тембр его голоса, цвет его глаз, звук шагов. Он попытался вспомнить лицо своего отца, но не сумел. Вместо отца перед ним сидел Джек, старый охотник, который сказал ему:

— Ну же. Пей.

Кейси шмыгнул носом и отпил из чашки, сделав крошечный глоток. Сперва ему показалось, что мастер подшутил над ним и подсунул ему сахарный сироп. Но потом ощутил вкус ягод и спирта.

— Как сладко... — выдохнул он.

— Это вишнёвое вино.

Медленно, мелкими глотками Кейси допил вино под расслабляющий гул пламени в печи. Он никогда особо не любил сладкое, но густое, тёмно-красное вино было вкусным. И Джек оказался прав: кровь побежала по венам быстрее. Сочетание тепла и алкоголя мгновенно разморило его. Кейси пялился в огонь осоловевшими глазами.

— Скажи, сынок, как ты нашёл Лутая?

— Я... Почуял его. Запах. А потом увидел... — Кейси запнулся и неуверенно взглянул на Джека. Боязно было сказать глупость и быть осмеянным. — Я увидел... Красный след среди деревьев. И он вёл меня.

Джек выглядел так, будто перед ним открыли самую большую в мире шкатулку с драгоценностями. В его лице смешались шок, недоверие, удивление, смешанные с чистейшим восторгом и жадностью.

— Я так и знал, — он широко улыбнулся, глаза его блеснули. — Ты видел Охотничью тропу.

Джек прошёлся по комнате, полный радостного возбуждения. Кейси наблюдал за ним с опаской. Он не мог взять в толк, почему мастер так доволен.

— Я не понимаю...

— Абсолютное чутьё. Я не видел ещё настолько молодого охотника с таким чутьём. Сколько там тебе, двенадцать?

— Четырнадцать, — оскорбился Кейси.

А он ещё думал, что подрос за минувшее время!

— Всё равно. Четырнадцать — это очень мало.

Глаза Джека горели, и Кейси невольно залюбовался ими. Впервые он понял, что глаза всех охотников были необычайно красивы.

— Мастер, что такое Охотничья тропа?

— Запах крови. Жизни, если хочешь. Если уловишь Тропу, то сможешь преследовать существо, которому она принадлежит, пока не достанешь его. Когда жертва умрёт, Тропа исчезнет.

— Такие следы... Тропы... Есть у каждого?

— Конечно, — пожал плечами Джек. — У каждого, у кого есть бьющееся сердце. У тебя, у меня. Пока есть пульс, есть и Тропа. Но не каждый охотник может видеть её.

— Но ведь у всех охотников очень хорошее обоняние...

— Умение видеть Тропу — это дар. Этому нельзя научиться. И я хочу, чтоб ты молчал о своём новом умении. Никому об этом не рассказывай.

— Даже Диди?

Вопрос вырвался прежде, чем Кейси подумал. Джек снисходительно усмехнулся.

— Даже ей. Только наша стая должна знать об этом.

— А что насчёт тебя? У тебя есть этот... природный дар?

Джек покачал головой.

— Мой дар другого рода. Теперь можешь идти. Я узнал, что хотел.

— Мастер, — осторожно поинтересовался Кейси, зашнуровывая ботинки, — что будет с Лутаем?

Джек не глядя бросил ему высохшую куртку.

— Ничего с ним не будет, пока Бледный не наиграется. Однажды ему надоест, и тогда я решу, что делать.

Кейси обулся и, надев куртку, вышел из дома Джека. Во рту оставался привкус вина. Он выпил совсем немного, меньше, чем полстакана, но если бы Джек предложил ещё — Кейси согласился бы. Ему хотелось больше, и это желание пугало. Он не хотел привыкать к выпивке так же, как он уже привык к сигаретам, или дракам, или сквернословию. "Вся дрянь к тебе липнет", сказал ему Лутай не так давно, и что, если он был прав?

По крайней мере, его новое умение обещало быть полезным. Ведь Джек обрадовался, узнав о нём.

— Чем это пахнет? — спросил Рэй, когда Кейси вошёл в комнату.

Он подошёл к состайнику и принюхался, склонившись к его лицу, а потом резко выпрямился.

— От тебя разит вином! Ты пил!

Мирайя поднял голову и недобро прищурился:

— Что?

— С какой это стати? — мрачно спросил Лутай.

Рэй подбоченился и воззрился на Кейси; глаза его блестели.

— Это Джек меня вынудил! — воскликнул Кейси, сбитый с толку такой яркой реакцией собратьев и обвинению в их голосах.

— Эй, — сказал со своего места Кён. — Пить — это не круто. Да, Лут?

Лутай стиснул зубы.

— Да, — выдавил он, вспомнив, должно быть, свой недавний приступ пьянства, когда он в одиночестве опустошил две бутылки.

— Я поговорю с Джеком. — Мирайя ласково улыбнулся. — Но предупреждаю, дружок: если ещё хоть раз я увижу тебя нетрезвым, у тебя будут серьёзные неприятности. Это ясно?

Кейси сглотнул. Мирайя умудрялся быть внушительным, даже лёжа в кровати, с забинтованным торсом.

— Кейси. Это ясно?

— Д-да. Вполне. Прости, Мирайя. Я больше не буду.

— Очень надеюсь.

Улыбка на красивом лице состайника по-прежнему светилась добротой, как и тон его голоса, но Кейси стало не по себе. Он вспомнил все те случаи, когда Лутай бил его или порол ремнём. Бледного он совершенно не боялся. Кейси не мог представить, чтобы Мирайя поднял руку на него или, более того, взялся за ремень. Старший никогда не применял силу против него, никогда не унижал и не угрожал ему. Однако перспектива расстроить Мирайю или потерять его дружбу несказанно страшила.

— Отлично, — промурлыкал Мирайя, — а теперь расскажи своим собратьям то, о чём вы говорили с Джеком.

Уткнув глаза в пол, Кейси всё им рассказал. Они слушали внимательно. Когда он закончил, Гас и Мирайя переглянулись. Рэй грыз ноготь на большом пальце:

— Охотничья тропа? Никогда не слыхал. Такое правда бывает?

— Я слыхал, — отозвался Гас. — Мой бывший хозяин славился свои чутьём. У него был такой дар.

Кейси озадаченно нахмурился:

— В смысле, "хозяин"?

— Когда-то я принадлежал одному человеку... Но Джек забрал меня.

— Ты что, — осторожно спросил Кейси, — был в рабстве?

Угол рта Мирайи дёрнулся. Гас безмятежно улыбнулся:

— Это было давно.

— В жизни не слышал о таком. Пойду потолкую с мастером. — Мирайя медленно встал и откинул за спину длинные волосы. — Лут, мог бы ты сходить со мной?

— Бледный, Джеку это может не понравиться, — предупредил Рэй.

— Ничего страшного. Ну так что, пойдёшь?

Лутай отрицательно качнул головой.

— Нет. Он прав. Лучше тебе пойти самому.

Мирайя остановил на нём взгляд глаз, чей цвет в слабо освещённой комнате казался золотисто-оранжевым.

— Хорошо. Я пойду, а вы тогда ужинайте без меня.

Когда он оделся и ушёл, они отправились в кухню. Ели картошку и вяленую рыбу, принесённую Гасом из села. Лутай неподвижно сидел перед полной тарелкой.

— Ешь давай, — сказал Рэй, который то и дело поглядывал на него. — Если думаешь, что Бледный из-за тебя есть не захотел, то ты ошибаешься, так и знай.

— Заткнись, — тут же окрысился Лутай. — Тебя вообще не спросили, ясно?!

Рэй словно окаменел; глаза его налились тьмой. Несколько мгновений он буравил Лутая взглядом, а потом, отшвырнув вилку, молча встал из-за стола и вышел из кухни. Слышно было, как хлопнула входная дверь. Кён делал вид, будто ничего не произошло. Кейси жевал, уставившись в свою тарелку, и мечтал провалиться сквозь землю.

— Ты сейчас был ох как неправ, — сказал Гас.

Ноздри Лутая раздулись. Он явно хотел огрызнуться и на Гастера тоже, но тот опередил его:

— Можешь и на меня наорать. Мне всё равно. Если тебе станет легче — вперёд. Но потом извинись перед Рэем, будь добр. Он лечил тебя, Лут. Он лечил каждого из нас. Он так много работает. Рэя обижать нехорошо.

Лутай ссутулился.

— Да, — тихо ответил он, помолчав немного. — Верно. Ты прав.

— Хорошо. А пока что принимайся за еду.

Гас продолжил есть. Помедлив, Лутай взял в руки вилку.

***

Всё утро вместо пробежки они разгребали снег и скалывали лёд, намёрзший вокруг колонки. Кейси старался работать наравне со старшими, что давалось ему из рук вон плохо. Он никогда не думал, что мокрый снег может быть таким тяжёлым. После скудного завтрака, состоявшего из вчерашнего картофеля и чая, Мирайя отозвал Кейси в сторонку и предложил посетить Арену.

— Сегодня днём у Гаса бой. Ты мог бы пойти с нами.

Кейси кивнул, и Мирайя выдавил из себя улыбку. Вчера он вернулся в дом поздно ночью; затянувшаяся беседа с Джеком, видимо, была не из приятных, потому что Мирайя проворочался в кровати, не в силах уснуть, до самого рассвета и был сейчас бледнее обычного, с фиолетовыми тенями под глазами.

Джек курил, опёршись на плетень. Когда Кейси проходил мимо, он резким движением сцапал его за волосы и притянул к себе. Кейси вскрикнул от неожиданности.

— Подбирай свои патлы, — выдохнул Джек ему в лицо, — или я их отрежу, понял? Я потяну вот так, — он дёрнул голову Кейси вниз и в сторону, вынуждая его болезненно прогнуться в позвоночнике, — и сломаю твою тощую шею. Вообрази на моём месте Ирму.

Джек разжал кулак, и Кейси шарахнулся в сторону. Мастер пристально глядел на него в ожидании ответа, и он угрюмо кивнул, потирая голову:

— Да, я понял. Прости.

Джек скривился и махнул на него рукой:

— Пошёл отсюда.

Конечно же, никто никогда не чистил улицы в Старом Блае. Джек с трудом тащил своё тяжёлое тело по сугробам, остальные шли за ним цепочкой. Снег набивался в ботинки, налипал на безнадёжно промокшие брюки.

— Ненавижу зиму, — простонал Кейси, когда они наконец добрались до площади.

Мирайя лишь сочувственно улыбнулся ему, но Кейси умолк, вспомнив о жестоко избитой спине брата, который, однако, ни разу не пожаловался на неудобства.

Арена гудела, как растревоженный улей. Внутри, как обычно, было душно, накурено, шумно. Хлопали двери, кто-то зло матерился, с громким топотом многочисленные ноги спускались и поднимались по лестницам.

Охотников здесь было столько, что Кейси поражался этому каждый раз. Кто-то, подобно стаям Джека и Матьясы, прятался в лесах, кто-то обитал в оставленных людьми отдалённых посёлках, но большая их часть жила в Старом Блае, и Кейси не мог понять, как такое количество незарегистрированных охотников остаётся незамеченным в заброшенном городе, кажущемся на первый взгляд совершенно пустым и вымершим. Однако даже в Новом Блае охотники жили бок о бок с ничего не подозревающими людьми, умудряясь от них скрываться.

Но иногда их обнаруживали.

Первым бежал парнишка-привратник, за ним следовали двое мужчин. Одного из них, охотника по имени Джилепси, Кейси знал, он был подмастерьем мастера Эвара. Второй был чужаком, не принадлежащим их цеху. Они тащили самодельные носилки, наспех сделанные из плаща и веток. Поначалу их едва заметили в суматохе, но потом из общего шума донесся крик привратника:

— Врач! Где врач?! Зовите мастеров!

Джек легонько пихнул в плечо Мирайю, стоявшего у него на пути:

— Отойди-ка.

Он вышел вперёд. По коридору уже спешили другие мастера. В толпе Кейси заметил Матьясу.

— Да уйдите вы! — отчаянно вскрикнул Джилепси. — Ему нечем дышать!

Охотники расступались в стороны, и очень быстро вокруг носилок образовался круг пустоты. Кейси видел, как Джек, сев на корточки, склонился над носилками, как Матьяса, заглянувшая через его плечо, удивлённо отпрянула.

— Что там такое? — прошептал он, потянув Гаса за куртку, но тот мотнул головой.

— Не знаю, братец. Что-то стряслось...

Джек поднялся на ноги. Обернувшись, он глазами поискал Мирайю в толпе и, отыскав, поманил к себе. Закусив губу, Кейси смотрел, как Бледный, напряжённый, с прямой и твёрдой спиной идёт к носилкам.

Мастера отходили в сторону, кто-то из них тоже позвал своих подмастерий. Затем пришёл Стево, доктор, и велел перенести носилки под лампы. Когда их проносили мимо, ученики и подмастерья любопытно тянули головы. Кейси встал на цыпочки.

— Не смотри, — быстро сказал Гас, который был выше и первым разглядел лежащего на носилках, но Кейси уже всё увидел и отшатнулся, впившись в руку состайника.

— Э-это что?!

— То, что бывает после обряда очищения, — сказал подошедший к ним Мирайя. — После того, как изгоняли бесов.

Кейси молча смотрел на него, не в силах что-либо произнести. Перед его глазами всё ещё стояло лицо охотника, лежащего в носилках.

— Его... Его жгли? — тихо спросил он.

Мирайя кивнул. Его лицо напряглось, стало отчуждённым и замкнутым. Пальцы безостановочно теребили край рукава.

Охотник-носильщик яростно жестикулировал, споря с врачом. Тот качал головой и понемногу пятился назад, Джилепси пытался успокоить чужака, но тот всё напирал, тыча пальцем в грудь Стево; вид у него был полубезумный.

— Довольно!

Мастер Кенок встал между ними и положил руки на плечи носильщика, призывая к порядку или же пытаясь усмирить, но тот с силой оттолкнул его. Не ожидавший этого Кенок пошатнулся и едва не упал. Охотники Арены дружно ахнули, но чужак уже оставил его: упав на колени около носилок, он зарыдал, пряча в ладонях лицо.

Кейси взглянул на лежащего на носилках парня. Его единственный уцелевший глаз был закрыт, но Кейси знал, что он всё ещё жив. Как он выглядел? Нельзя понять. Пламя сгладило черты лица, оставив после себя чёрную головешку, сплавив в одно целое плоть и обрывки одежды. И пахло от него гарью, дымом и жареным мясом.

— Пожалуйста... Мой мальчик, — задыхаясь, стонал охотник-носильщик. — Мой мальчик!

Обгоревший парнишка, судорожно дёрнувшись на своём ложе, открыл глаз. Он застонал, и его стон, переходящий в крик, взвился под потолок, перекрыв беспокойные голоса толпы. У Кейси пересохло во рту. Охотник завыл снова.

— Прекрати это! — крикнула Матьяса. — Хватит, ты что, не видишь, как он мучается?

Мужчина корчился на полу, побелевшими пальцами сжимая кончик плаща, на котором лежал его паренёк.

— Я не могу! Не могу! Не могу!

Подскочив к нему, Матьяса рывком подняла его на ноги и встряхнула, как тряпичную куклу.

— Возьми себя в руки!

Обеими руками обхватив обожжённую голову мальчика, Джек свернул ему шею. На руках его остались тёмные следы гари. Охотник-чужак стоял на месте, опустив голову, и с кончика его носа срывались крупные мутные слёзы. Кто-то из охотников цеха взял его под локоть и повёл прочь.

Джек подошёл к своим ученикам. Плечи его ссутулились, словно события дня легли на них огромной тяжестью. Он без конца потирал испачканные руки.

— Кто они такие? — спросил Кейси.

Джек оглянулся через плечо на медленно расходящуюся толпу.

— Это был земельщик со своим сыном. Я с ними не знаком.

— Его поймали Сыны Света? — тихо, подавленно спросил Мирайя.

— Скорее всего.

Кейси ощутил горечь во рту и с трудом сглотнул.