Когда же, в какой момент что-то пошло не так?.. Ощущения сейчас самые честные, четкие: мягкость кушетки, зелень бархата, холод рук… Но не знобит. Только очень, очень хочется спать. А мысли лениво переливаются, зачем-то пытаясь отыскать поворот, после которого он оказался в этой точке. Последней. Окончательной.
Он принял достаточно средства. Это оказался действительно безболезненный способ. Нет, об этом он не жалеет. Только немного одиноко. Но это как раз нормально. Каждый переступает эту черту сам, один. И тем более он не жалеет о том, что не был одинок раньше. О том, что они остаются… Увы, он им не завидует, скорее, наоборот… Иначе бы и не решился на этот шаг.
Время утекает, оно странное — густое, вязкое, но одновременно какое-то пустое, словно разреженный воздух… Недостаточное. Как долго?.. Так долго… Как будто можно застыть в этом мгновении насовсем.
Не хотелось бы.
***
Минь, юный служитель Обители, только недавно получил свое первое назначение. Простая канцелярская должность — таможенный служащий. Он был доволен тем, что будет иметь дело с отчетностью и цифрами, что должность его никак не связана ни с дипломатическими интригами Ордена, ни с его теологией, ни, небо упаси, с правосудием и службой исполнения наказаний. Со всеми этими аспектами деятельности в последние годы происходило нечто странное и устрашающее, во что не хотелось бы вникать его легкой натуре.
А ещё эта новая должность означала, что Минь наконец получил право на отдельные апартаменты! Больше ни с кем не нужно делить ни спальню, ни гостиную, ни под кого не нужно подстраиваться, налаживая совместный быт. Прошлый сосед хотя и был довольно милым юношей, но порой удушал своей правильностью! Всегда напоминал и о запрете на украшение жилья, и о строгом воздержании в пище — обо всех тех непреложных нормах Устава, которые Минь успешно привык игнорировать. Зато теперь!.. Всего лишь небольшая гостиная и одна спальня, но — в полном его распоряжении! Покои обставлены мягкой мебелью, пропахли жасмином и сладостями, манят уютом и покоем. И можно приглашать любых гостей… Не без предосторожностей, конечно. Но все в Ордене прекрасно знали, как соблюсти приличия и ускользнуть от недоброжелательного внимания наставников и патруля.
Естественно, что в праведной Обители не допускалось присутствие лиц женского пола. И естественно же, что в связи с этим молодые и не очень служители нередко позволяли себе получить плотское удовлетворение иным путем.
Но Минь был не из таких. Он равнодушно относился к позывам плоти. Не имел желания завязывать особо близкие отношения. Со снисходительной иронией наблюдал за сердечными переживаниями и душевными терзаниями сверстников. Пока не встретил его… А вскоре и их.
Двое повес уже имели славу неотразимых в Обители. Было только делом времени, когда кто-то из них обратит внимание на изящного юного Миня. Но его угораздило удостоиться внимания обоих.
Первым стал тот высокий красавец — собирающий длинные волосы в хвост, не расстающийся с хулиганской трубкой, весь пропитанный ароматами благовоний загадочный плут. Его бездонные глаза поначалу пугали, но только до первой лукавой улыбки, до первых насмешливых фраз. С ним оказалось легко терять голову и остатки благочестия. Ему было всего двадцать, на год даже меньше, чем Миню. Он еще проходил последний год обучения и не получил должности, но интенсивные занятия не стали помехой для развлечений. С каждой любовной победой на длинных тонких пальцах появлялся ещё один перстень. И только за этот год — два новых. Кольцо Миня сияло бирюзой. Он не скрывал своей любвеобильности, с ним было действительно просто. Сердце Миня не потрясли особые бури, но тело его плавилось в этих умелых руках.
Вот и сегодня Минь предвкушал очередную ни к чему не обязывающую встречу в своих отдельных покоях. Никто не помешает, пока они продолжат свое увлекательное исследование взаимной чувственности и освоение премудростей амурной науки. Так, по крайней мере, он мог думать, пока не столкнулся с Цао. Вечным конкурентом особенного друга Миня, вторым — но не по значению — безбашенным и дерзким ловеласом целомудренной Обители.
— Я приду ночью. Жди, — шептал он, прижимая Миня к перилам, ограждавшим пруд. Неоднозначность положения с трудом скрывали сумерки.
Ох, ну не мог же он ответить, что место уже занято!..
И ему оставалось лишь беспомощно, хотя и кокетливо, улыбаться. Ведь хмуриться, изображая непреклонность — глядя в глаза этому человеку, чувствуя прикосновение его жаркого тела — было решительно невозможно!
Цао отличался пронзительной красотой. Точеные черты смуглого лица, стройная фигура, гипнотизирующий мягкий взгляд не могли оставить равнодушным. Одна прядь в его длинных, слегка волнистых черных волосах была заплетена в тонкую косичку, украшенную вплетенной красной нитью. Несколько браслетов из разноцветного бисера оттеняли загорелую кожу запястий. А эта родинка под правым глазом… Его внимание льстило и пугало одновременно. Что может быть нужно такому феноменальному обольстителю от скромного канцелярского служащего? Минь не был особо высокого мнения о своей наружности.
Впрочем, это он зря. Внешность его была обманчиво невинна. Рост чуть ниже среднего, мягкие черты, тонкая талия и плавные движения придавали непорочно хрупкий вид. Из положенной служителям прически постоянно выбивались небрежные каштановые пряди у лица, создавая ещё более умилительное впечатление. Только на губах часто играла скептическая усмешка, а ясный взгляд серых глаз выдавал гораздо больше проницательности, чем, может быть, он сам бы хотел.
Поэтому мотивы настырного соблазнителя были всё же ясны как день.
— Я буду занят сегодня… — бормотал Минь, утопая в бархатном взгляде, и даже в сумерках видел жадный блеск глаз под надменно вскинутыми бровями.
Цао только неумолимо посмеивался:
— Неужели всю ночь? Должностные обязанности не отпускают?
— Всю ночь, — Минь кивнул и так и застыл, опустив глаза.
Цао смерил его совсем уж глумливым взглядом. Можно было даже подумать, что он о чем-то догадался…
— Ну, это мы ещё посмотрим, — усмехнулся соблазнитель, плавно отстраняясь. — Может, мне всё-таки удастся оторвать тебя от дел.
***
И вот, в такой момент…
Когда уверенные руки обнимают со спины, прижимая к разгоряченному телу — они собирались заняться этим стоя… Когда напряженная плоть, готовая к проникновению, упирается между ягодицами, а проворные пальцы уже начали томительные дразнящие движения по члену, до крайности распаляя желание, но пока не давая надежды на скорый финал… Когда горячий поцелуй впивается в шею, вызывая первый несдержанный стон…
Слышен звук открывающегося окна. Прямо в спальне. Неужели этот безумец додумался явиться в гости таким образом?!
— Минь! Так вот, как ты меня ждешь! — с веселым возмущением восклицает Цао, уверенно перемахивая через подоконник.
На губах играет блистательная усмешка, удлиненные клыки сверкают, а в глазах нет ни капли смущения. Пробравшись в комнату, он откровенно наслаждается зрелищем. И этот проходимец явно не слишком удивлен тем, что видит!
Минь вздрагивает, пытаясь отстраниться. Что, скажите на милость, после этих слов может подумать Тан? Но тот прижимает крепче, шепчет на ухо:
— Не бойся, Минь. — Его возбуждение ничуть не угасает, а рука продолжает скользящие движения. — Я не дам тебя в обиду.
Обернувшись, Минь видит, что глаза этого бесстыдника пылают — весело и страстно. Тан вовсе не собирается прекращать! И, кажется, почему-то даже рад этому внезапному визиту…
Минь продолжает наблюдать — ошалело, напряженно… с любопытством.
Встреча взглядов: бездонная чернота Тана и томный бархат Цао. Поединок насмешливых улыбок, схлестнувшихся, как острые клинки. А Минь между ними — их яблоко раздора, их повод для долгожданной встречи — не может и не хочет сопротивляться, плывет по течению. Руки Тана, его горячий шепот, а потом очередной засасывающий поцелуй в шею не оставляют шанса на проявление благоразумной стыдливости.
Цао расслабленной походкой подходит ближе. Переводит взгляд на Миня и успокаивающе подмигивает:
— Что же, никто не пригласит меня присоединиться? Как это, право, неучтиво с вашей стороны, — совершенно картинное огорчение в голосе.
Окольцованная ладонь скользит по груди Миня, длинные пальцы сжимают сосок. Невозможно сдержать горячий выдох. Спокойный тихий голос щекочет ухо:
— Тебе решать.
— Да что вы… — хотя бы пытается возмутиться Минь, но и это непросто.
Его перебивает слаженный хор:
— Всё в порядке, — успокаивает Тан.
— Почему нет? — улыбается Цао.
Они произносят это почти одновременно и вновь встречаются глазами. Минь оборачивается к Тану, снова смотрит на Цао. Кажется, есть что-то такое в их взглядах… Или просто атмосфера в этих покоях настолько пропитана похотью… Но Минь и не думал об этом раньше с такой точки зрения!.. Неужели этих двоих тянет не только ко всем симпатичным юношам вокруг, но и друг к другу? Что ж, если этого хочется всем, то… действительно — почему нет?
Костяшки пальцев Цао нежно скользят по щеке Миня, а в карих глазах играет такое озорное веселье, что последние неуверенные сомнения отступают. Голова и так опустошена наслаждением, а тут ещё и двойной напор — как не лишиться остатков целомудрия?
Минь расслабляется, отдается круговороту ощущений. Ведь рука Тана ни на миг не прекращала свою игру, а теперь ускорила ритм. Тихий стон невозможно сдержать.
Тихий стон тонет в нежном и страстном поцелуе, которым Цао не мешкая запечатывает его губы — требовательном, увлекающем. Он стоит близко, но хочется ещё ближе. Хочется прижать к себе это поджарое тело… Руки тянутся к застежкам одежд. Цао улавливает жест и, помогая Миню, проворно распахивает полы. Обнаженной плотью — теплой, твердой — прижимается к его бедру. А поцелуй всё не прерывается. Не прекращаются и томные изощренные ласки: сомкнутые в кольцо пальцы упруго сжимают ствол и заставляют вздрагивать от наслаждения, скользящее движение по головке каждый раз вызывает непроизвольный выдох. Неистовое возбуждение упирается между ягодиц — Тан так и не начал проникновения.
Желание обоих густое, как патока, горячее, как смола. Так странно одновременно чувствовать кожей два распаленных члена… Эти необузданные красавцы, эти коварные соблазнители, оба переполнены страстью, а всё наслаждение достается Миню, сгорающему между ними, словно свеча. И он уже не в силах его переносить.
Тело охватывает напряжение сладостного предчувствия — и вдруг Цао плавным движением опускается на одно колено. Игра увлеченных пальцев не мешает ему сомкнуть губы вокруг головки. Эта мягкость ни с чем несравнима! И эта глубина… Упругий язык, скользящий по стволу… Ведь Минь такого ещё не испытывал! Не все грани запретной науки раскрыл ему дерзкий любовник. До вожделенной развязки и так было рукой подать, но теперь удержаться просто нереально! Стон звучит неожиданно громко, когда семя наконец исторгается в эту обволакивающую теплоту. По телу пляшут сполохи удовольствия. Рваное дыхание втягивает в легкие сладость. Дрожь — неконтролируема, как проливной летний дождь.
Длинные пальцы нежно сжимают подбородок, чуть поворачивая голову. В губы впивается другой поцелуй — более жесткий, властный — но выражающий полное принятие происходящего, подтверждающий желанность Миня, так внезапно оказавшегося меж двух огней.
Сознание едва мерцает, но достаточно инстинктов, чтобы понять — ни один из пылких партнеров не получил разрядки. Приходится немного протрезветь. Минь слегка теряется, не зная, как подступиться к продолжению. Помощь приходит своевременно: Цао просто берет его руку и кладет на свой член.
— Продолжим, господа! — дрожь в голосе едва заметна, веселья же — через край: — Может быть, ты всё-таки закончишь то, что чему помешал мой внезапный визит?
Предложение явно обращено к Тану, но тот не спешит на него откликнуться. Медленно качает головой, не сводя с Цао масляный взгляд. Чувственная улыбка играет на губах:
— Ограничусь ролью наблюдателя. А вы продолжайте, прошу.
— Как великодушно, — усмехается Цао. — Ну, тогда…
Миня будто подхватывает шальной вихрь: порывистые объятья смешивают жар тел, жадные руки бесстыдно скользят по талии и ягодицам. А поцелуи затапливают нежностью: почти непорочно — лоб, щеки, шея, ключицы — всё плавится под легкими касаниями теплых губ. Цао увлекает за собой, отступая назад и опираясь спиной в стену. Мягко надавливает на плечи — он явно дает понять, чего хочет. Минь опускается на колени. Возбужденная плоть манит к себе. Минь в эту минуту почти не думает о наблюдателе — о, его взгляд нельзя назвать посторонним! Но всё же оборачивается через плечо и не видит ничего, кроме прожигающей страсти, нетерпения — обсидиановые глаза тоже будто поторапливают его. Других поощрений не нужно. Минь приступает к таинству плотских ласк: вначале влажными губами по увлажненной смазкой головке, потом глубже, обхватывая ствол упругим кольцом. Скользит вперед — и назад. Член так возбужден, что отчетливо чувствуется каждая венка. И наконец слышен первый стон. Минь почему-то удивлен. Приятно удивлен! Хотя Тан и успел обучить его многим премудростям запретной любви, и нечего было сомневаться в своих способностях, всё же с новым партнером — такой яркой внешности и однозначной репутации — было немного не по себе. Но после этого стона… после этого стона очевидно: всё идет именно так, как нужно!
~
Тан тоже оценил страстность незваного гостя — она поглощала с головой, затягивала в воронку смерча, была кристально чистым кислородом для томно тлеющего пламени его неудовлетворенного желания. Желания, которое он не пытался скрыть — так и стоял напротив занятой друг другом пары, не потрудившись запахнуть полы одежд.
Впрочем, Цао тоже не сводил с него глаз. И также не скрывал своего наслаждения: запрокинул голову, так что стала видна трепещущая на шее жилка, запустил пальцы в волосы Миня, который так старательно ублажал его ртом… Обволакивая бархатом взгляда, сказал вдруг:
— Тебе же нравится то, что ты видишь… Что же ты медлишь?.. — голос подрагивал, распутная улыбка играла на губах: — Не скрывай своих желаний. Здесь все свои.
Ох, да что бы он знал о его желаниях?.. Ветреное создание, воплощенная беспечность!.. Но рука сама потянулась к смуглой щеке, скользнула ниже — по шее, по груди. Пальцы считывали возбуждение напряженных мышц.
— Я и не скрываю чего хочу, — жгучий шепот хотел бы проникнуть под кожу. Кажется, у него получалось… — Теперь и ты знаешь.
Цао попытался усмехнуться, но очередной спазм удовольствия заставил голос дрожать сильнее:
— Я-то знаю… Ну, я уже предложил тебе, что мог.
— О нет, Цао! — рассмеялся Тан. — Мне нужно гораздо, гораздо большее.
Нежная шея, словно магнит, притягивала пальцы. К чему противостоять? Тан слегка сомкнул их на горле. Свободной рукой поглаживал тело — дразнил соски, щекотал гладкую кожу боков. Цао не сопротивлялся. Разрешал. Восхищал кажущейся доступностью.
Но когда Цао вдруг сам протянул руку к его члену, Тан, перехватив, отвел её в сторону. Нет, не так просто!.. Улыбнулся исподлобья:
— Гораздо большее, Цао! Этого всё равно слишком мало. Не пытайся отделаться.
Не будет же этот юный развратник делать вид, что не понимает намеков! Впрочем, сейчас ему немного не до того… Нежная неумолимость Миня почти довела дело до крайней точки. Мучительное наслаждение отражалось на красивом лице, длинные ресницы подрагивали, губу прикусил заостренный клык. А каким жаром веяло от этого тела! Рука так и лежала на шее, не сжимая, а пальцы другой руки жадно переплетались с его пальцами. Тан всеми органами чувств впитывал каждое содрогание, малейший трепет, звук, стон — ничто не ускользало от внимания. Впервые наблюдать, как вожделенное существо захлестывает волна оргазма — невероятная ценность!
Сложно противостоять притяжению наслаждения. Слишком яркая красота достигла кульминации в экстазе. Тан непроизвольно подался ближе. Почему бы не отметить финал поцелуем?..
Но Цао быстро пришел в себя. Всё же и у него немалый опыт! Кокетливо прищурил глаза, отнял руку и склонился, чтобы помочь подняться Миню. Обнял его и приглушенно заворковал:
— Ты просто потрясающий, малыш! Это я удачно зашел! Теперь даже не рассчитывай от меня избавиться, пока я не отплачу тебе десятикратно.
~
Минь прячет лицо у него на плече — Цао повыше ростом, удобно прижаться к нему всем телом. А ещё совершенно непонятно, как вести себя дальше! И хочется потянуть время.
Со спины вдруг обнимают знакомые руки — уверенно, бережно. Тан! Значит, всё-таки всё в порядке… Но как же это странно! И, наверное, нужно продолжить…
Минь поворачивается к нему, смотрит в глаза, пытаясь прочитать реакцию, понять, как быть… В обсидиановой бездне снисходительное поощрение — знакомое, насмешливо-ласковое, такое же, как после очередного усвоенного урока запретной любви. Минь обвивает рукой его шею — тоже привычным жестом. Непривычно только, что в это время другая рука остается лежать на груди другого — с бронзовой кожей, литыми мускулами. Рядом двое. Они смотрят друг на друга. Во взгляде Тана загорается вдруг странный дерзко-чувственный огонек, и он сливается с Минем в поцелуе. Запоздало Минь всё же соображает, что не так: ведь он только что… ещё не исчез терпкий привкус во рту… Но Тан впивается в губы страстно, самозабвенно, язык требовательно проникает всё глубже — и вскоре Минь забывает обо всем, даже отзвуки возбуждения вновь звучат в утомленном теле.
Но вдруг Тан вздрагивает и отстраняется — Минь не заметил, как Цао протянул руку, пытаясь распахнуть полы его одежд. Хотел подтолкнуть к продолжению?.. Теперь спрашивает с наигранной обидой:
— Что такое? Вы не окажете мне ответной милости? Я, что ли, не достоин быть свидетелем ваших утех?
Тан поводит плечом, сбрасывая смуглую руку. Минь прекрасно видит, как сложно ему себя сдерживать — вулканическое возбуждение мерцает в глазах. Но губы кривит ироничная усмешка:
— Думаю, наш милый друг уже утомился. Хватит страстей на сегодня, да, Минь?
Минь пожимает плечами, улыбается скептически:
— Вы странные… — и несмотря на неловкость, собирается предложить продолжить: — Но я мог бы…
— Всё в порядке, Минь, — перебивает Тан, потом подмигивает: — Если тебе понравилось, мы обязательно повторим. Но на сегодня, пожалуй, достаточно.
Цао ярко демонстрирует недовольство, закатывая глаза:
— Какой ты скучный! Вот никогда бы не подумал… Не такая о тебе ходит слава!
Тан поправляет одежду — запахивает полы, скрывает неразряженное возбуждение под строгой тканью. Действительно собирается на этом закончить! Минь немного удивлен, отчасти встревожен, но, кажется, уже догадывается, почему тот так себя ведет… Что ж. Он может только пожелать Тану удачи! Насколько можно доверять сплетням, Цао никогда не уступает партнерам активную роль…
— Тебе не будет со мной скучно, поверь! — Тан бросает колкий взгляд на Цао, потом поворачивается к Миню: — Это было незабываемо, Минь! Не вздумай ни о чем переживать! Скоро увидимся.
Горячее пожатие рук, скорые объятья, поцелуй в щеку — и стройный силуэт направляется к выходу.
С подобным пренебрежением Цао мириться, очевидно, не готов. Бросает в спину:
— Верх неучтивости!
— Кто бы говорил! — не оборачиваясь, Тан взмахивает рукой. — Лучше, давай, решайся!
И удаляется.
Оставшись наедине в полумраке спальни, Минь и внезапный гость переглядываются и улыбаются друг другу.
— Ну и манеры! Как ты его терпишь, Минь?
Минь пожимает плечами:
— А это он только с тобой такой. Не хочешь догнать?
Больше не чувствуется смущения. Все неловкости позади, Минь у себя дома, а присутствие эксцентричного красавца уже не напрягает. Теперь даже любопытно: между двумя страстными охотниками явно пробежала искра — за этим интересно будет понаблюдать…
— Зачем бы мне? — хмыкает Цао. — Но вот к тебе в гости я бы ещё зашел.
Цао садится на кровать, закидывает ногу на ногу — расслабленная, почти хозяйская поза. А мягкий взгляд настолько обольстительный, что, очевидно, задался целью вновь вогнать Миня в краску. Ну да не тут-то было! Для этого нужны действительно экстраординарные условия! Минь только улыбается уголком рта и качает головой.
Цао не успокаивается:
— Я зайду днем. По делу. У меня есть для тебя весточка из внешнего мира. Просто показалось, что неплохо бы для начала познакомиться поближе. Ну и отлично вышло, не находишь?
— Ага. Впечатляюще! — смеется Минь. Думает, что неплохо бы и отомстить… Прищуривает глаза и спрашивает: — Специально выбрал ночь, когда он будет у меня, или просто повезло?
Цао по привычке накручивал свою косичку на указательный палец, но при этих словах так и застывает. Забавно видеть такое удивление на дерзком лице! Смоляная бровь изумленно вскинута, в голосе восхищенный упрек:
— Маленькая язва! А посмотришь — так сама невинность! Ну ладно… — Цао порывисто вскакивает, словно на что-то решившись. — Так значит, договорились? До завтра!
Минь в мгновение ока оказывается в обхвате жарких рук, поспешных поглаживаний. Но поцелуй на этот раз целомудренно ограничивается щекой — всё-таки зарумянившейся.
— Ты прелесть, Минь! — улыбчивый шепот, и Цао поспешно бросается к выходу.
Оставшись один, хозяин отдельных покоев с ошеломленной, но довольной улыбкой опускается на постель. Безумцы. Интересно, как далеко они зайдут, оставшись наедине?