Над лугом, над лесом, разморенная жарой, ленивая тишина, которую иногда нарушают своим стрекотом кузнечики. В тени древнего дуба прохладно, и неподалеку журчит ручей. Ольга аккуратно убирает нож в чехол и откладывает в сторону, рядом с корзиной полной пахучих трав. Веслав бросает на землю свою куртку и устало опускается рядом с Олей. В два укуса проглатывает бутерброды и лимонад и бормочет, что-то отдаленно похожее на "спасибо". Сползает вниз, устраивая голову у неё на коленях, и прикрывает глаза:

   —Я не сплю. Я только полежу чуть-чуть....Переждем жару и продолж...им.

   И все-таки он засыпает.

   — Улетай, печаль и горе... — Ольга напевает вполголоса, вплетая в отросшие волосы Веслава луговые цветы. Веслав даже кажется во сне работает: пальцы его подрагивают, а брови сосредотченно сходятся на переносице. Он что-то невнятно бормочет.

   — Улетай, печаль и горе — заклинает Оля, невесомо гладя его ладонью по щеке, разглаживая морщинки, стирая печать усталости. Он будто чувствует сквозь сон ее прикосновения, глубоко вздыхает и расслабляется. Смягчаются во сне его черты, сведенные на переносице брови расходятся к вискам, по приоткрытым губам пробегает тень улыбки. А под глазами тени — то ли от ресниц, а то ли.... Сколько он опять не спал, что-то изобретая в своей лаборатории? Ольга не злится, она знала за кого выходит. Теперь о нем есть кому позаботиться. Ольга перебирает жесткие темные пряди и плетет ему сон.

   В этом сне есть солнце и чистое синее небо. В нем теплый ветер пахнет травами и медом. В нем дом, где его любят и ждут.